Как решит судьба

Дефне звонила своим родным раз в месяц, расспрашивала о жизни, о племяннике, который был чуть старше ее сына, уверяла, что у нее все в порядке и обещала навестить их в скором времени. Она понимала, что было невозможно раскрыть им правду по телефону, думала рассказать все и познакомить сына с родней, когда приедет в Турцию навестить их. С Исо она была более откровенна и хотя звонила ему так же редко, но о сыне рассказала почти сразу после его рождения. Она просила держать это в тайне, потому что такую новость семья должна была узнать от нее самой. Ее друг рассказал в каком положении оказались родные после ее отъезда. Язвительные замечания соседей и недоуменные расспросы родственников вынудили семейство Топал покинуть дом, выкупленный Омером. После всего они не могли оставаться в нем, собрали вещи, продали кафе и имевшееся у них кое-какое золото, и купили дом в Манисе, а потом и небольшое кафе на оживленной улочке. Им повезло, что цены в Манисе оказались намного ниже стамбульских, и покупки были им по карману. Иногда Исо навещал их, но так как путь был не близкий, а, оставшись один, он чувствовал себя одиноким, то тоже стал подумывать о смене места жительства.

Дефне оторвалась от невеселых размышлений, услышав голос сына. Он проснулся и сидел, протягивая ей руки и с улыбкой глядя на мать. Она вынула его из кроватки, прижав к себе. Спросонья он был всегда такой теплый, и она вдыхала его родной запах, уткнувшись ему в шейку.

— Мамоська, ты сегодня на работу не пойдес?

— Нет, мой сладкий уголек, сегодня я весь день буду с тобой. Погуляем, почитаем, поиграем, что еще я забыла?

— Так лисапед, мамоська, ты забыла лисапед. Я хоцю кататься, давай пойдем.

— Мерт, сначала оденешься, потом спустимся позавтракать и пойдем кататься на велосипеде. Договорились?

Мерт задумался, потрогал затылок и кивнул. Дефне застыла, что это было? Первый раз она видела, как сын повторяет жест Омера. Неужели неосознанная привычка отца передалась по наследству сыну? Чем еще малыш удивит ее?

В комнату поздороваться заглянула Айшегюль. Дефне сказала ей, что сегодня до вечера она свободна, а вечером Мерта нужно будет покормить и уложить спать, когда она уедет на ужин с друзьями. В доме было тихо, все еще спали, стараясь не шуметь, Дефне с Мертом на руках и Айшегюль прошли на кухню. Помощница по хозяйству уже была там и начинала готовить завтрак, она сообщила, что в выходные дни хозяева завтракают в девять утра, но если гости хотят перекусить пораньше или сами что-то приготовить, то в холодильнике полно продуктов, и они могут выбрать их себе по вкусу. Дефне сделала омлет с зеленью на троих, порезала овощи и сыр и быстро поела, успевая еще кормить сына.

Пока Мерт героически допивал молоко, которое он терпеть не мог, она заварила чай и собиралась с наслаждением и не спеша его выпить, как на кухню вошел Патрик. Улыбнулся, увидев их за кухонным столом.

— Ого, чем у вас так вкусно пахнет, Дефне? Чем угощаете?

— Я приготовила нам омлет с зеленью, но не знаю, что вы, — тут она запнулась, — то есть ты, любишь на завтрак.

— С удовольствием съел бы тоже самое, а еще, выпил бы твой вкусный кофе по-турецки. — он помолчал и широко улыбнулся. — Я не слишком обнаглел?

— Нет, в самый раз. — смеясь ответила Дефне. — Садись, через пять минут все будет готово.

Хелена, вошедшая на кухню справиться о завтраке, нашла открывшуюся перед ней картину весьма замечательной, так, по крайней мере, она потом рассказывала мужу. Патрик ел омлет, приготовленный, очевидно, Дефне, она заваривала ему кофе, помощница по хозяйству с интересом за ними наблюдала. Айшегюль сторожила Мерта, который, открывая дверцы кухонных шкафов, внимательно рассматривал их содержимое, готовясь очевидно, все это великолепие выдернуть на пол. Появившейся с Хеленой кот, тут же дал деру, увидев Мерта, но Мерт, к несчастью, заметил его первым и побежал за ним, пытаясь выразить ему свою любовь, как делал это накануне.

— И знаешь, дорогой, — заключила она, — мне это понравилось, все-таки дети придают смысл нашей жизни.

Время до обеда Дефне и Мерт провели вместе на улице, он с упоением катался по дорожкам на велосипеде, а потом, когда Патрик выпустил погулять собаку родителей породы кокер-спаниель, носился за ней. Правда, пару раз упав, бросил велосипед и обратил свое внимание исключительно на собаку. Ему удалось ее зажать в кустах, и там, присев на карточки, он рассказывал ей о противном мальчишке Джимми, который не давал ему качаться на качелях и не разрешал подходить к Шелли, а у нее такие же рыжие волосы, как у мамы, и она ему очень нравится.

Появление Лары на роликах спасло бедного пса от не в меру разговорчивого маленького гостя, он снова оседлал свой «лисапед» и стал преследовать новую «жертву». Дефне и Седа, пользуясь хорошей погодой, не спеша прогуливались по парку, останавливались у клумб полюбоваться цветущими хризантемами и георгинами. Дефне, наконец, смогла обойти дом кругом, он содержался в образцовом порядке, с обратной стороны дома она заметила стеклянную пристройку – это была оранжерея. Небольшое пространство было сплошь заставлено горшками разного размера с цветущими растениями. Седа сказала, что Хелена сама занимается цветами, хотя в доме есть приходящий садовник. Патрика нигде не было видно, и Седа тоже не знала, где он.

— Я заметила, вы перешли на «ты»? — спросила она.

— Получилось как-то само собой. Ты думаешь это неправильно?

— Не знаю. Он все равно меня не послушает. Дефне, ты ему очень нравишься, но не давай ему напрасных надежд, если продолжаешь любить Омера. Попытайся сохранить дистанцию, пока что-то для себя не решишь.

Патрик стоял у окна кабинета отца, глядя на гуляющих во дворе гостей. Он зашел сюда за книгой и задержался, погруженный в свои мысли, даже не заметил матери, которая неслышно подошла сзади и смотрела через его плечо.

— Она чрезвычайно соблазнительная маленькая женщина и не глупа. — отметила мать.

— Дефне – экзотический цветок в нашем мире лицемерия и зависти. Я даже не думал, что такие еще остались. Открытая, естественная, добрая и при этом сама не понимает, какая она редкая жемчужина. В ней какое-то колдовское очарование.

— Патрик, вот сейчас ты меня пугаешь. А если она не ответит тебе взаимностью? Если ты для нее очень хороший, любимый, но просто друг?

— Да, такое может быть. Значит буду другом, пока смогу.

Мать хотела еще что-то добавить, но он не стал слушать и, забрав книгу, вышел.

После длительного пребывания на улице, пообедав, Мерт заснул почти мгновенно. Во второй половине дня погода испортилась, заморосил дождь, о прогулках на улице пришлось забыть, и Дефне читала сыну книги, которые нашла в библиотеке, когда к ним в комнату зашли Седа с Ларой, а следом Патрик, который принес цветные карандаши, фломастеры и бумагу для рисования, чтобы дети занялись творчеством, не требуя постоянного внимания взрослых.

Пришло время собираться на ужин. Дефне одела платье, в котором была вчера, по правде говоря, другого у нее здесь и не было. Волосы заплела в косу и подняла наверх, закрепив заколкой, несколько локонов оставила у лица. Тщательно подкрасила глаза, а губы более яркой, чем обычно, помадой. Поручив сына вниманию Айшегюль, она спустилась в гостиную, где уже ждал Патрик, он был в брюках и зеленом пуловере, одетым на рубашку, этот цвет ему очень шел, делая ярче его зеленые глаза. Несколько минут спустя появилась и Седа. К ее большой радости, Патрик решил ехать в Корвете, адрес ресторана уже был занесен в его навигатор.

Омер ждал приезда Дефне. Дядя позвонил ему вчера поздно вечером и сообщил, что Дефне подтвердила ужин, но приедет с друзьями, у которых проводит выходные дни. Омер понял о ком идет речь и ему стало досадно, что ужин, на который он возлагал определенные надежды, превратится в испытание для нервов, потому что ему придется наблюдать, как этот американский красавчик обхаживает его Дефне. Седа и Патрик Пошэ были теми людьми, которые не дали ей пропасть в чужой стране, и, любя Дефне, он был бы им благодарен, если бы не видел, какими глазами этот художник смотрит на нее. Они оба хотят одного и того же – ее, только Омер хочет вернуть ее себе, а Патрик – удержать возле себя. Омер ревновал и справиться с этим чувством, видя ее бок о бок с соперником, он не мог.