Страница 3 из 7
Экипировавшись и немного переведя дух, мы пошли по рядам искать уже то, за чем приехали. Моднючие вещи Мейд ин Чайна. Шопинг длился не особо долго, минут пятнадцать. Отчасти из-за холода, отчасти от того, что большую часть тугриков мы уже спустили в поддержку национальных ремесел. Но все же я успела ухватить монгольскую балалайку, пару кашемировых монгольских свитеров и «резиновые» джинсы. Азарт прошел. Поднялся ветерок. Даже несмотря на халаты и вонючих лис на головах, мы снова начали дубеть. Матеря тех, кто предложил пробыть на рынке четыре часа, и тех, кто нам вообще насоветовал подобный экстрим, а заодно и летчиков, водителя, Улан-Батор, родную авиакомпанию с подобными командировками и, разумеется, представителя, мы рысью рванули к ближайшему ангару.
О чудо! В этом ангарчике оказалось кафе. Спасение было близко. Два с половиной часа ожидания проведем в теплом месте за поеданием дешевых монгольских деликатесов. Но не спешите радоваться. Ворвавшись в общепит, уже через несколько секунд вынуждены были пятиться обратно к выходу. На мороз. В заведении стояла сногсшибательная вонь. Причем сногсшибательная в прямом смысле слова. Профессия бортпроводника не подразумевает излишней брезгливости. Уже через три месяца полетов по рейсам южных регионов СНГ, Африки и Индии у человека напрочь атрофируется обоняние. Самолеты битком, каждый второй снимает обувь, каждый третий – с перегаром. То есть закалка у нас была. Но ароматы монгольской закусочной оказались сильнее нас. Вы когда-нибудь варили говяжий рубец и кишки? А если на это наложить запах канализации и трупный запах? Даже замерзшие носы и крепкие желудки не выдержали.
Первой на улицу выскочила наша девочка Катя, ее тошнило. Жестоко. Просто выворачивало наизнанку. Мы рванули следом, иначе ждала та же участь и нас. На сорокоградусном морозе немного отпустило. Несколько раз глубоко вдохнули свежий воздух, обожгли себе все слизистые носа и рта, тут же пришли в себя, как после пачки «Ментоса». И побежали к следующему ангару. В нем оказался продуктовый рынок. В том числе, мясные ряды. Запах там стоял послабее, чем в едальне, но тоже ядреный и практически не переносимый людьми без подготовки. Чуть отогревшись, мы наконец нашли себе более-менее безопасное для психики и желудков убежище. Предбанник перед входом в рынок. Он был хоть и маленький, но все же теплый. И ароматы мясных рядов и разлагающихся туш туда практически не просачивались. До нашего автобуса оставалось 2 часа 27 минут.
Эти два с половиной часа провели как во сне. Нам было тесно, душно. Лисий мех был не только вонючим, он активно лез в глаза, заставляя их чесаться, и скоро вся бригада стала похожа на монголов. С такими же щелочками вместо глаз и отекшими от аллергии рожами. Мы постоянно смотрели на часы и тихо ненавидели друг друга. Это были самые длинные часы в моей жизни. Напоминаю, телефонов с игрушками и прочих девайсов у нас тогда не было. Из развлечений только наручные часы и возможность сверять их с часами соседа. Последние полчаса считали уже не только минуты, но и секунды. Наконец момент настал. Минут за семь до заветной цифры 14.00 мы приготовились стартануть на парковку, молясь, чтобы водитель приехал чуть пораньше и мы с разбегу прыгнули бы в наш теплый автобус. Поближе к печке.
Но чуда не произошло. На парковке было пусто. В принципе, наша бригада в монгольских халатах побила все мировые рекорды по бегу. Было еще без 4 минут до назначенного часа. Пришло решение идти автобусу навстречу. По обочине дороги в город. Все же движение – жизнь. И тепло.
Представляю, как мы выглядели со стороны. Видимо, очень кинематографично. Живые кадры из фильма «Кин-дза-дза». Пустая дорога, пески и группа товарищей в стеганых халатах, лисьих шапках и развевающихся ценниках. С полиэтиленовыми пакетиками покупок. Мы шли, уворачиваясь от ветра с песком, и с надеждой вглядывались в даль.
Уже прошли все сроки, но сволочной автобус так и не показался на горизонте. 14.00, 14.05, 14 часов 8 минут и 34 секунды… Пятнадцать минут на сорокоградусном морозе с ветром. Может ли выдержать человек? Перед нами стоял тот же вопрос. Но мы упрямо шли вперед. Из последних сил. Пока в наших отмороженных мозгах не начал бить колокол: какого черта? А вообще по той ли дороге идем? И что делать дальше? Мы обратно уже не вернемся. Это был конец. Организм требовал упасть на песок и заснуть. Как назло, дорога была полностью пустынна. Если в начале пути еще наблюдалось какое-то движение и мимо проехали две колымаги, то за последние десять минут ни машин, ни людей. Только мы и природа. Вернее, мы и пустыня Гоби.
Наконец, первый из нас сдался. Сквозь лису мы услышали патетическое бормотание: «Ребята! Я больше не могу. Не помогайте! Оставьте меня! А сами идите и передайте моим родным…» Мы в ответ ему так же пробормотали, что он слишком о нас хорошо думает. Вряд ли кто-то согласится тащить его на себе. А вот передать что-то – это да, это без проблем. Разумеется, если выживем. В чем очень глубоко сомневаемся.
И тут, по законам кинематографа, на горизонте появилась точка. Автобус. Наш. Или не наш? Еще хватило сил сообразить, что водитель нас в таком виде не узнает и может проскочить мимо. Не сговариваясь мы выскочили на проезжую часть, взялись за руки и перегородили живой цепочкой обе полосы. Автобус скорость не сбавлял. Нам было все равно. Вернее, мне, я стояла с краю. А народ в центре заметно нервничал. Но хватка была крепка. К «Кин-дза-дзе» прибавилась «Кавказская пленница». Конечно, водитель был не совсем слепой. И не совсем тупой, хоть и находился в состоянии полнейшего шока от действа странных существ на пустынной дороге. И все же догадался нажать на педаль тормоза. Я помню тот ужас в его глазах, когда монгол понял, что мы – это не мираж и не инопланетяне, сопровождающие его похмельный синдром, а живые люди, хоть и сбежавшие из психушки. И что еще несколько секунд шока – и он мог бы сбить пару-тройку человек и поехать в тюрьму.
Это был не наш автобус. И не наш монгол. Но нам было все равно, и его судьба была предрешена. Мы рванули к двери, пытаясь ее открыть и залезть внутрь, в спасительное тепло. Дверь не поддавалась. Водитель, немного отойдя от пережитого, все же среагировал на действия по захвату правильно и выскочил из кабины с бейсбольной битой в руке. Следующие три минуты он гонялся за нами, пытаясь отстоять свое транспортное средство. Пока бегали от психа с битой, наш умирающий ожил окончательно и полез на водительское место. Видимо, решил отомстить нам, предателям, под шумок угнав автобус единолично. Хозяин, поняв его намерения, закричал еще громче, отстал от остальных и начал вытягивать ватного колобка из кабины.
Адреналин вернул нас к жизни, мы согрелись и уже смогли осмотреться. На дороге стоял еще один автобус. С родной надписью «Аэрофлот – Международные авиалинии» на борту. За рулем сидел утренний товарищ и с круглыми от восторга глазами наблюдал за действом. В пылу беготни в длинных халатах и с лисьими шапками на глазах мы его не увидели сразу. И водитель нас не узнал. Он ехал следом за первым неудачником. Увидев нападение и попытку захвата чужого транспортного средства, не мог проехать мимо такого развлечения и притормозил поглазеть.
Опыт – великая вещь. Захват аэрофлотовского автобуса был выполнен нашей командой уже практически профессионально. Один из нас метнулся под капот, второй назад, блокируя маневры задним ходом. Двое начали ломать дверь. Я, по пути сдирая с головы лисью шапку и ватный халат, – к водительской двери. Кричать, да и говорить я уже не могла. Просто тыкала пальцем в свое форменное пальто и светлые волосы в надежде, что водитель меня узнает. Водитель отмер через минуту. В глазах начал проблескивать разум. Он разблокировал дверь. Кстати, первый монгол, когда понял, что его автобусу больше опасность не угрожает и психи переключились на другой объект, не уехал. И не рванул помогать товарищу по несчастью. Чувак залез в кабину. Заблокировался. Достал термос с чаем и приготовился получить свою долю удовольствия от спектакля.