Страница 4 из 5
Винтовка сержанта привычно легла в руки, как девушку, бережно прижимаю к себе, да я тебя всю жизнь родная искал! Отползаю в сторону, осторожно приподнимаю голову. На дороге перевернутая повозка, убитая лошадь, за ней ссадит по нам пулемет, щедро так. Рассчитывают побыстрячку отделаться, ведь преимущество на нашей стороне. Бандитов было пока четверо живых и одна из них женщина! Еще одна Анка-пулеметчица нашлась. Удивительно, насколько активно участвуют женщины в общественной жизни!
А мне такие нравятся – денег добудут и меня защитят!
Грамотно двое прикрывают, двое уходят, меняются местами. Сдаваться в плен? После такой серьезной заявки? Только вышак им светит – какой нахрен плен. Может был бы у них шанс, но уходить надо налегке, не с такими сидорами за спиной. Стреляю, подымаюсь, бегу к телеге. Споткнулся, упал и это спасло мне жизнь, услышал свист – значит не моя. "Подрываюсь" вперед, куда херачу сам не знаю – туда херачу, обеспечиваю психологический эффект. Первой закончилась Анка-пулеметчица. В тебя стреляют, ты стреляешь. И какая разница мужчина ты или женщина. Правда, все просто? Я за разумное равноправие, а феминистки с пидорасами меня еще в прошлой жизни достали. В нее я всадил остаток магазина. С диким ревом набрасывается на меня муж, любовник, брат и т. п., нужное подчеркнуть. Он в ярости забыл про свой ствол – ему надо задушить красноперого собственными руками, чтобы в глаза смотреть, страх видеть и ради этого, собственная жизнь – ничтожная плата! Швыряю "свету" ему в ноги, выхватываю свой засапожник и в этом момент его пальцы сцепляются на моем горле, такую хватку даже в смерти не разорвать. Одной рукой пытаюсь разжать его пальцы, другой бью ножом по голове. На третьем, пятом разе быстро попадаю рукояткой в висок, а оказалось лезвием фигачу! Перед глазами поплыли багрово-фиолетовые круги. Наверное, на моей улице праздник сегодня. Тело на мне обмякает. Мужик за сотню с гаком, вгодованная сволочь, не на колхозных же трудоднях отъелся. Пальцы удалось расцепить с помощью бойца. Бой был быстрым, хотя по ощущениям больше часа прошло, но все уложилось в минуты.
Подошел к капитану, как и был, с ножом в опущенной руке, не в силах с ним расстаться.
Бойцы стаскивают трупы, вяжут душителя – живучий, но ненадолго.
– Раненых перевязать! Вещмешки ко мне, трупы обыскать.
Нормальная такая рабочая обстановка. Горазды чекисты чужую кровь лить и свою не жалеют. Открывают первый сидор – внутри золотые слитки с двуглавым орлом, бумаги. Как же с таким весом уходить? Как говориться, своя ноша не тянет, но жадность фраера сгубила. В отдельной куче – оружие, не хилый такой арсенал – есть с чем Новый Год отпраздновать.
Запах сгоревшего пороха, крови, вонь страха и смерти. Неожиданно поднимает голову Анка – пулеметчица, это же невозможно, но это есть! В ее руке наган. Толкаю капитана, кричу – за Родину! За Сталина! Шутка. Если честно, сука шепнуть успел, потом тупо что-то бьет в бок, последний привет получил! Прижимаю руку к груди, сквозь пальцы кровь. Боли нет. Как задолбали эти феминистки! Накатила слабость, стоять уже не могу. Да пошли вы все на хер, но сознание все равно не потеряю. Кто-то кого-то добивает, на этот раз окончательно и без меня. Не терять сознание! Сильно хочется спать, ну поспать же мне можно?! Уткнулся лицом в дорожную пыль, как в мамину перину. Последняя мысль, которую помню:" Господи, теперь куда?"
Психушка?
Эх, давно я себя так не чувствовал. Перед тем, как открыть глаза, потянуться, выпить с утреца чашечку кофе, заняться интимом с любимой женщиной! А запах! Свежести, дождя, хвои.
Неплохой освежитель воздуха, вечно моя что-то придумает.
Настроение мужики на миллион! А потянуться не получилось, да и вообще, я даже руку поднять не могу. Лоб покрывается холодным потом. Приходит неожиданное понимание того, что сон это, не сон, а кошмар, который переживаю наяву. Боюсь открыть глаза, сыкотно как-то. Вместе с этим врываются звуки. Общаются две тетки и более странного диалога, я еще не слышал. Кроме меня любимого, в комнате медсестричка звякает инструментами, санитарочка домывает пол.
– Вот Ольга Ивановна, домою еще одну палату и домой. Нет, сначала в церковь зайду, свечку за упокой поставлю.
– Николаевна, а Бога нет! – комсомольским и убежденным голосом авторитетно заявляет сестричка.
– Эх молодежь. Намедни, сон мне приснился. Покойный говорит – не переживай так, мне хорошо здесь, только курить хочется. А я, дура старая, говорю – Петенька, я тебе папиросы в гроб положила! – а он мне руку протягивает с пачкой – Ну ты же мне их не открыла! – Нет, схожу в церковь, поставлю свечку.
Точно в дурке – в странном месте и разговоры подобные. Недаром говорят, что те кто в этой системе работает, становятся похожими на своих пациентов. Глаза открывать страшно.
– Все страньше и страньше – как говорила незабвенная девочка Алиса, с малопонятной для меня сказки. И вообще не нравится мне это американское кино.
Пошевелиться не могу – значит персонал постарался. А хорошо зафиксированный больной в предварительных уговорах не нуждается. Сейчас будут клизму ставить или ток через меня пропускать, чтоб умнее стал и перестал под себя ходить.
Кстати, как в анекдоте ситуация. " Больной доктору: – Доктор, а ходить я буду? – Обязательно будете, но только под себя!"
Точно в дурке. Родственнички подсуетились. Хотя нет, что за бред в голову лезет. Родственников богатых нет, а с женой живем честно – откуда деньги! Опыты свои последователи Гиппократа не ставили, пол в комнате домыли. Снова стало тихо. Любопытство – великая вещь. Открываю глаза, нет, не так – открылся только один – левый. И шо я вижу? Шикарная палата, потолки метра три с чем-то, еще одно койко-место. Огромное окно, выход на балкон. А там сосны и идет дождь. И все настоящее. Да нет же у нас с супругой таких денег! А может я кого-то из богатеньких спас и это в качестве благодарности, так сказать, раненому герою?
Потихоньку осматриваюсь дальше. И знаете, спать так хочется, видать шо-то вкололи. На стенах проводка наружная, шо за приколы, такую в старых домах видел, сейчас в нашей истории, так не делают. И опять же черная тарелка репродуктора на стене. Сколько же ты меня будешь преследовать?!Все, засыпаю. Фраза нравится – химическое безразличие. Сплю.
Друг
На следующий день пришло понимание того, что попал я в 1937 год окончательно и бесповоротно.
Если умру – я буду свободен. Но где мы будем потом, кто знает. Я не знаю. И даже если я буду "нигде" и "никто", это даст мне возможность отдохнуть от людской подлости, зависти, не знать предательства. Разве этого мало? Да, это поистине будет царский подарок!
В той, своей прошлой жизни я потерял семью. Ребенок уже взрослый, он сам разберется. Советы давать бесполезно, пока собственных шишек не набьет – мудрее не станет. Жена, жена…
Забудет и полюбит другого?
Она достойный человек и это один из вариантов для нее.
Свою семью я потерял. Какая разница 37ой или реальное время? Что может быть ценнее семьи?
Родина, цвет вашего флага? Ну что ж, кому как.
А может быть вера, вера в высшую справедливость, вера в любовь?
Знаете, чтобы и через десять лет как в первый раз.
Вы помните свежесть первого поцелуя? Робкие касания руки любимого человека? Первый совместный поход в кино, и задний ряд, а как фильм называется, не важно, помните? Представьте, что вы сохраните это на всю свою жизнь и никто, слышите, никто вас не предаст!
Лечат меня в 311 воинском госпитале. Лечащий врач, извините, военврач – милейший человек. Меня здесь называют ранбольной, а мне это кажется смешным.
Сломаны два ребра, дышать больно, вздохнуть глубоко невозможно. Сквозное ранение, пуля прошла навылет, по-моему так.
Сегодня меня навещала мама. Стыдно признаться, но ничего не чувствую к этому человеку. Да, можно вести себя вежливо, с заботой и вниманием. Но разве вы обманите материнское сердце? Да, можно списать это на ранение, по голове получил – изменился. Но разве можно предать эти любящие глаза? Обмануть их ожидания? В той жизни я был немногим старше моей сегодняшней мамы.