Бессердечная

Ведь, как ни крути, она оставалась дочерью маркиза.

Но пока еще можно было попытаться обойтись без их помощи.

– Так или иначе, скоро мы получим ответ, – Кэтрин раскрыла зонтик, и они повернули к карете. – Мы сегодня же навестим Герцога.

Благороднейший Пигмалион Свинорыл, Герцог Клыкании жил на вершине круглого холма в чудесном кирпичном доме, на крыше которого торчало с полдюжины каминных труб. Вдоль подъездной аллеи росли яблони, а в воздухе витал аромат свежескошенного сена, хотя Кэтрин и не могла понять, откуда именно он доносится. Приказав лакею ждать в карете, они с Мэри-Энн направились к дому. В руке у Кэтрин была визитная карточка, Мэри-Энн несла коробку маленьких пирожных, которые Кэт хранила на леднике для таких случаев.

Дверь открыла экономка.

– Добрый день, – поздоровалась Кэтрин, протянув ей карточку. – Дома ли его светлость?

Экономка остолбенела. Очевидно, посетители бывали в их имении не так уж часто. Возможно, из-за Герцога.

– Я… я пойду доложу, – пробормотала она и, взяв карточку, скрылась в доме, оставив девушек на пороге.

Впрочем, вскоре экономка появилась снова, склонилась в почтительном поклоне и проводила их в гостиную с уютной, хотя и старомодной, мебелью и вазой красных яблок на столике. Кэтрин села, а Мэри-Энн – в этой ситуации ее послушная служанка – осталась стоять.

– Не хотите ли чаю? – предложила экономка. У нее сияли глаза, а растерянность сменилась немного нервозным воодушевлением. Она так старалась услужить, что Кэтрин лишний раз убедилась: гости здесь большая редкость.

– Благодарю, я бы не отказалась.

Экономка поспешно удалилась. Не успела дверь за ней затвориться, как тут же открылась другая, и появился Герцог в домашней бархатной куртке.

В копытце он держал визитную карточку Кэтрин. Герцог посмотрел на Кэтрин, потом на Мэри-Энн и тихонько вздохнул, вроде бы разочарованно.

Кэтрин вскочила с кресла и сделала реверанс.

– Добрый день, Ваша светлость!

– Леди Пинкертон, какой сюрприз! – Он жестом предложил ей сесть и сам сел на напротив, закинув ногу на ногу.

– Я так давно не бывала у вас с визитом. Надеюсь, время подходящее.

– Как и любое другое. – Герцог положил карточку на серебряный поднос. Точно такой же поднос служил для визитных карточек в их имении в Черепашьей Бухте, только там карточки обычно лежали целой грудой, а эта оказалась единственной. – Когда миссис Фыркинс передала мне вашу карточку, я подумал, что вы, возможно… пришли… не одна.

– Не одна? – Кэт покопалась в памяти. – Ах да, моя матушка тоже сейчас ездит с визитами, и я не сомневаюсь, что и она скоро вас навестит.

Герцог покрутил плоским носом.

– Ваша матушка. Да-да. Как поживают Маркиз и Маркиза?

– Очень хорошо, благодарю вас. А как… – Кэт помедлила, – ваше имение?

– Недурно, – Герцог тоже замешкался, – но, сказать по совести, немного одиноко.

Свои слова он сопроводил улыбкой, больше похожей на гримасу, а у Кэтрин почему-то сжалось сердце. Ей вдруг стало жаль Герцога, который вечно в одиночестве подпирал стенку на балах Короля, не решаясь танцевать и не вступая в разговоры.

Раньше такое поведение казалось Кэт высокомерным, но, возможно, дело в том, что он просто застенчив? Удивительно, как эта мысль раньше не приходила ей в голову.

– Могу ли я предложить вашей служанке сесть? – робко спросил Герцог, пока Кэтрин подыскивала вежливый ответ.

Мэри-Энн как раз скромно присела на край дивана, когда вернулась экономка с чайником, чашками и вазочкой ячменного печенья на подносе. Дрожащими руками она стала разливать по чашкам чай, при этом стреляя глазами то на Кэт, то на Герцога, так что раза два плеснула мимо. Герцог хмуро поблагодарил и отослал ее, сказав, что с молоком и сахаром он справится сам. Он склонился над подносом, и Кэт невольно ахнула, увидев у него на шее повязку с пятном запекшейся крови.

– Вы ранены, Ваша светлость?

Герцог Свинорыл взглянул на нее и смущенно опустил голову.

– Уверяю вас, это лишь царапина. Боевое ранение, полученное на королевском балу.

– Ах! Неужели это Бармаглот?..

– О да. Не желаете ли чашечку? – обратился он к Мэри-Энн, и та с благодарностью кивнула.

– Мне искренне жаль, – сказала Кэт.

– А я, – отозвался Герцог, – рад, что ему подвернулся именно я, а не кто-то из гостей более хрупкого сложения.

Он вдруг озорно улыбнулся, и Кэт невольно ответила тем же, хотя и не была уверена, что все поняла.

Ее мучило любопытство, но было неловко приставать с расспросами. Поэтому, выждав немного, Кэт сменила тему разговора.

– Надеюсь, наш неожиданный визит не причинил беспокойства вашей домоправительнице. Она кажется очень взволнованной.

– Нет, нет, вовсе нет. – Герцог передал ей чашку с блюдцем. – Наша жизнь бедна развлечениями, и, э-э-э… думаю, она по ошибке приняла вас за кого-то другого.

Его розовые щеки покраснели еще сильнее, и он отвернулся.

– Попробуйте печенье.

– Благодарю. – Кэтрин положила угощение на блюдце. Ей стало еще любопытнее. Кого же ожидала или надеялась увидеть экономка? Однако это ее не касалось, к тому же, она пришла сюда по делу, хотя чувствовала, что признаться в этом сейчас будет неловко.

Ее чашка звякнула о блюдце.

– Сегодня утром мы с Мэри-Энн заходили в лавку господина Гусеницы, – начала она. – Я была удивлена, узнав, что он вскоре переезжает. Трудно представить себе город без башмачника.

– О да. Вы, возможно, известно, что господин Гусеница снимал лавку у меня? Жаль, что он надумал уехать.

– А какие у вас планы насчет лавки, которая останется пустой?

– Пока не думал об этом. – Герцог звучно прочистил горло. – Но это скучная тема для таких юных дам. Может, вы бы предпочли поговорить о чем-то более интересном, например…

И он уставился в свою чашку.

– О лентах для волос? – предположила Кэт.

Герцог скривился.

– Боюсь, я не очень сведущ к этой области.

– И я тоже, – Кэтрин взяла маленькое треугольное печеньице. – Я больше разбираюсь во всевозможной выпечке. Вы знали, что печь пироги и торты – мое хобби? – Она откусила кусочек печенье.

– Знаю, леди Пинкертон. Я имел удовольствие попробовать ваш клубничный…

Кэтрин поперхнулась и закашлялась. Кусок печенья с плеском упал в чай.

Печенье было твердокаменным, а вкус такой, словно она бросила в рот горсть черного перца.

– Что положили в это… печ… апчхи! – простонала она.

Она громко чихнула, потом еще и еще раз, расплескав чай на блюдечко.

– Простите! – сказал Герцог, протягивая носовой платок Мэри-Энн, которая передала его Кэтрин, но к этому времени чихание прекратилось. – Мне следовало вас предупредить.

Кэт потерла нос платком. Его кончик еще продолжал чесаться, но вкус перца во рту немного ослаб.

– Предупредить меня? – проговорила она гнусаво. – Ваша светлость… мне кажется, ваша кухарка пыталась нас убить. Но за что?

Герцог нервно потер копытца, прижал к голове маленькие уши.

– О нет, леди Пинкертон, уверяю вас, это не так. Просто такая уж у меня кухарка. Обожает перец.

Кэт взяла из рук Мэри-Энн еще одну чашку чая и жадно отпила из нее, чтобы прогнать остатки перечного вкуса. А потом снова закашлялась.

– Лорд Свинорыл, ваша кухарка, должно быть, просто не знает, что бывают и другие ингредиенты? И что печенье состоит вовсе не только из одного перца?

Герцог беспомощно развел руками.

– Я пытался ее переубедить, но, знаете, она давно привыкла так готовить, ее уже не переделаешь. Хотя это немного приглушает способность чувствовать какой-то другой вкус.

Кэт сделала еще глоток чаю.

– Какой ужас. Почему вы ее не уволите?

У Герцога округлились глаза.

– Уволить? Только за то, что она плохо готовит? Какая жестокость!

– Но… она же кухарка.

– Да. И делает все, что должна делать кухарка. – Он хрюкнул. – Просто не очень умело.

Кэтрин еще немного покашляла.