Тайнопись видений

Настоятель Цу-Дхо в неизменном сером халате только что закончил вечернюю медитацию и причалил к зарослям солончака. Он вытащил лодку на берег, хотя мог бы позвать для этого слуг, и, разогнувшись не сразу, увидел Кайоши.

С тех пор как разгневанный провидец выгнал настоятеля из покоев, они не разговаривали, и юноша чувствовал тяжесть на сердце, а поделиться с Цу-Дхо проблемами не мог и потому избегал его общества. Но сегодня он пришел сюда нарочно.

– Ветер приятен, словно шелк, прогретый на солнце, – сказал старик, подходя к Кайоши. – Могу я присесть?

Провидец подвинулся, освобождая часть бамбуковой подстилки, и настоятель устроился рядом. Некоторое время они молчали, глядя на звезды, отраженные зеркалом мертвого озера, потом Кайоши спросил:

– Цу-Дхо, вы верите в путешествия духа вне тела? Я недавно прочитал трактат Шаа-танады, и мне кажется, что там сплошное вранье.

– Если бы вы так думали, полагаю, не завели бы этот разговор, – вздохнул настоятель, пряча ладони в рукава. – Вы прочли трактат и решили повторить его опыт, поэтому упустили видение о матери императора?

Кайоши оцепенел. Он не ожидал, что Цу-Дхо одним тигриным прыжком настигнет его тайну.

– Да, так и есть, – сказал он как можно спокойнее. – Виной всему мое любопытство.

– Что ж, если причина в этом, полагаю, мне не стоит беспокоиться. Вас сильно обжег первый опыт. Вы ведь не станете его повторять?

Кайоши промолчал.

– К сожалению, духовные практики Шаа-танады до сих пор не доказаны, – продолжил Цу-Дхо, не дождавшись ответа и заметно помрачнев, – а опыты его учеников не дошли до нас в письменном виде. Я даже сомневаюсь, что у него были ученики. Судя по записям, Шаа-танада все свое время посвящал раскрытию личных качеств, и ему было не до проповедей. У вас такой же великий дар предвидения, но я полагаю, он иного характера.

Кайоши горько усмехнулся про себя. Он давно превзошел Шаа-танаду и в предсказаниях, и в искусстве внетелесных перемещений. Просветленный монах совершенствовал практики на достаточно короткие расстояния и ни разу не выходил за пределы Чаина, а Кайоши сумел пересечь огромное пространство и оказаться в другой точке мира. Конечно, без записей Шаа-танады и подсказок Богов это не далось бы ему так легко, но концентрация внимания, которой учил храм, и методики самовнушения вкупе с дарами обоих Близнецов сделали Кайоши не просто одаренным провидцем, а кем-то гораздо большим.

Друзья слушали безмолвие, и в этот миг мысли настоятеля и сына Драконов были обращены друг к другу сильнее, чем когда-либо, но находили на стену молчания и оставались в плену внутреннего монолога.

«Возможно, это наша последняя беседа, Цу-Дхо, а я так и не смог вам признаться… – обреченно думал Кайоши, глядя на засыпанный песком фейерверк. – Я похож на эту черную палку. Моя судьба вспыхнула ярким солнцем и осыпалась блестками надежд. И теперь я – забытый в песке мусор. Огненные цветы не распускаются дважды, мое лучшее время закончилось. Я своенравный мальчишка в ваших глазах, Цу-Дхо. Провидец с большой гордыней. Я всегда соревновался с мертвыми, ибо только там были достойные мне соперники. Я сам виноват, что вы теперь думаете о Шаа-танаде как об очередной моей цели. Или вы боитесь, что я теряю дар. Если я расскажу вам о моих видениях, что вы подумаете? Я чувствую следы Такалама под своими ступнями. Его тоже что-то вело. И его тоже мучила тайна. Но он хотя бы знал ее суть, а я ничего не смогу вам объяснить. Я и сам не понимаю, что происходит».

Расставшись с Цу-Дхо, Кайоши не пошел обратно в покои, а тайком ото всех отправился в другое место и спустя несколько часов стоял высоко в горах Сай, на вершине скалы, дрожа от холода. Ветер развевал полы его фиолетово-золотых одежд, окрашенных в ночную темноту. Позади шумели сосны, а внизу переливался, отражая свет храмовых фонарей, берег Красного озера. Кайоши жалел, что не может уловить всего величия водной глади, простершейся далеко на восток, до самой Шанвы, но и это зрелище радовало его.

Здесь, на краю обрыва, монахи давным-давно построили молельню. Теперь она была заброшена, потому что часть тропы обвалилась, и ходить сюда стало небезопасно. Но чем выше к небу, тем ближе Боги и тем лучше они слышат людей.

Кайоши временами поскальзывался, цеплялся за колючие кусты и падал из-за неудобных деревянных башмаков. В итоге он избавился от них, но все равно расцарапал руки в кровь, стер локти и колени.

– Великие Драконы, – сказал провидец, обхватив себя за плечи. – Я знаю, что это игра, придуманная вами. Мне неведом ее смысл, я понимаю лишь то, что должен сражаться с Судьбой и у меня нет выбора. В этой игре есть фишки – люди, приходящие ко мне во снах. И часть их принадлежит мне. С помощью их я могу делать ходы. А остальными руководит судьба. И мне не изменить ее решений, не повлиять на узор в определенных местах гобана. Я должен искать способы обойти события, которые уже случились или точно произойдут в будущем.

Я не догадываюсь, в чем смысл этой игры. Не предполагаю стратегии. Не вижу концовки. Я знаю только, что должен пытаться избежать смерти, пока могу. И я не понимаю, почему вы толкаете меня к ней. У меня есть то, чего нет у обычных провидцев, – способность заглядывать в прошлое и великий талант предсказателя. Но у меня нет колдовства прималей, хотя я прималь. Я не могу создавать бури. Не могу замораживать озера. И я знаю, что вы забрали этот дар нарочно. Вы забрали его, чтобы я развивал только предвидение и достиг в нем высот, позволяющих лучше слышать вас.

Но мне не хватает этого умения и фишек, Великие Драконы. Я слишком ограничен в ходах. И то, на что вы толкаете меня… Это убивает. Я понял намеки, вы не научите меня управлять природой. Но если так, то вы не дали мне шансов против Судьбы. Она ходила первой, а у меня нет ни одного моку[8] преимущества. Разве это справедливая игра? Зачем вам слепой мэджу, который только путает нити в попытке управлять своими куклами? Я не понимаю…

Архипелаг Большая Коса, о-в Валаар,

13-й трид 1019 г. от р. ч. с.

– Слушай, Элиас, – сказал Астре после долгого, сосредоточенного молчания.

– Чего тебе? – буркнул тот, повернувшись на спину.

– Я тут подумал кое о чем. Когда я еще не был прималем, учитель заставил мой дух пробудиться. Это случилось почти сразу после первого испытания. Он раскрыл его, но ненамного, чтобы я привыкал постепенно. Он был сильным прималем и знал, как управлять сознанием. Я этого не умею, но… У меня есть дар управления. Вдруг я смогу заставить твой дух пробудиться с помощью Цели?

– Ты сам сейчас понял, что сказал? – пробормотал Элиас. – Это звучало странно.

– Давай попробуем, может получиться.

– Ладно. А что мне делать надо?

– Дай руку, я пройду через нее.

– Сдурел?! – Элиас аж подпрыгнул. – Пройти через руку? Чтобы она у меня потом отвалилась, как твоя?

– Ничего у меня не отвалилось, – нахмурился Астре.

– Не работает зато!

– Ты хочешь стать прималем или нет?

– Уже не уверен.

– Серьезно, что ли?…

– Уф. Давай.

Астре взял ладонь Элиаса в свою. Она была холодной и шершавой. Обоих знобило от неподвижного лежания и ветра, задувавшего в убежище поземку.

– Сейчас закрой глаза, постарайся расслабиться и думай, как ответишь на мой приказ. Твое тело должно подчиниться. Направь дух в пространство. Куда-нибудь в воздух над собой. Как только почувствуешь реакцию, сразу вели ей закончиться, понял? Иначе ты себе навредишь.

– Понял.

Астре сделал три глубоких вдоха и сказал:

– Я приказываю себе пройти через тело Элиаса, чтобы пробудить его дух. Я приказываю духу Элиаса откликнуться и выйти за пределы оболочки, следуя за моим духом.

Он пустил поток через ладонь и протянулся внутрь живой плоти направленной нитью. Элиас заметно вздрогнул, но промолчал. Астре старался не подпускать его страх и действовал очень аккуратно. У него осталась единственная конечность. Если он чуть запоздает, отомрет и она.

8

Моку – фора, дополнительные очки в го, которые начисляются белым за традиционное право черных сделать первый ход. Размер моку зависит от игроков. Чем выше разница в их уровне, тем больше компенсация.