Страница 14 из 40
- О! Ефим Захарович! Давно ждете? Что ж не позвонили загодя?
- Ничего страшного, - успокоил его Левин.
Прошли в кабинет.
- Порадуете чем-нибудь? - когда уселись, спросил Чекирда.
- Пока нет, - ответил Левин. - Как у вас движется?
- Начали отдельные монтажные работы.
- Артур Сергеевич, вот что хотел спросить: вам никто не угрожал, не шантажировал, может есть враги или конкуренты?
- Ничего такого не было. Враги? Вроде ни с кем не враждую. Может, завистники и есть. Но так, чтобы... Нет, явного ничего определить не могу.
- Вы кто по профессии?
- Я? - удивился вопросу Чекирда. - Кончил институт инженеров железнодорожного транспорта. Факультет "Мосты и тоннели".
- Много мостов и тоннелей построили?
- Иронизируете? Вы в Доглядном бывали?
- Бывал.
- Железнодорожный мост через впадину и реку видели? Я один из его проектантов... Почему вы заговорили о возможных моих врагах, шантажистах, завистниках? Есть что-нибудь конкретное у вас?
- Ничего. В вашей профессии, очевидно, многовариантность опасна, а в моей без нее не обойдешься... Теперь у меня такой вопрос: в ближайшее время вы должны получать из Чехословакии какой-нибудь груз?
- Да. Порошок, из которого делается легкая прозрачная пластмасса, из нее штампуется ящичек-соты, в каждом - десять таких гнезд, в них ставится десять банок с пивом. В этой упаковке оно и поступает в продажу.
- В какой таре придет этот порошок?
- В трех полиэтиленовых мешках. По тридцать килограммов каждый. Это для пробной партии.
- Когда вы ждете его?
- В конце месяца. Наши партнеры позвонят о точной дате отгрузки.
- Проследите, пожалуйста, день и час, когда мешки поступят с железной дороги на склад. И тут же уведомите нас. Сообщите также завскладом, что забирать будете на следующий день утром. И сделайте так, чтобы на складе об этом знало как можно больше людей.
- Вы полагаете, что хищение электроники и краски - не случайность?
- Я уже вам говорил, что в моей профессии многовариантность необходимое неудобство.
- Значит, отрабатываете один из вариантов?
- Допустим.
- На чем он основан?
- Ни на чем, Артур Сергеевич. Мне пора, - Левин поднялся. - "Ну, зануда, - подумал он, - все ему надо знать. И как я целюсь, и как промахиваюсь, и почему..."
Вернувшись в бюро, Левин пересказал Михальченко разговор с Чекирдой, изложил свой замысел.
- Начнем хоть с этого, - согласился Михальченко. - Время идет, а ни я, ни вы ничего путного еще не вымучили.
- Вот именно, что не вымучили. И зацепиться не за что. Все по той же причине: кому выгодно, ради чего совершались кражи - мы не знаем. Пойдем наощупь. Может, вхолостую, а может, по дороге что-то полезное подвернется. Мы сейчас с тобой, как бычки, привязаны короткой веревкой к вбитому колу: ходим вокруг него, а кол этот - мысль, что хищения случайны. А то, что у одного и того же владельца, да еще подряд - расценивали, как совпадение. Крутиться вокруг этого кола можно до бесконечности, пока не свалимся. Вот и решил я попробовать порвать эту веревку, выйти из круга и на радостях, что освободился, побежать по первой попавшейся на глаза тропинке.
- Что ж, побегу за вами.
- Только ботагом не очень шуми, - сказал Левин...
- Слушай, забыла тебе привет передать, - сказала Ирина. - От Туровского. Знаешь такого?
- Знаю, учились вместе. Где это тебя с ним свело? - спросил Костюкович.
- Приходил на днях к Погосову. Принес пропуск в бассейн.
- Я его плохо знаю. Да и не виделись много лет.
- Ты сегодня на ночь идешь?
- Да.
- Я приготовлю тебе бутерброды...
Дежурств у Костюковича стало больше: кто-то ушел в отпуск, кто-то уехал на курсы, кого-то забрали в военкоматовскую комиссию. Остальным врачам отделения приходилось дежурить за убывших...
Ночь была теплая. Костюкович стоял у открытого окна ординаторской и курил, а с противоположной стороны, у подъезда приемного покоя время от времени слышался шум работающих моторов - подъезжали и, разгрузившись, уезжали машины "скорой помощи". Окно выходило во внутренний двор. Он был темен. Лишь в конце, где находилась подстанция "скорой", ее гаражи и заправочные бензоколонки, ярко горели прожектора, захватывая в полосу света отдельно стоявшее здание патологического отделения.
На дежурство сегодня он приехал на своем "жигуленке", завтра утром сразу собирался на станцию техобслуживания - застучал задний правый амортизатор. Вспомнив об автомобиле, забеспокоился: машину поставил во внутреннем дворе в проеме меж двух корпусов, противоугонную скобу надел, а вот хорошо ли запер ее, сейчас засомневался: надо бы проверить.
Он взял ключи, спустился вниз в цокольное помещение и пошел по гулкому тоннелю, ведшему во двор. И тут на фоне привычных больничных запахов вдруг ощутил инородный стойкий, резкий, но приятный запах лосьона. "Кто-то прошел здесь недавно", - подумал Костюкович. Противоугонная скоба оказалась запертой. Он глянул вдаль двора. Там по асфальтовой дорожке в сторону патологоанатомического отделения и подстанции "скорой" двигались две фигуры в белых халатах - мужская и женская. "Врачи со "скорой", решил Костюкович, - полагая, что это именно они только что перед ним прошли по тоннелю во двор, оставив в тоннеле облачко запаха лосьона...
Костюкович вернулся в ординаторскую, включил приемник, чтоб послушать новости по "Свободе", но едва поймал волну, подстроился, как вызвали во 2-ю терапию на консультацию...
Он спал, когда в дверь позвонили. Голова после рабочей ночи была тяжелая, саднило затылок. С неохотой поднявшись, пошел открывать.
- Кто? - спросил хрипло и, сглотнув слюну, почувствовал боль в горле, на задней стенке.
- Из домоуправления, печник, - отозвался голос.
- Что вам? Я не одет, - сказал Костюкович.
- Проверить тягу.
- У нас в порядке, - пытался отделаться Костюкович.
- Тогда распишитесь.
Пришлось все-таки открыть. Маленький мужичок с морщинистым лицом протянул Костюковичу список. Ткнул пальцем в графу, где надо было расписаться, протянул шариковую ручку.
Когда он ушел, Костюкович, как обычно после дневного сна, собрался было в ванную почистить зубы и умыться, но передумал, очень хотелось опять лечь, что он сделал. И понял: заболевает. Простужался он часто - донимал трахеит, который подхватывал в больнице, где постоянная жара и сквозняки. Сестра над ним подтрунивала, когда он всякий раз пытался вспомнить, где мог простудиться, как будто это имело значение. Но это было уже привычкой, и сейчас, выясняя, вспомнил, что ночью, когда вызвали в приемный покой, потный понесся вниз, там из тоннельного перехода тянуло плотным сквозняком...