Страница 12 из 15
– Ну а как у вас тут дела? – спросил политрук, решив сменить тему разговора.
– Да, хвала аллаху, всё хорошо. Вчера наши вернулись из Хорога, привезли урюк и сушённые крупы. Горох, пшено, просо… Продали несколько ковров и десяток овец.
Аличурские таджики и киргизы занимались в основном скотоводством, а женщины дома ткали ковры и шили одежду. Мясо, колбаса и сыр, а также ткацкая продукция затем сбывались на базарах Хорога, Рушана и других крупных кишлаков Западного Памира, а взамен покупались фрукты и овощи, которые не росли в восточной высокогорной пустыне.
Спустя примерно час отряд приступил к завтраку. Председатель тоже сидел за столом вместе со всеми, а за едой продолжал разговоры с Червоным. Семён оказался неподалёку от них и, прихлёбывая вкусную, наваристую пшенную кашу, внимательно слушал.
– Басмачей-то не поймали ещё? – спросил старик.
– Пока нет, Джасур-ака, но, я так думаю, не долго им тут шастать. Скоро с бандой мы покончим.
– Аллах вам в помощь, товарищ Николай, – согласно кивнул председатель. – Мы хотим мира на нашей земле. От басмачей только зло. Ведь Советская власть за то, чтобы все были равны и жили одинаково, а басмачи хотят прежнюю жизнь вернуть, чтобы опять мы на баев горбатились с утра до ночи.
– То-то и оно. – Политрук гневно стукнул кулаком по столу. – Всё никак эти бывшие баи и их прихвостни не поймут, что по-старому уже никогда не будет. – Он отложил в сторону алюминиевую ложку и сурово оглядел бойцов. – Историю вспять не повернёшь. В 1917 году свершилась Великая Октябрьская революция, в результате которой образовалось первое в мире социалистическое государство. За прошедшие годы СССР убедительно доказал всему миру, что социалистический строй является передовым. Самые великие свершения возможны только при социализме, когда люди освобождены от эксплуатации и заняты созидательным трудом на всеобщее благо, в котором видят смысл своей жизни, когда каждый человек чувствует свою ответственность за всю страну и за весь народ. Я считаю, что это есть высшая стадия человеческой сознательности… Конечно, во всех наших свершениях есть и огромная личная заслуга товарища Сталина, который грамотно и мудро руководит страной… Да, сейчас идёт тяжёлая война, и фашистам удалось захватить часть нашей земли. Но всё равно победа будет за нами, и в этом нет никаких сомнений. Мы разгромим врага, а потом поможем всей Европе сбросить ярмо империализма и навсегда распрощаться с властью эксплуататоров. Я уверен, рано или поздно на всей нашей планете будет построено единое государство равенства и справедливости, и это будет прекрасное время…
Он замолчал и продолжил есть.
Семён всегда слушал политрука с благоговением, потому что речь Нарожного звучала необычайно искренне и убедительно. Особенно Семёну нравилось, как политрук говорил о жизни, которая наступит через десятки лет. В свободные от службы минуты Семён и сам частенько предавался мечтам об этом прекрасном будущем. В своих мечтах он видел города с широкими мощёными улицами и высоченными, красивыми домами, населённые счастливыми людьми. Эти люди будут трудиться на огромных фабриках и заводах, покорять Арктику и Антарктиду, создавать новые, невиданные ранее корабли и самолёты. А ещё Семён видел бескрайние поля, на которых росли пшеница и рожь, и бесконечные колхозные грядки со всевозможными овощами. По этим полям и грядкам двигались могучие трактора с молотилками и комбайны, собирая обильный урожай и пополняя им кладовые страны, чтобы никогда-никогда больше не было голода…
После кулеша стали пить кумыс и чай с тутпистом.
– Смотрю я, Джасур-ака, детей в кишлаке много, – опять заговорил Нарожный.
– Ну да, ну да. – Старик посветлел лицом. – Хвала аллаху.
– Я к тому это говорю, что им ведь учиться надо. – Политрук вперил в председателя пристальный взгляд. – А у нас в Мургабе школа есть, и учителя хорошие. А в Хороге вон и интернат открыли.
Старик засопел и отвёл в сторону глаза.
– Что молчишь, председатель? – продолжал допытываться Нарожный. Его голос при этом стал более строгим. – Или я не прав?
– Прав, командир, прав. – Старик тяжело вздохнул, покряхтел. Было заметно, что эта тема ему не очень приятна.
– Советская власть, Джасур-ака, хочет, чтобы в нашей стране жили образованные люди. Ведь необразованному, тёмному народу легче мозги задурить всякой религиозной чушью. Такой народ проще с пути сбивать и в узде держать. Правильно? То-то же. – Нарожный опять вошёл в раж, сделался возбуждённым. – При царском самодержавии в России миллионы неграмотных были, потому что капиталистам и помещикам это было на руку.
Пограничники молча слушали разговор. Лейтенант Ларионов тоже молчал, лишь время от времени с интересом поглядывая на председателя.
Некоторые задымили самокрутками. Семён не курил, поэтому опёрся спиной на один из деревянных столбов, поддерживающих навес над столом, и разглядывал долину и окружающие её горы.
Ветер немного поутих, и сделалось довольно-таки тепло. Солнечные лучи приятно ласкали лицо. Хотелось, чтобы такая погода продлилась как можно дольше. Но, судя по рассказам старожилов комендатуры, вот-вот в Аличурскую долину должна была прийти суровая памирская зима со свирепыми морозами да буранами. Горные перевалы завалит глубокий снег, и они закроются до самого конца весны. Многие кишлаки и пограничные заставы на несколько месяцев окажутся отрезанными друг от друга и от всей огромной страны…
– Так что скажешь насчёт школы, Джасур-ака? – немного успокоившись, спросил Нарожный.
– Ты же знаешь, командир, что у нас всё не так просто, – поникнув головой, устало произнёс старик. – Нужно решить этот вопрос с Ага-ханом.
– Опять этот ваш Ага-хан! – тут же вспылил политрук. – Сколько можно разводить средневековье? У нас в стране руководит Советская власть! Так или не так?
– Ну, так, так… – мрачнея, закивал председатель. – Но и ты нас пойми…
– Да не хочу я этого понимать… – Нарожный вскочил и опять заходил вдоль стола. – Давно пора покончить с этими пережитками.
– Покончим, командир, обязательно покончим. Ты только не торопи.
– Да как же не торопить? Уже сколько лет вся эта бодяга длится… Ваш Ага-хан давно сидит в Афганистане и носа оттуда не кажет, а вы всё слушаете его. Может, и золото для него опять собираете? А?
Старик отвёл глаза и ничего не ответил.
– Вот то ж… – Политрук покачал головой. – В общем, со школой определяйтесь да не затягивайте. Понятно?
– Понятно.
– Ну и хорошо. – Нарожный неожиданно улыбнулся и протянул председателю руку. – Ну ладно, Джасур-ака, спасибо тебе за радушный приём. Пора нам дальше ехать, а то, не ровён час, басмачи опять просочатся. Что-то совсем они обнаглели в последнее время. Видно, надеются, что Гитлер победит. Только шиш им от Советской власти. Не дождутся.
– И куда вы теперь? – спросил старик, пожимая протянутую руку.
– Двинем в Сасыккуль, а оттуда на перевал. Бойцов на заставе мало. Надо помочь им, а то вдруг банда опять сунется.
– Понятно, – кивнул председатель. – Удачи тебе, командир, – пожелал он, и его слова прозвучали вполне искренне. – Пойду я. Надо местные проблемы решать.
Едва старейшина скрылся за ближайшим жилищем, Нарожный мгновенно посуровел и, взглянув на часы, подозвал Ларионова.
– Смотри сюда, Василий. – Он достал из полевой сумки карту и развернул её. – План у меня такой. Ты берёшь второе отделение и пулемётчика, проходишь через это ущелье и устраиваешь засаду вот здесь… – Политрук водил по карте пальцем. – Понял, да? Я так думаю, что банда попытается пройти как раз где-то тут, мимо озера Зоркуль. Я с первым отделением сделаю крюк по вот этому ущелью и выйду к вам отсюда. Таким образом, мы перекроем им все пути.
– А если они пойдут восточней озера? – выказал сомнение Ларионов.
– Нет, Вася, они пойдут тут. – Нарожный ударил по карте пальцем.
– Откуда такая уверенность, Николай Иванович? – не сдавался взводный.