Золото Маккенны

- Плывите же, черт вас возьми! Стоило мне пристрелить Микки, как твое проклятое ружье заело!..

С этими словами она прыгнула в воду и первая двинулась но ручью к противоположному берегу, утопавшему в нависающих зарослях рогоза.

- Скорее, ослы! - она брызгала слюной и давилась словами. - В камыши! Этот громила добьет Микки и кинется искать нас с вами! Плывите же, остолопы!..

Маккенна с Фрэнчи поплыли.

Торопясь уйти от смерти, они ныряли и гребли руками; выскочили в тростники, а затем кинулись вверх по склону, намереваясь укрыться в скалах возле зигзагообразной тропы. Обернувшись, Маккенна увидел, что Хачита склонился над Пелоном; как сверкнуло лезвие томагавка, когда индеец высвободил его из груди бандита; как апач повернулся и направился к Микки, стоявшему на руках и коленях и пытавшемуся встать и убежать от надвигающейся смерти, - одна нога кавалерийского разведчика была перебита в колене выстрелом Маль-и-пай; как подбитый парнишка сделал один, два, три болезненных шага и отвернулся, когда Хачита подбросил топорик в руке и метнул его в жертву. Шотландец не видел, как и куда он вонзился. Только услышал. От этого звука его чуть не стошнило.

- Вот черт! - прошипела из ближайшего нагромождения скал Маль-и-пай. Дерьмовый бросок. Микки как раз стал разворачивать голову, чтобы взглянуть, что делается за спиной. Лезвие вонзилось ему прямо в рот, застряло в нижней челюсти. Глянь, как оно ходит вверх-вниз. А ведь маленький паршивец пытается что-то сказать. Интересно, что?

- Боже, - пробормотал Маккенна. - Хватит, уходим! Я сказал, уходим!

- Наверное, просит, чтобы Хачита вытащил томагавк изо рта.

- Я же сказал, мамаша, хватит! Пошли скорее!

- Во! Я была права. Хачита берется за топорище... и вы-ынима-ае-ет!..

- Маль-и-пай, ты как хочешь, а мы удираем!

- Все, слишком поздно. Я так и знала. Когда лезвие входит под таким углом, вытаскивать его нет смысла. Хотя, нет, ошиблась. Миль пердонес, мучачос. Хачита вынимал томагавк не ради Микки Тиббса, а для нас. Он идет!

Маккенна посмотрел через поток и увидел, что Маль-и-пай не ошиблась. Гигант вошел в речушку и пошел вброд: там, где беглецам приходилось плыть или проваливаться с головой, вода доходила апачу до груди. Глаза его были прикованы к зарослям и хаосу скал, в которых исчезли белые и Маль-и-пай; глубоким, низким голосом он напевал жуткую минорную песню.

- Это что, молитва? - тихо спросил Маккенна.

- Никакая не молитва, - ответила Маль-и-пай, - а песня. Ты по идее должен бы её знать, Голубоглаз. Слова-то понимаешь? Во: "Зас-те, зас-те, зас-те" снова и снова. Песня смерти.

- Мать! - взмолился Маккенна, оглядывая беспомощную, скрючившуюся на камнях с побелевшим лицом Фрэнчи Стэнтон. - Куда же нам теперь?

- Не знаю. Привела вас сюда, куда дальше, не знаю.

- Хоть нож у тебя остался?

- А черт! Нет. Обронила, когда поднимала твое идиотское ружье.

- Боже! Даже ножа нет!

- Ба! У Эдамса с Дэвидсоном его тоже не было.

- Но у них были ружья!

- Ну, значит у Брюера, когда он карабкался в ту дыру, что над нами,

Она ткнула скрюченными пальцами через плечо на узкий клиф за их спинами, и Маккенна прищурился.

- А-а-а!.. - прошептал он. - Ты имеешь в виду ту расщелину над Наблюдательной Скалой. Брюер спасся именно в ней. Может...

- Хватит болтать - бежим! - шепнула старуха, подбирая юбки, - только не надейся, что нам повезет, как повезло Брюеру. Не забывай, что у Хачиты только с размышлением скверно, зато с томагавком он управляется - любо-дорого посмотреть. Но не нам и не сейчас.

- Давай, Фрэнчи, - сказал Маккенна. - Полезем на ту площадку, на клиф. Наша старушка отыскала укромное местечко для отдыха.

На какое-то мгновение девушка, дрожа, прижалась к шотландцу.

- Прости меня за всю мою дурость, - сказала она. - Я, конечно, постараюсь сделать все возможное, но, по правде сказать, мне до смерти страшно.

- Лезь, - сказал Маккенна, - и молись.

И вот началось восхождение по z-образной тропе. На такие клифы Маккенна взбирался в течение одиннадцати лет, он был закален и полон сил: мужчина в расцвете лет, Фрэнчи, хотя и казалась субтильной, в выносливости могла потягаться с любым мужиком: мускулы её казались свитыми из стальной проволоки, а страх подгонял не хуже ударов бича. А вот старуха сразу же стала отставать, пыхтеть, где-то все дальше и дальше за их спинами.

Возле Наблюдательного Пункта Маккенна обернулся и увидел скалу на несколько сотен футов вниз. Ему стали видны и Маль-и-пай, и Хачита. Он понимал, что поджидая старуху, не успеет спрятать Фрэнчи в брюеровой расщелине. Как и то, что если придется выбирать, то умрет скво. К счастью, Хачита избавил шотландца от неприятного выбора.

- Старая, - крикнул воин, - тебе нечего опасаться. Не беги. Ведь ты чистокровная индианка. Я не причиню тебе вреда. Подожди. Стой! Не вздумай оказаться рядом с белыми, когда я их поймаю. Пожалуйста, маманя!..

Маккенна увидел, как старая скво остановилась. Она оглянулась на лезущего за ней апача, затем по крутому склону вверх, на карабкающегося Глена Маккенну, и помахала ему рукой.

- Не останавливайся, Голубоглаз. У меня есть право на-вель-кот-ка-эль-кек. Ты знаешь наш закон.

Маккенна знал. Это апачское изречение означало право для безнадежно раненого остаться позади, чтобы задержать врага. По жестким условиям закона, человек, провозглашавший себя исполнителем, заявлял о том, что остается, приказывая товарищам уходить. Конечно, Маль-и-пай не была ранена, но её старые легкие саднило от нехватки воздуха, а рахитичные ноги дрожали от непомерной усталости. Бородач быстро помахал в ответ.

- Мы поняли тебя, мамаша. Адиос!..

Он полз на четвереньках, спотыкаясь и обдирая руки, но все-таки продвигался вперед: легкие болели, а икры и бедра ныли от нагрузок. Но Фрэнчи ждала его на Наблюдательном Уступе и на первый взгляд казалось, что она в полном порядке. Брюеровская расщелина с её долгожданной спасительной темнотой лежала за следующим поворотом z-образной тропы.

- Старуха осталась, чтобы отвлечь Хачиту, - задыхаясь, объяснил шотландец девушке. - Ей ничего не грозит.

- Дальше я не пойду, - внезапно сказала Фрэнчи. - Без неё не пойду.