Поле битвы - Земля

— Ду­маю, ты уже мертв, — офи­цер сде­лал сол­да­ту знак ру­кой и тот, схва­тив пар­ня за во­лосы, под­нял его го­лову.

— Не­дож­дешь­ся, — с не­навистью в гла­зах про­шеп­тал Фар­хат, гля­дя офи­церу пря­мо в гла­за.

Тот толь­ко ус­ме­нул­ся и прис­та­вил ма­узер пря­мо ко лбу пар­ня.

— Я даю те­бе шанс: рас­ска­жи, по­чему ты еще жив или ум­ри.

— Нель­зя на­чинать с окон­ча­тель­ной уг­ро­зы, по­тому что силь­нее пу­гать бу­дет не­чем. В от­ли­чие от те­бя, смер­ти я не бо­юсь.

Офи­цер толь­ко зло свер­кнул гла­зами и на­жал на ку­рок…» ….

« — Что вам уда­лось уз­нать? — по­ин­те­ресо­вал­ся офи­цер у уче­ного, за­нима­ющим­ся узу­чени­ем Фар­ха­та, ко­торый был при­кован к ме­тал­ли­чес­ко­му крес­лу. Его ру­ки бы­ли в мно­гочис­ленных по­резах и шра­мах, на пра­вой ру­ке пол­ностью от­сутс­тво­вали ног­ти (на их мес­те бы­ло толь­ко жут­кое кро­вавое ме­сиво), на ле­вом пред­плечье кис­ло­той был выж­жен шес­тизнач­ный но­мер 762854, го­лова без­воль­но опу­щена к гру­ди.

— Это неч­то не­веро­ят­ное. Его ор­га­низм лег­ко пе­рено­сит элек­три­чес­кие раз­ря­ды до нес­коль­ких де­сят­ков ки­ловат, боль­шие пе­репа­ды тем­пе­ратур. Для на­шего ору­жия он не не­уяз­вим, но боль­шо­го вре­да оно ему не на­носит. Мы про­ове­ли эк­спе­римент: в об­ласть сер­дца ему бы­ло вы­пуще­но 10 пуль — и он не умер! Толь­ко на 15 ми­нут по­терял соз­на­ние, а ког­да оч­нулся — мы не смог­ли об­на­ружить да­же их сле­да. Его ре­гене­рация вос­хи­ща­ет: бук­валь­но за 10 ми­нут он смог вос­ста­новить прак­ти­чес­ки все на­несен­ные ему пов­режде­ния.

— Его мож­но от­прав­лять в Гер­ма­нию? — прер­вал по­ток вос­хи­щений уче­ного офи­цер.

— О да, — улыб­нулся муж­чи­на. — Уве­рен, Ар­мин Зо­ла за­ин­те­ресу­ет­ся им.» ….

« Сос­тав гро­мыхая мчал­ся по же­лез­ной до­роге на за­пад. Рав­но­мер­ный стук ко­лес ус­по­ка­ивал лю­дей, еду­щих в не­из­вес­тность.

В не­боль­шом ва­гоне на­ходи­лось ог­ромное кол­ли­чес­тво мо­лодых де­вушек и пар­ней, лю­дей, спо­соб­ных ра­ботать. Тут же, в уг­лу ва­гона, в се­рой ста­рой одеж­де, си­дел, прис­ло­нив­шись спи­ной к сте­не, Фар­хат. За этот ме­сяц, про­веден­ный в ка­чес­тве обек­та изу­чения, у не­го в во­лосах за­сереб­ри­лась се­дина. И те­перь он си­дел и ду­мал, что де­лать даль­ше, что ждет его в Гер­ма­нии.

Как вдруг по­езд за­мед­лил ход. В ва­гоне за­шеп­та­лись про пар­ти­зан и пар­ти­зан­скую зо­ну. Один па­рень вы­разил на­деж­ду, что «бы­ло бы хо­рошо, ес­ли бы им по­мог­ли пар­ти­заны, тог­да бы я точ­но к ним при­шел». В этот мо­мент сос­тав рез­ко дер­нулся и за­мер. Сна­ружи пос­лы­шались кри­ки и стрель­ба. И лю­ди, не те­ряя ни ми­нуты, бро­сились на две­ри во­гона, вы­ламы­вая их и об­ре­тая дол­гождан­ную сво­боду и на­дуж­ду на спо­сение.

Сле­дуя за люд­ской вол­ной Фар­хат то­же выс­ко­чил из ва­гона и пос­пе­шил скрыть­ся в ле­су (ту­да же пош­ли и все ос­таль­ные), ус­пев кра­ем гла­за за­метить, как не­мец­кие сол­да­ты сра­жались с ка­кими-то людь­ми.

От­став от лю­дей, пос­ле двух ча­сов блуж­да­ния по ле­су Фар­хат вы­шел на лес­ную до­рогу с еще све­жими сле­дами ко­лес.

— Ру­ки, — не­ожи­дан­но раз­дался жен­ский го­лос у не­го за спи­ной, а в спи­ну упер­лось ав­то­мат­ное ду­ло. — Кто та­кой? — спро­сил го­лос, ког­да па­рень мед­ленно под­нял ру­ки.

— Я это… с по­ез­да, — от­ве­тил Фар­хат.

— Не ври, — не по­вери­ла ему де­вуш­ка. — Там дол­жны бы­ли вез­ти ра­бочих в Гер­ма­нию, а ты на них не по­хожь.

— Ме­ня то­же вез­ли в Гер­ма­нию. Толь­ко в ка­чес­тве объ­ек­та для изу­чения.

— Что же в те­бе та­кого не­обыч­но­го? — ус­мехну­лась де­вуш­ка.

— А ты выс­тре­ли — уз­на­ешь, — пе­чаль­но ус­мехнул­ся Фар­хат.

— Вот еще, — про­бур­ча­ла де­вуш­ка. — Да­вай, ша­гай впе­ред. По­том с то­бой рез­бе­рем­ся.

Че­рез пол­ча­са они выш­ли к не­боль­шо­му ла­герю, ис­кусно спря­тан­но­му в ле­су. Ес­ли бы де­вуш­ка его не при­вела, то он бы очень дол­го его ис­кал, по­думал про се­бя Фар­хат.

На не­боль­шой тер­ри­тории рас­по­лага­лось нес­коль­ко зем­ля­нок, нев­да­леке, под де­ревь­ями рас­по­ложи­лась бре­зен­то­вая па­лат­ка. Все лю­ди, на­ходя­щи­еся здесь, бы­ли за­няты ка­кой-то ра­ботой. Но сто­ило Фа­рату и де­вуш­ке по­дой­ти бли­же — все дей­ствия прек­ра­тились.

— Ко­го ты при­вела, Оль? — с ус­мешкой по­ин­те­ресо­вал­ся у де­вуш­ки вы­сокий па­рень с вин­товкой на­пере­вес.

— Он го­ворит, что он с то­го по­ез­да, ко­торый на­ши по­дор­ва­ли ча­са два на­зад.

— По­чему ты ему не ве­ришь? — по­ин­те­ресо­вал­ся па­рень, рас­сма­ривая Фар­ха­та.

— Фар­хат! — не­ожи­дан­но ок­ликнул его па­рень, приб­ли­жа­ющий­ся к ним. — Ты жив.

— Я то­же рад те­бя ви­деть, Сер­гей. Но ес­ли ты ме­ня не от­пустишь — я за­дох­нусь, — прох­ри­пел Фар­хат, ко­торо­го креп­ко об­ни­мал его дав­ний то­варищ.

— Ты его зна­ешь? — по­ин­те­ресо­валась у не­го де­вуш­ка.

— Да, — уве­рен­но кив­нул Сер­гей. — Мы с ним с са­мого на­чала вой­ны бок о бок.» ….

«Ут­ром трид­цать пер­во­го де­каб­ря 1941 го­да Фа­рата поз­ва­ли к ко­ман­ди­ру от­ря­да Бо­рису Вла­дими­рови­чу Ма­тюги­ну. Ког­да он во­шел в штаб­ную зем­лянку, Бо­рис Вла­дими­рович си­дел и рас­смат­ри­вал кар­ту.

— Как се­бя чувс­тву­ешь, Фар­хат, здо­ров? — при­вет­ли­во спро­сил он.

— Здо­ров, — от­ве­тил он.

Не­задол­го до это­го Фар­хат ез­дил в не­мец­кий гар­ни­зон мес­течка Илья за тро­фе­ями, ко­торые зах­ва­тили пар­ти­заны взво­да Але­ши Завь­яло­ва. По­года бы­ла хо­лод­ная. Па­рень прос­ту­дил­ся и нес­коль­ко дней про­болел грип­пом. Вот по­чему ко­ман­дир и спро­сил про здо­ровье.

— А ес­ли здо­ров, то для те­бя и де­ло важ­ное есть, — отор­вавшись от кар­ты, ска­зал Бо­рис Вла­дими­рович. — Нем­цы вос­ста­нови­ли элек­трос­танцию под По­лоц­ком. Пос­ле Но­вого го­да со­бира­ют­ся пус­тить. Ну, а мы ду­ма­ем пус­тить ее рань­ше, се­год­ня ночью… Хо­чешь пой­ти на ди­вер­сию?

Фар­ха­та впер­вые со­бира­лись по­сылать на бо­евую опе­рацию, и он с ра­достью сог­ла­сил­ся.

— А те­перь пой­дем к ко­ман­ди­ру ро­ты, он те­бе рас­ска­жет, как и что де­лать.

— Есть! — ска­зал па­рень и вы­шел.

Ко­ман­дир пер­вой ро­ты Яков Пав­ло­вич Лит­ви­нен­ко под­робно рас­ска­зал про свой план.

План был прос­той. Ве­чером он, Сер­гей и Фар­хат дол­жны бы­ли проб­рать­ся к го­роду.

Лит­ви­нен­ко и Лев­цов под­полза­ют к даль­не­му от стан­ции скла­ду и под­жи­га­ют его. Что­бы прив­лечь вни­мание ча­совых, от­кры­ва­ют стрель­бу из ав­то­матов. Фар­хат в это вре­мя под­бе­га­ет к стан­ции, об­ли­ва­ет сте­ны бен­зи­ном и под­жи­га­ет.

— По­нял, что от те­бя тре­бу­ет­ся?

— По­нял.

— Тог­да иди, го­товь­ся.

Фа­рат взял бу­тыл­ку с бен­зи­ном; ко­робок спи­чек су­нул за па­зуху, что­бы не от­сы­рели на мо­розе.

Из ла­геря они выш­ли еще днем. До го­рода на­до бы­ло ид­ти двад­цать ки­ломет­ров. В до­роге он все вре­мя ду­мал, смо­жет ли под­жечь фаб­ри­ку. А что, ес­ли нем­цы уви­дят его рань­ше, чем он ус­пе­ет до­бежать до стро­ений? От дум го­лова буд­то вспух­ла, в ду­шу зак­ра­дывал­ся страх. Лит­ви­нен­ко за­метил это.

— Ты что за­думал­ся, Фар­хат? Не ту­шуй­ся, бра­тиш­ка. Мы с то­бой та­кую шту­ку ус­тро­им, что нем­цам тош­но ста­нет.

От теп­лых и бод­рых слов Яко­ва Пав­ло­вича тре­вога его рас­се­ялась, как дым.

В су­мер­ки выш­ли они на опуш­ку ле­са. Мет­рах в двух­стах от них на­чина­лись пер­вые до­ма го­рода. В ок­нах све­тились ред­кие огонь­ки. Гром­ко ла­яли со­баки. На ули­це от­четли­во слы­шалась не­мец­кая речь.

Пос­то­яли, пос­лу­шали и ого­рода­ми на­чали ос­то­рож­но про­бирать­ся в го­род. Не­мец­ких пос­тов вбли­зи не бы­ло. Но они ста­рались прой­ти так, что­бы их не уви­дели да­же мес­тные. Ого­роды кон­чи­лись. За ни­ми на­чинал­ся не­боль­шой пус­тырь, в кон­це ко­торо­го вид­не­лись тем­ные очер­та­ния фаб­ри­ки. Они за­лез­ли в стог со­ломы и ста­ли наб­лю­дать.