Непокорный

- Я тоже. Подойди к нему, приложи голову к голове, а вот это должно быть между вашими лбами.

- Интересный шарфик. – Выданный мне шарфик оказался и правда интересный. Исписанный уже отчасти знакомыми мне письменами, он отдавал мощным и ровным Намерением. Впрочем, вполне положительным, так что паниковать особо не стоило. Даже хорошо, что этот мальчик не чужой для Фуриндзи Хаято. Я стал чуть меньше подозревать его.

Нагнулся над головой мальчишки, положил на лоб шарфик и прижался к его лбу лбом. Казалось, Стрейшина что-то говорит, но было непонятно что именно. Казалось, что сами стены этой палаты что-то говорят, вибрируя на низких частотах, но было непонятно, что именно. Казалось, что мир плывет, и старается рассказать мне что-то миражами. А потом я моргнул и оказался в тоннеле, весьма знакомом, между прочим. На этот раз я летел совсем недолго, и выпал в каком-то пустом сосуде. Даже следа чужой души в нем не осталось.

Я аккуратно освоился, заполнил его собой, стараясь сжаться, чтобы не повредить ни в коем случае. Мозг как-то не желает отзываться, но это мы поправим. Кровь забухала в висках, и привычный транс принял меня. Ага. Видимо, было мощнейшее кровоизлияние в мозг, но это поправимо, тут ничего сложного. Вот восстановить нервные волокна, вот где проблема. Был бы тут Баки, он бы за пару часов справился. А мне и недели не хватит, наверное. Впрочем, будем посмотреть.

Периферия вообще выключена полностью, перебиты нервные пути, но это дело десятое. Ни слуха ни зрения ни вкуса, даже тактильных ощущений ноль целых, ноль десятых. Зато повреждения внутренних органов минимальные, да и те от препаратов. Их выведем первым делом, остальное пока что подождет. Ну, поехали.

Сердце лежащего в глубокой коме мальчика забилось сильнее, мощно отдаваясь в грудной клетке, это новый хозяин этого тела принялся за работу по восстановлению своего сосуда.

Довольно долго ничего не менялось, но Старейшина никуда не уходил, он спокойно сидел в кресле и ждал. Тело под капельницами и аппаратом искусственного дыхания вдруг покрылось легким темно-синим туманом, который обычный человек даже увидеть не в силах, как и разная там аппаратура, а вот Фуриндзи Хаято не только увидел, но и понял, что именно происходит. Могучая воля вселенца буквально заставляет тело восстановиться, используя для этого ресурсы самого тела. Все вырабатываемые организмом стволовые клетки тут же отправлялись прямиком в мозг, чтобы восстановить нервные волокна, поврежденные сначала ударом, а потом кровоизлиянием. Потихоньку, постепенно, день ото дня, мальчик все сильнее худел. Его словно высасывало что-то изнутри. Руки стали настолько тонкими, что по ним скелет можно изучать. Ноги тоже, а уж на торс и смотреть страшно. Слабое, неподготовленное тело мальчика ело себя, чтобы удовлетворить запросы вторженца. И удовлетворило. На последнем издыхании, но все-таки.

В палате не было никого. Хаяте Фуриндзи давно ушел, как только понял, что чужак прижился в новом теле, медсестры как раз сменялись, а врач спокойно спал в своем кабинете. Оборудование вдруг зашлось в истерике, но постепенно успокоилось – мальчик открыл глаза и снова обозрел палату, на этот раз в роли пациента. Хотелось пить, есть и свалить отсюда, но пока нельзя. Нужно добраться до памяти мальчика и прожить ее. Это и само по себе непросто, а когда она вот так, кусками из-за повреждений чисто физического свойства, то становится на грань с невозможным. Только, что мне – вселенцу, то невозможное, после стольких раз?

Фуф, это было тяжело. Тело совсем слабенькое, и я с большим трудом завершил исцеление. Да мы с Баки в пять лет были совершеннее, чем этот мальчик в одиннадцать. Лентяй и тряпка. Но те времена прошли, и теперь здесь я. Об отдыхе и не мечтай, слабое тело. Я аккуратно развел руки в попытке потянуться, но чуть не выдернул капельницу. Дыхательный аппарат мешает, не передать как. И больно горлу. А уж как сложно удерживать желудок от спазмов, потому что рвотный рефлекс буквально ревет во всю мощь. В общем, самоощущения отвратные.

Так, что там у нас было по экстренной помощи лежачим больным? Извлечение, да помню. Перекрыл катетер на правой руке об кровать, аккуратно выдернул шланг подачи физраствора, судя по этикетке, и с огромным трудом поднял руку к лицу. Аккуратно ощупал, пытаясь понять, что за модель на мне. Но не понял, я такой не видел. Другой мир, другие модели, но смысл у всех одинаковый. Извлечение... Буэ.. Вот и славно. Маску на одеяло, и спать. Нужно будет помедитировать, как проснусь. Или сначала помедитировать? Да, пожалуй. Память мальчишки нужна как можно быстрее.

Я стал погружаться в транс, стараясь выловить как можно больше мелькающих картинок. Звуки старался выстраивать так, чтобы было понятно, о чем говорят, а не когда и кто. Многие связи повреждены. К примеру, мальчик слышит голос отца, он знает, что это именно его голос. А у меня таких связей нет. То есть я слышу, что кто-то говорит мужским голосом какую-то фразу, и все... Со временем накопилась статистика, и голос, назвающий меня “сынок” я запомнил. Но в остальном, жалкие обравки памяти, ассоциативных связей, всего того, что делает личность личностью, вот что мне досталось. Информацию я обработал, и на том закончил медитацию. Пора поспать нормально. Я расслабился и вырубился. Все равно у мозга стало не хватать энергии на обдумывание. Утром продолжу, наверное...

Проснулся я от того, что меня будили. Вот прям внаглую.

- Молодой человек, проснитесь, – проговорил мужской голос, и я тут же открыл глаза. Хм, моложавый, это слово полностью описывает доктора... На карточке написано, что его завут Токаши Саво. Какая-то французская фамилия, что ли? Надо бы выучить этот язык, как время будет.

- Дха, – Ответил ему, еле ворочая языком.

- Пить хотите? – Увидел он пантомиму про горло.

Осталось только кивнуть. Через минуту мне принесли воды и, поддерживая за шею, дали попить, буквально несколько глотков. Садисты.

- Готовы поговорить? – Ну, кивнул, лишнее слово сказать больно, в том числе и из-за аппарата искусственного дыхания. – Вы помните, как Вас зовут?

- Кеиджиии Мацуда, – выдохнул я имя паренька, тело которого занял.

- Какой сейчас год?

Пожал плечами, двухтысячные, судя по уровню техники, точнее не скажу. За всю неделю, что я провел в Приюте Героев, как-то не удосужился поинтересоваться. Да и мне все было пофиг, главное – гитара в руках. От одного воспоминания худые пальцы сами начали перебирать лады и струны. Доктор, видимо, подумал, что я нервничаю, так как сразу же добавил:

- Ничего страшного, сейчас две тысячи шестой год, месяц апрель, двадцать седьмое число,- мне осталось только кивнуть, вроде спасибо.

- Я пытаюсь понять, насколько Вы себя осознаете, потому что, судя по показаниям приборов, вы должны лежать бесчувственной колодой, а не глазами вертеть. А последнюю неделю совсем уж что-то странное творится. Ваш организм буквально всасывает в себя глюкозу, витаминные добавки и вообще все, что мы ему даем, а Вы все равно худеете, словно на последней стадии рака.

Еще бы мне не худеть! Пока восстановил разрывы нервных тканей, все шло еще ничего, но когда стал полностью внедряться в организм, тот как с ума сошел. Уже позже я понял, что мозг просто не мог сразу вместить не только мои объемы памяти, ему просто не хватало “мозгов”, если можно так сказать. Плотность нейронов низкая, интеллект плещется где-то на самом донышке, связь подсознания и сознания совершенно не настроена, да много чего не так. Поэтому внедрялся я медленно и печально, помогая организму там, где только мог. Распределял задачи, помогал с полезными веществами, доставляя их куда быстрее стандарта и сразу к “месту приписки”, так сказать. Благо, что смог дотянуться до крови и некоторых желез. Короче, организм подстраивался в авральном режиме, особенно мозг. А для этого ему нужно огромное количество полезных веществ. А тем временем доктор продолжал.

- Так же за это время обнаружены аномалии в потреблении магния, что едва Вас не убило еще раз, сахара, и многих других веществ. Врачи с ног сбились, пытаясь определить, чего Вам не хватает в этот раз. Двадцать три отказа внутренних органов, четыре клинических смерти, более полуста анализов крови, причем самых полных и в кратчайшие сроки...