Герцогиня

Тоскливо.

Лина потерла глаза, разгоняя навернувшиеся слезы, отвернулась. Потом, не удержавшись, всхлипнула и уткнулась носом в подушку. Эх.

Смотреть на фотографию было невыносимо.

Шмыгнув носом, Лина выбралась из-под одеяла, поежилась. По квартире гуляли сквозняки, оконные рамы были очень старыми, как раз перед бабушкиной смертью они собирались поставить новые стеклопакеты, но, видать, не судьба.

Лина зевнула, поглядела на будильник: пора собираться в институт. Побрела в ванную. Пока чистила зубы, рассматривала свою бледную, худую и совершенно немиловидную физиономию в обрамлении рваных черных прядок. Все слишком резкое: ломаные брови, острый нос, острые скулы и подбородок. Губы тонковатые для девичьего личика. Пожалуй, только глаза хороши – большие, холодного бирюзово-зеленого оттенка. Лина повертелась еще немного перед зеркалом, прикидывая, что надо бы купить пуш-ап бюстгальтер, дабы скромная «двоечка» стала казаться «троечкой». Можно, конечно, сколько угодно себе твердить, что плевать на мнение окружающих, на презрительное хмыканье девиц во вчерашнем магазине – но ведь это не так. Все равно задевает, и все равно обидно… Вон, одногруппницы уже давно при парнях, а ее все чураются, как будто урод.

Девушка хмыкнула, сбросила пижаму и, прошлепав босиком в спальню, принялась одеваться. На завтрак времени не оставалось – решила перекусить в институтской столовой. Впрыгнула в джинсы, нырнула в джемпер. Обулась, накинула куртку, которая – слава Богу – успела просохнуть за ночь – и устремилась к двери.

Уже распахивая дверь, Лина подумала:

«Попробую договориться о рассрочке с оплатой. Все-таки обстоятельства… Н-да, обстоятельства…»

А потом – болезненный толчок в грудь, и она с некоторым удивлением поняла, что летит. Летит через весь коридор, а в дверях – вчерашний ювелир.

Страшный, выбивающий дыхание, удар спиной о стену.

Гул в ушах, темнота сгущается перед глазами.

Все.

…реальность возвращалась медленно и как бы неохотно.

С трудом разлепив веки, Лина огляделась. Она лежала на полу собственной спальни. Попробовала шевельнуться – не смогла, запястья и щиколотки резнуло болью. С губ сорвался невольный стон. Да что ж это такое? И в этот миг она вспомнила. Распахнутую дверь. Мужской силуэт, тенью мелькнувший в темном подъезде. Удар в грудину, до искр из глаз, полет…

– Очнулась, – холодно подытожил знакомый уже голос, – отвечай, где кольцо.

Черт… Лина прикрыла глаза, неосознанно выгадывая драгоценные секунды. Кольцо… вернувшись вечером, она его сунула в ящик прикроватной тумбочки…

– Лучше скажи сразу. Я все равно его найду. После того, как тебя убью.

В это мгновение ей нестерпимо захотелось плакать – от накатившей безысходности, отчаяния. Господи, да что ж это? За что ее убивать?

И Лина повторила вопрос вслух.

– Я вам… ничего плохого не сделала…

– Не сделала, – сухо согласился ювелир. Он стоял так, что она его не могла видеть. А перевернуться на другой бок со связанными руками и ногами не могла. – Таков приказ, ничего личного. Где кольцо?

Лина всхлипнула. Ее, черт возьми, заказали. Девчонку, которая за свою жизнь и котенка не обидела! И выхода не видно…

– Отпустите меня, – глотая слезы, тихо попросила она, – я уеду из города, никто ничего не узнает.

– Я привык исполнять приказы хозяина. Если ты через десять секунд не скажешь, где кольцо, то мне придется выбивать признание.

– Кольцо… – в голове вдруг мелькнула светлая мысль, – я заложила его в ломбарде.

– Врешь. Ты никуда не ходила после того, как побывала у меня.

«Следил, значит», – Лина стиснула зубы.

Внезапно страх уступил место ненависти – яркой как сверхновая.

– Не получишь ты кольцо, – процедила она, – надо – сам ищи.

Раздались звуки шагов, Лину подхватили сильные руки, повернули – и она получила возможность взглянуть в серые глаза собственной смерти.

– Тебе когда-нибудь ломали пальцы? – без тени улыбки спросил он, – а кости? Просто так, одну за другой?

Лина замотала головой. И все-таки заплакала.

– Я… вам ничего… не сделала. За что?

– Кольцо. Мне нужно кольцо. Скажи, где оно, и умрешь быстро.

– Вы хороший человек, – выдохнула девушка, – пожалуйста…

– Ты ошибаешься, – глухо сказал мужчина и нахмурился, – я не хороший человек. Возможно, когда-то им был, давно… Но не теперь.

Он с силой припечатал Лину к полу, так, что зубы клацнули, и быстро огляделся.

«Кричи, кричи, дура!» – мелькнула мысль, но горло сжал спазм. Не то, что кричать, дышать едва могла.

Между тем тот, кого в ювелирном салоне знали как Макса, прошелся по комнате, остановился перед прикроватной тумбочкой и уставился на фотографию в рамке. Там, где Лина с бабушкой, и бабушка еще моложавая и веселая.

– Это кто? – хмуро спросил мужчина, беря в руки рамку, – быстро отвечай.

– Бабушка моя, – просипела девушка. Горло отпускало помаленьку, еще немного – и можно будет заорать, зовя на помощь. Разумеется, спасать никто не бросится, но можно привлечь к себе внимание. Звукоизоляция в квартирах была никудышней.

– Это она тебе кольцо оставила? – уточнил он, – говори, где оно.

– Не скажу, – Лина даже отвернулась.

– Возможно, это твой единственный путь к спасению.

Вот те раз!

Он передумал ее убивать?

Или… заберет кольцо, и все равно убьет потом?

Но, пока раздумывала, ювелир по наитию выдвинул ящик и удовлетворенно хмыкнул.

– Не убивайте меня, – тихо попросила Лина.

В свете хмурого октябрьского утра она разглядывала своего убийцу, а тот, в свою очередь, перстень, поворачивая его то одним, то другим боком. Выглядел при этом ювелир так, словно решал в уме очень сложную задачу, и от результата ее решения зависела судьба целого мира.

«Сколько ему лет?» – мелькнула совершенно неуместная мысль, – «он ведь молодой… а голова седая…»

Взгляд Лины скользнул по несколько худощавой, поджарой фигуре Макса. Он был одет в мешковатый черный джемпер и черные же джинсы – видимо, на черном пятна крови не так заметны. Лицо казалось смутно знакомым, резкие черты, острые скулы, густые темные брови вразлет. Тяжелый подбородок, выдающий такой же тяжелый характер. Губы сжаты в линию, тонковаты. И острый нос с горбинкой, ноздри раздуваются хищно – как у зверя, почуявшего легкую добычу.

Бред какой-то. Ну нигде не могла она его раньше видеть!

Он повернулся резко, почувствовал, что его рассматривают. Давил взглядом несколько мгновений, а затем одним стремительным движением приблизился, подхватил Лину под мышки, поднял и встряхнул.

– Значит так, слушай внимательно. Сейчас я заберу кольцо, и это будет платой за сохраненную жизнь. А ты забудешь, навсегда забудешь о том, что у тебя это кольцо было, и что ты меня встречала. Поняла? Если бы я мог, то отнял бы твои воспоминания, но я не могу… Но от того, будешь ты молчать, или проболтаешься, зависит твоя дальнейшая жизнь.

Лина растерянно кивнула. Впрочем, выбирать ей никто не предлагал.

Мужчина легко подтащил ее к кровати, швырнул на покрывало лицом вниз.

– Не надо, – только и пробормотала Лина.

Нехорошие подозрения закрались в душу.

– Что – не надо? – теперь в голосе прозвучала насмешка, – я всего лишь тебя освобождаю.

Дзиньк! Боль, стянувшая запястья, исчезла. Дзиньк! Лина слабо шевельнула ногами и поняла, что совершенно свободна.

В тот же миг ее резко перевернули на спину. Лина зажмурилась, подспудно ожидая, что сейчас он начнет сдирать с нее одежду… Ну или как там это бывает в подобных ситуациях…

– Дай руку. Тьфу, да не будь же ты такой дурой, – процедил ювелир.

Не церемонясь, он схватил ее за запястье – синяки точно останутся – и быстро надел на средний палец злополучный перстень.

– Раньше его мерила, нет? Разумеется, нет. Иначе ты бы не потащила его с намерением продать…

Лина осторожно приоткрыла глаз. Затем второй.

Он по-прежнему сжимал ее руку. Тяжелый перстень болтался на среднем пальце, но при этом… Черт, черт! Камень из белого медленно, очень неохотно окрашивался в красный цвет и становился прозрачным. Куда-то ушла пористость, теперь загадочный минерал становился похожим на горный хрусталь. Только алый.