Исступление. Скорость (сборник)

Теперь она стискивала ее в кулаке и тихо молилась, чтобы убийца как можно скорее закончил то, что он сейчас делает (ей представлялось, что он как раз обчищает кассу), и – Прошу тебя, Боже! – убрался отсюда. Ей совсем не хотелось оказаться с ним один на один, имея в активе один только «биковский» баллончик с бутаном. Если, обходя магазин в поисках поживы, убийца случайно наткнется на нее, Кот могла рассчитывать только на внезапность и везение. Она собиралась ткнуть ему горящей зажигалкой в глаза или даже поджечь волосы, однако всерьез рассчитывать на успех не стоило. Убийца – она уже убедилась в этом – умел двигаться с невероятным проворством. Наверняка он сумеет выбить зажигалку у нее из рук, прежде чем она успеет нанести ему сколько-нибудь серьезный урон.

Даже если ожог выйдет серьезным, у нее будет всего лишь несколько секунд, чтобы повернуться и бежать, убийца погонится за ней и настигнет, что с его длинными ногами не составит труда. В этом случае исход схватки будет зависеть от того, что пересилит: его сумасшедший гнев или ее безумный страх.

Кот услышала шорох движения, скрип дверцы прилавка, шаги. От нахлынувшего страха ее чуть не стошнило, но как только она поняла, что убийца, похоже, уходит, ее радости и облегчению не было границ.

Неожиданно она осознала, что шаги – вместо того чтобы удаляться по направлению к входной двери – приближаются к ней.

Кот сидела на корточках, ни жива ни мертва, прижимаясь напряженной спиной к торцу длинной полки-стеллажа. Она никак не могла сообразить, где именно находится преступник. Идет ли он по первому, ближайшему к дверям, проходу? Или по центральному, слева от нее?

Нет.

Это был третий проход.

Справа.

Убийца, не торопясь, шагал мимо холодильников. Он еще не заметил ее и не спешил разделаться с нежелательным свидетелем.

Кот поднялась на ноги и, не осмеливаясь выпрямиться в полный рост, беззвучно отступила влево. Свет от панелей холодильников, отражаясь от звукопоглощающего потолка, попадал и сюда, но почти ничего не освещал. Во всяком случае, разложенные на полках товары были погружены в благословенную тьму.

Стараясь наступать только на носки своих мягких кроссовок, Кот сделала несколько шагов по направлению к входной двери. Тут ей пришло в голову, что вскрытую упаковку от зажигалки она оставила на полу у торца стеллажей, там, где проводила испытания своего оружия. Убийца непременно увидит ее, может быть даже наступит. Возможно, ей повезет, и он решит, что в магазине побывал мелкий воришка, который вынул зажигалку из упаковки, чтобы сподручнее было прятать ее в кармане, а возможно, убийца поймет, в чем тут дело.

Инстинкт мог служить ему так же хорошо, как он порой служил Кот. Если рассматривать интуицию как голос Бога, то вполне вероятно, что другое, менее человеколюбивое божество может потихоньку нашептывать свои советы маньякам и убийцам.

Кот шагнула назад и, низко наклонившись, схватила упаковку от зажигалки. Жесткий пластик хрустнул у нее в руках, но, к счастью, звук вышел достаточно тихим, и шаги убийцы полностью его заглушили.

Преступник был уже почти на середине третьего прохода, когда Кот двинулась в противоположную сторону по второму. Он не торопился, а Котай спешила изо всех сил и поэтому достигла начала своего прохода гораздо раньше, чем убийца.

С этой стороны торец стеллажа был не плоским, как в глубине магазина. Какого-то черта здесь оказалась вертящаяся, как карусель, полка с книгами в бумажных обложках, на которую Кот едва не натолкнулась, когда огибала ряд. Остановившись в последний момент, она юркнула за полку и притаилась.

На полу валялась моментальная фотография, сделанная поляроидом, на которой крупным планом была запечатлена удивительно красивая девушка лет шестнадцати-семнадцати – платиновая блондинка с длинными распущенными волосами. Черты ее лица были спокойны, но не расслаблены; они словно застыли в заученном выражении вежливого внимания, как если бы истинный характер девушки был столь взрывным, что, дав ему волю, она рисковала прийти к саморазрушению. Безмятежному выражению лица противоречили одни только глаза – они были слишком широко открыты, слишком внимательны и болезненно выразительны, – два зеркала мятущейся, исполненной гнева, отчаяния и страха души.

Кот поняла, что это та самая фотография, которую убийца показывал служащим. Ариэль – девушка, которую преступник держит в своем подвале.

Несмотря на то что внешне Ариэль ничем не походила на нее, Кот поймала себя на мысли, что смотрит на фотографию не как на картинку, а как на свое собственное зеркальное отражение. В глазах шестнадцатилетней девушки она разглядела страх сродни тому, что преследовал маленькую Кот на протяжении всех ее детских лет, узнала свои собственные отчаяние и одиночество – глубокие, как Северный Ледовитый океан.

Шаги убийцы заставили ее снова вернуться к реальности. Кот поняла, что преступник больше не находится в третьем проходе, – обойдя стеллаж, он повернул обратно и достиг середины второго прохода.

Убийца шел совершенно спокойно, даже лениво; шел по той самой территории, которую Кот только что в спешке покинула.

Какого дьявола ему еще здесь надо? Кот очень хотелось забрать фотографию Ариэль, но она не осмелилась. Вместо этого она положила ее на то же место на полу.

Из-за вращающейся полки с книгами она снова отступила в третий проход – тот самый, который убийца только что покинул, – и двинулась по нему вглубь магазина, вынужденная прижиматься почти к самому стеллажу, чтобы избежать света, пробивавшегося сквозь стеклянные дверки холодильников. В противном случае ее тень легла бы на потолок и убийца непременно бы ее заметил.

Кот двигалась совершенно бесшумно и потому без труда различала тяжелые, уверенные шаги, однако, даже когда она останавливалась, чтобы прислушаться, ей не удавалось определить, в какую сторону движется преступник. Остановиться совсем Кот не осмеливалась: если бы преступник дошел до конца и снова свернул в этот же проход, он застал бы ее практически на открытом месте. Сворачивая налево в конце рядов, она была наполовину уверена, что ее враг уже давно изменил направление движения и что она сейчас столкнется с ним нос к носу.

Но убийцы за углом не оказалось.

Котай снова опустилась на корточки за торцевой опорой стеллажа – на том же самом месте, откуда начинала свое движение. Пустую упаковку из-под зажигалки она положила на пол между ног – туда, откуда подняла ее минуту тому назад. Прислушавшись, она поняла, что шаги стихли. Ничто не нарушало тишины, кроме приглушенного ворчания холодильников.

Кот опустила большой палец на колесико зажигалки, готовясь высечь огонь.

Две пачки крекеров с сыром и орехами, упаковку арахиса и две плитки шоколада с миндалем Вехс положил в карманы плаща, где уже находились пистолет, фотоаппарат и видеокассета. Стоимость Вехс подсчитал в уме, но, чтобы не тратить времени на поиски мелочи в кассе, округлил сумму до ближайшего доллара и оставил банкноту на прилавке.

Подобрав с пола фотографию Ариэль, он ненадолго задержался, впитывая в себя установившуюся в торговом зале ауру. Ему казалось, что в комнатах, в которых только что погибли люди, бывает по-особому тихо – совсем как в театре, когда закончилось действо и упал занавес, но еще не раздались первые нерешительные хлопки, предвестники бури аплодисментов. Эта удивительная атмосфера, безусловно, включала ощущение торжества, подчеркнутого триумфальным присутствием вечности, что как капля холодной воды дрожала на самом острие тонкой звенящей сосульки. Когда смолкали крики и пролитая кровь застывала неподвижными бездонными озерами, Крейбенст Вехс заново переживал содеянное, наслаждаясь величием смерти.

В конце концов он покинул помещение магазина, тщательно заперев дверь ключом, который снял со стены в офисе.

На углу бензоколонки Вехс заметил платный телефон-автомат. Трубка была соединена с корпусом бронированным кабелем, так что оторвать ее Вехсу не удалось. Тогда он принялся колотить ею о телефон – пять, десять, двадцать раз, – пока пластмасса не треснула и ему в руку не вывалился микрофон. Бросив его на асфальт, Вехс раздавил его каблуком, а изуродованную трубку повесил на рычаг.