Модификаты

– Еще бы она отказалась от такой возможности! – насмешливо фыркнул наглый незнакомец и уже перестал мне нравиться, несмотря на обалденный тембр голоса. – Как будто каждый день Естественным выпадает подобный шанс!

– Капитан! – строго рыкнул мой шеф. – Прошу не забываться! Насколько мне известно, политика генетической дискриминации совсем не приветствуется Космическим Департаментом!

– Да при чем тут дискриминация! – и не подумал сменить тон этот самый капитан. – Вы хоть представляете, какая это морока и риск для здоровья для тех, кто не рожден усовершенствованным?

– Хочу напомнить, друг мой, что первые шаги в освоении космоса сделаны теми самыми неусовершенствованными, о коих Вы столь заносчиво отзываетесь!

– Я ни в коей мере не собирался оскорблять память первопроходцев и умалять их заслуги, но сейчас космические путешествия приобрели совершенно другие размахи и продолжительность, и людям, не имеющим специфических особенностей, они даются не просто трудно, а иногда и наносят непоправимый вред организму. И меня просто бесит необходимость быть за это ответственным.

Мне надоело слушать, и, однократно стукнув по двери, я шагнула внутрь.

– Какие же амбиции надо иметь, чтобы единолично причислять себе ответственность за воздействие невесомости, космической радиации и прочих природный факторов на человеческий организм, – желчно произнесла я, рассматривая индивидуума, самолично возложившего на себя столь тяжкую ношу.

– София, наконец-то, – как-то чересчур радостно поднялся мне навстречу Пилад Зеска, единственный и неповторимый руководитель нашего центра сколько себя помню. Когда в мои три с половиной он появился на одной из вечеринок выходного дня в доме моих родителей, я испугалась его экзотической внешности, племенных тату и мимики едва ли не до усрачки. Годы спустя я уже не представляла своей жизни без его присутствия и временами диковатой странной манеры поведения, что, как ни странно, пленяла женщин. Когда-то Пилад стоял у истоков и в прямом смысле у фундамента центра вместе с моим отцом и после смерти папы, очевидно, считал своим долгом опекать меня так или иначе.

– София, знакомься, это Рожер Тюссан, капитан одного из наших «Ковчегов». Думаю, тебе знакомо его лицо и ты слышала о нем.

Я уставилась на будто нехотя поднявшегося высокого брюнета, сухо кивнувшего мне и не потрудившегося скрыть недовольство после быстрого взгляда, просканировавшего меня с головы до ног. Ну еще бы, благодаря шумихе в новостях, только слепой не узнал бы этого красавчика в лицо и не вспомнил бы каждой детали его биографии.

Модификат, рост – двести пять сантиметров, возраст – тридцать шесть лет, тип европеоидный, цвет глаз светло-карий, хотя по мне так скорее золотисто-желтый. Родители данного индивидуума были прямо-таки помешаны на космосе и поэтому заказали максимальный пакет усовершенствований, благодаря которым Рожер с малых лет практически жил как минимум на орбите Земли, не испытывая ни малейших проблем со здоровьем, неминуемо возникающих у Естественных и даже у многих Модификатов. Отличник, эрудит, потрясающие достижения в математике и навигации, способности руководителя и адаптация выше всяких похвал, да к тому же еще и красавчик, каких мало даже среди измененных. Короче, идеальный кандидат на роль капитана на первом «Ковчеге» в глазах всей земной общественности. И с этой минуты – заносчивый засранец в моих.

– Знакомо, – сдержанно ответила я.

– Рожер, а это София Старостина, о которой, собственно, и была речь. Талантливейший биолог с неординарным мышлением, просто хороший человек и потрясающая женщина.

– Я вижу, – без всякого выражения ответил Тюссан, снова окатив меня ледяным взглядом от макушки до пят. – Что касается Вашего замечания, госпожа Старостина, то хотел бы отметить, что во время длительного перелета вся ответственность за любой аспект жизни и здоровья каждого члена экипажа ложится непосредственно на совесть капитана. Так что мои слова не следствие амбиций, а нормальное желание свести возможные будущие риски к минимуму.

Может и так! Но однозначно быть таким засранцем – это еще не причина!

– Хотите совсем не рисковать – формируйте команду из андроидов! – огрызнулась я, ощущая, что выдержать его прямой, подавляющий взгляд – серьезное испытание для меня.

– Я не упоминал о том, что в принципе боюсь рисковать, – недобро прищурился на меня звездный капитан. – Лишь о том, что брать в команду кого-то настолько…

– Друзья мои! – вежливо, но властно вмешался Пилад, для большего эффекта хлопнув огромными ладонями по столешнице, и она тут же из прозрачной стала густо-пурпурной, реагируя на настроение хозяина кабинета. – Может, мы перейдем сразу к делу, учитывая, что у нас действительно каждая минута на счету.

– Ну, судя по всему, госпожа Старостина даже не намерена выслушать сути нашего предложения, – желчно уколол Тюссан.

– Думаю, я уже имею четкое представление о его сути, – не сдержавшись, огрызнулась я.

– Да неужели?

– Капитан звездного «Ковчега» в нашем центре, истерящий и выглядящий почти отчаянно, моя специализация, дата предварительного старта, заявленная на завтрашнее утро, печальное известие в новостях о гибели моего коллеги Эгвида Халифова, который был одним из двух биологов в Вашем будущем экипаже, – сухо перечислила я и подытожила для особо одаренных: – Сложим все это вместе и получим предложение мне занять место погибшего на «Ковчеге».

Идеальные губы звездного капитана поджались так, словно ему в рот дерьмо попало, но все же он сумел выжать усмешку из себя. Вот прямо оценила эти титанические усилия!

– Вообще-то, мне необходим биолог, а не гадалка, но как бы там ни было – все верно, – фыркнул он, отворачиваясь к окну, и, несмотря на всю обстановку, мое сердце подпрыгнуло от радости.

Да, я могла язвить и изображать из себя черт-те что сколько угодно, но… это же полет на «Ковчеге»! Что или кто мог стоять рядом или как-то затмить значимость! Для кого-то вроде меня… ой, ладно, для меня лично – это тот самый шанс, даже не на миллион, а на пятнадцать миллиардов, повторения которого не случится! Имеет ли значение, что к этому прилагается какой-то раздутый от самомнения модифицированный придурок! Ни-хре-на! Судя по тому, что я знала о «Ковчеге», он эпически огромен. Вот просто реально невообразимо здоровенный! Настолько, что ни один из его даже самых небольших модулей не был собран на Земле, а только на орбите Луны. Так что, учитывая размеры и чередующиеся фазы сна до пункта назначения, у меня были все шансы вообще не встречаться с козлокапитаном.

– Софи, ну же! – не выдержал Пилад. – Ты согласна, или нам с Рожером следует еще пошевелить мозгами в поисках кандидатуры? Только учти, что собраться тебе, к сожалению, нужно буквально за сутки.

Мне хотелось крикнуть, что я готова загрузиться в «Ковчег» прямо в чем есть и плевать на все, но прикусила язык, во-о-от чисто чтобы не радовать нахального капитана. Изобразив краткое раздумье, я не спеша кивнула.

– Почему бы и нет! – пожала плечами как можно безразличнее, но все равно Тюссан закатил свои золотистые глаза с «ну я же говорил» выражением. Да как будто мне не наплевать на его мелочное торжество!

– Что же, в таком случае Вам, госпожа Старостина, следует быть готовой к вылету на лунную орбиту завтра в восемь ноль-ноль, – тут же перешел к властному тону он. – И я требую, чтобы Вы сегодня же прошли хотя бы самую поверхностную процедуру в Компенсаторе!

– Простите, что, господин Тюссан? – мгновенно ощетинилась я.

– Капитан! – поправил меня он, дерзко ухмыльнувшись. – Начинайте привыкать так ко мне обращаться!

– Вряд ли мне придется это делать, если Вы, господин Тюссан, попробуете снова указывать, что мне делать!

– В самом деле, Рожер, не думаю, что даже твои полномочия капитана, которые, к слову, в отношении Софи еще не вступили в действие, позволяют требовать нечто подобное, – весомо вмешался Пилад.

– Да в чем дело-то? – закатил глаза звездный капитан. – Ладно, может, я неверно сформулировал! Госпоже Старостиной уже как-никак двадцать восемь лет, и, судя по досье, она ни разу не подвергалась ни полной регенерации, ни даже частичной компенсации! И это при том, что аппараты для обеих процедур являются изобретениями ее отца!