Страница 10 из 11
На самом деле амбивалентность стала повседневной реальностью для подавляющего большинства горожан. Да, зачастую она бывает полезной, помогает примириться с реальностью или сохранить отношения. Вот только нашей духовно-психической целостности она наносит тяжелые удары. И удары эти достаются каждому из нас.
Амбивалентность всегда была присуща человеку. Корова дала молочко – она хорошая. Корова лягнулась или ты, предположим, в навоз вляпался, корова становится плохой. Ну ладно, с этим жить можно. Начальник хороший – плохой. Работа хорошая – плохая. Твой город хороший – плохой. И так можно продолжать практически до бесконечности. И вот одно безобидное соглашательство, потом еще одно примирение с обстоятельствами, и еще. В итоге, если продолжать двуличничать с самим собой, очень легко и быстро можно докатиться до самого настоящего раздвоения личности. Причем ядро второй личности будет взращено собственноручно. И я не шучу.
В современной жизни, где виртуальный и реальный миры переплетаются воедино, а граница размыта настолько, что ее словно и не существует, раздвоение личности присуще многим из нас. Вернее, даже не раздвоение, а размножение какое-то. Давайте рассмотрим личность среднестатистического работника крупной компании. Мужчина лет 30–35. Дома мы видим одну картину поведения, с соседями другую. На работе он надевает одну маску, в общественном транспорте или за рулем автомобиля – другую. Если наш мужчина холост, то во время общения с девушкой он просто преображается. Мы видим появление новой личности. С друзьями – новая маска. Но ведь если маску надевать постоянно, само лицо начинает под нее подстраиваться! А если таких масок несколько?! И где, в какой пространственно-временной парадигме эта личность является самой собой, настоящей?
Амбивалентность сопровождается целым шлейфом сопутствующих проблем. Некоторые из них с первого взгляда не видны, некоторые, напротив, полностью асоциальны. В каждой личности есть свое ядро, стержень, если пожелаете. И когда вы встаете на скользкий путь амбивалентности, вы перестаете управлять своим видением реальности, своими реакциями на нее. Ядро вашей личности постепенно «закипает». Здоровая часть вашего «Я» отторгает выдумку. Пытается отторгать. И это сложно – ведь мираж амбивалентности очень стоек, он буквально дублирует мельчайшие частицы личности и проецирует на дубликаты противоположную по самой своей сути информацию. И тогда «Я» начинает бунтовать в тщетном желании изгнать из себя всех этих дубликатов-таракашек, которые моментально плодятся и расползаются в сокровенном пространстве внутренней личности. Бунт ядра может произойти спонтанно и бывает страшен.
Агрессивный таракан
Агрессия – одно из тяжелых и общественно опасных последствий амбивалентности. Для современного человека агрессивное состояние – естественная и привычная функция. Что, вы не согласитесь? Ой, вы опять прибегаете к амбивалентности, ну хватит уже! На самом деле мы все просто не замечаем и как будто стираем из памяти те куски, когда мы идем с искаженной гримасой физиономией по переходу метрополитена, хамим кому-то в соседней машине или… не стану даже продолжать.
Агрессию люди непроизвольно маскируют под некую самооборону. Но на самом деле речь идет о состоянии, когда человек не контролирует себя и неадекватно воспринимает реальность. Латентное желание доминировать приводит к вспышке агрессии. Впрочем, бывают личности с патологической тягой к агрессии как таковой. Кроме того, целый пласт агрессивного восприятия и поведения взращен современной культурой. А также, к примеру, тем, что в современном уголовном кодексе статья «Побои» отсутствует. 7 декабря 2017 года вступил в силу закон о внесении изменений в статью 116 Уголовного кодекса Российской Федерации. Статья была переведена из уголовных в разряд административных правонарушений, и теперь избиение ближнего своего карается штрафом. Поднимать руку теперь можно (если без сильных травм). Закон одобрен. Психологический порог пройден.
Ненужные вибрации помех
Ложь – это не просто порок. Ложь в чистом виде создает вибрации, которые отводят ее создателя от прямого продвижения к цели, отвлекают, мешают. Вибрации лжи могут так сильно сбить с пути, что человек загонит себя в полный тупик. Выйти из которого можно будет только пятясь задом.
Замечательно иллюстрирует, как действует ложь, рассказ Антона Павловича Чехова «Хамелеон». Этот весьма забавный рассказ актуален и сегодня.
«<…>
– Никак беспорядок, ваше благородие!.. – говорит городовой.
Очумелов делает полуоборот налево и шагает к сборищу. Около самых ворот склада, видит он, стоит вышеописанный человек в расстегнутой жилетке и, подняв вверх правую руку, показывает толпе окровавленный палец. На полупьяном лице его как бы написано: «Ужо я сорву с тебя, шельма!», да и самый палец имеет вид знамения победы. В этом человеке Очумелов узнает золотых дел мастера Хрюкина. В центре толпы, растопырив передние ноги и дрожа всем телом, сидит на земле сам виновник скандала – белый борзой щенок с острой мордой и желтым пятном на спине. В слезящихся глазах его выражение тоски и ужаса.
– По какому это случаю тут? – спрашивает Очумелов, врезываясь в толпу. – Почему тут? Это ты зачем палец?.. Кто кричал?
– Иду я, ваше благородие, никого не трогаю… – начинает Хрюкин, кашляя в кулак. – Насчет дров с Митрий Митричем, – и вдруг эта подлая ни с того ни с сего за палец… Вы меня извините, я человек, который работающий… Работа у меня мелкая. Пущай мне заплатят, потому – я этим пальцем, может, неделю не пошевельну… Этого, ваше благородие, и в законе нет, чтоб от твари терпеть… Ежели каждый будет кусаться, то лучше и не жить на свете…
– Гм!.. Хорошо… – говорит Очумелов строго, кашляя и шевеля бровями. – Хорошо… Чья собака? Я этого так не оставлю. Я покажу вам, как собак распускать! Пора обратить внимание на подобных господ, не желающих подчиняться постановлениям! Как оштрафуют его, мерзавца, так он узнает у меня, что значит собака и прочий бродячий скот! Я ему покажу Кузькину мать!.. Елдырин, – обращается надзиратель к городовому, – узнай, чья это собака, и составляй протокол! А собаку истребить надо. Немедля! Она наверное бешеная… Чья это собака, спрашиваю?
– Это, кажись, генерала Жигалова! – кричит кто-то из толпы.
– Генерала Жигалова? Гм!.. Сними-ка, Елдырин, с меня пальто… Ужас как жарко! Должно полагать, перед дождем… Одного только я не понимаю: как она могла тебя укусить? – обращается Очумелов к Хрюкину. – Нешто она достанет до пальца? Она маленькая, а ты ведь вон какой здоровила! Ты, должно быть, расковырял палец гвоздиком, а потом и пришла в твою голову идея, чтоб соврать. Ты ведь… известный народ! Знаю вас, чертей!
– Он, ваше благородие, цыгаркой ей в харю для смеха, а она – не будь дура и тяпни… Вздорный человек, ваше благородие!
– Врешь, кривой! Не видал, так, стало быть, зачем врать? Их благородие умный господин и понимают, ежели кто врет, а кто по совести, как перед Богом… А ежели я вру, так пущай мировой рассудит. У него в законе сказано… Нынче все равны… У меня у самого брат в жандармах… ежели хотите знать…
– Не рассуждать!
– Нет, это не генеральская… – глубокомысленно замечает городовой. – У генерала таких нет. У него всё больше легавые…
– Ты это верно знаешь?
– Верно, ваше благородие…
– Я и сам знаю. У генерала собаки дорогие, породистые, а эта – чёрт знает что! Ни шерсти, ни вида… подлость одна только… И этакую собаку держать?!.. Где же у вас ум? Попадись этакая собака в Петербурге или Москве, то знает что было бы? Там не посмотрели бы в закон, а моментально – не дыши! Ты, Хрюкин, пострадал и дела этого так не оставляй… Нужно проучить! Пора…
– А может быть, и генеральская… – думает вслух городовой. – На морде у ней не написано… Намедни во дворе у него такую видел.
– Вестимо, генеральская! – говорит голос из толпы.
– Гм!.. Надень-ка, брат Елдырин, на меня пальто… Что-то ветром подуло… Знобит… Ты отведешь ее к генералу и спросишь там. Скажешь, что я нашел и прислал… И скажи, чтобы ее не выпускали на улицу… Она, может быть, дорогая, а ежели каждый свинья будет ей в нос сигаркой тыкать, то долго ли испортить. Собака – нежная тварь… А ты, болван, опусти руку! Нечего свой дурацкий палец выставлять! Сам виноват!..
– Повар генеральский идет, его спросим… Эй, Прохор! Поди-ка, милый, сюда! Погляди на собаку… Ваша?
– Выдумал! Этаких у нас отродясь не бывало!
– И спрашивать тут долго нечего, – говорит Очумелов. – Она бродячая! Нечего тут долго разговаривать… Ежели сказал, что бродячая, стало быть и бродячая… Истребить, вот и всё.
– Это не наша, – продолжает Прохор. – Это генералова брата, что намеднись приехал. Наш не охотник до борзых. Брат ихний охоч…
– Да разве братец ихний приехали? Владимир Иваныч? – спрашивает Очумелов, и всё лицо его заливается улыбкой умиления. – Ишь ты, господи! А я и не знал! Погостить приехали?
– В гости…
– Ишь ты, господи… Соскучились по братце… А я ведь и не знал! Так это ихняя собачка? Очень рад… Возьми ее… Собачонка ничего себе… Шустрая такая… Цап этого за палец! Ха-ха-ха… Ну, чего дрожишь? Ррр… Рр… Сердится, шельма… цуцык этакий…
Прохор зовет собаку и идет с ней от дровяного склада… Толпа хохочет над Хрюкиным.
– Я еще доберусь до тебя! – грозит ему Очумелов и, запахиваясь в шинель, продолжает свой путь по базарной площади».