Страница 42 из 77
– Ты должна целить, не основываясь на своих силах. Даже выложившись после пяти стихийных сражений. И работать нужно за счет мастерства, а не собственных сил. Работа должна быть ювелирной, понятно?
– Понятно, – с ехидцей отозвалась я, – энергозатратность надо снижать. Слушай, ну, зачем мне такие тонкости?
В ответ Веслав в развернутом и очень нервном монологе пояснил, что, если я хотя бы я не буду прогрессировать – в Дружине останутся четыре тормоза и один алхимик. Из чего я заключила, что все-таки тонкости мне эти не нужны.
И ошиблась, потому что способности целителя (хоть и не только они) понадобились мне буквально через пару дней.
На инквизиторов мы налетели совершенно случайно. Скорее всего, они даже не нас ждали, а притаились в засаде, поджидая кого-то совершенно постороннего, но так вышло, что попались в засаду мы, а Йехар даже не почувствовал их присутствия. Только когда нас начали понемногу теснить серьезные ребята, больше похожие на современных скинхедов, с проникновенными глазами фанатиков, с копьями и мечами в руках – тогда он среагировал, чуть выступая вперед и кладя руку на рукоять клинка.
– «Горгона» готова, только глаза прикройте, – в ту же секунду прошептал Веслав.
– Не нужно, – тихо попросил Йехар. – Мы сделаем это сами…
Веслав пожал плечами, но возражать не стал. Едва ли для того, чтобы справиться с ордой инквизиторов, которые вооружением не блещут, да и умом, судя по лицам, не отличаются, понадобится нечто большее, чем наш странник с его пылающим мечом. Единственное, что в такой ситуации могло настораживать – нас взяли в кольцо.
Да, и Глэрион почему-то не запылал. Потом последовательно не сработала моя заморозка и воздушный щит Виолы. Зато сработала эрудированность нашего алхимика, и он не упустил возможности порадовать нас углом рта:
– Vastazona.
Лучше бы он оставил свою эрудицию при себе. Пустая, то есть, огражденная от магии зона, каких на наш мир – всего с десяток, и мы аккурат в ней, причем в кольце инквизиторов, так что варианты выбраться – стыдно сказать, какие…
Между тем нам посоветовали из кольца сдаваться, но таким недобрым тоном, что дать положительный ответ было как-то даже смешно. Кольцо смыкалось, а мы чесали в затылках с очень задумчивым видом. Виола целилась из арбалета. У нее физиономия была наиболее невозмутимой, хотя арбалет был один, а инквизиторов – масса, и у пары-тройки в руках были луки.
Веслав торопливо шарил по карманам боевого плаща.
– Vastazona убивает основные алхимические реакции, – пояснил он сквозь зубы, - «Горгона» или что посложнее - здесь бессильны. Но есть один простенький яд…
– Не смей! – осек Йехар. – Они не виноваты в том, что считают нас колдунами. Может быть, еще можно договориться…
Тут он взглянул в глаза окружавшей нас братии, заметил там уникальную, механическую пустоту, сопоставил это с очевидностью инквизиторских намерений и поправился:
– В любом случае всех ты не достанешь…
– Нет. Но я надеюсь, остальных достанешь ты.
Разговор велся скороговоркой и с самыми недружелюбными интонациями, а потом Йехар, как будто вспомнив что-то, обернулся к спириту, который при первых признаках опасности спустился и теперь стоял рядом с нами:
– Улетай.
– Не могу, – с мученическим выражением лица произнес шут. – Я оглох и не слышал приказа.
– Твоим крыльям магия не нужна, ты можешь улететь.
– Могу, – равнодушно согласился спирит. – Но я ж тебе не крякодугл какой-нибудь – так поступать. Ты мог меня бросить тогда, на арене.
Но Йехар, видимо, представлял себе опасность гораздо более ясно, чем сам шут, и считал, что для благородства сейчас не время. И почему-то ему казалось очень важным, чтобы спирита не было с нами – настолько важным, что он даже улучил секунду, повернулся и встретился с Эдмусом глазами.
– В небо, – тихо и страшно приказал светлый странник. – Живо!
И Эдмус каким-то образом расшифровал этот взгляд – или ему так показалось, поскольку он поступил совершенно поразительным образом. Подскочил ко мне, обхватил меня руками и на бешеной скорости взмыл в небо.
– Сдуре-е-е-е-е-ел?! – донесся до оставшихся на земле мой прощальный привет, а до меня с земли донеслись воинственные крики инквизиторов: началось.
Договориться, видимо, не удалось.
Там начался бой, мне даже показалось, что я слышу свист клинка Йехара, а я тут, между землей и небом болтаюсь как сосиска, в объятиях спирита…
– Совсем ополоумел? Они же там… пусти меня немедленно! Пусти!
– Будешь дергаться дальше – точно отпущу… – прохрипел спирит. Голос ясно показывал, что силы его на пределе; я вспомнила, что Эдмус не так давно оправился от ранения, пискнула и примолкла.
Зато как только под ногами оказалась твердая почва – развернулась вовсю.
– Зачем, я тебя спрашиваю?!
От сильного толчка в грудь Эдмус потерял равновесие и рухнул в ближайшую лужу, подняв тучу брызг. Только это и спасло его от продолжения экзекуции.
– Крылья же! – завопил спирит, выкатываясь из воды и расправляя драгоценные крылья, чтобы быстрее обсохли. – Ты в другой раз в кусты толкай или с обрыва… и так ведь больно!
Я шагнула к нему с таким кровожадным выражением лица, что он попятился.
– Верни меня обратно.
Продолжать буйствовать – вот еще. Сейчас, когда они в пустой зоне отстаивают свои жизни, нужна любая помощь, и я знаю, что я должна быть там. Просто знаю.
– Уже лечу, – огрызнулся спирит. – И не пытайся, – это он уже мне, когда я попробовала найти выход из чащи, в которую он меня притащил. – Заблудишься, и будет тебе чуть ли не хуже, чем им.
– Хуже, чем им? Что…
– Почему он приказал мне улетать? – не дал мне задать вопрос спирит
Потому что хотел уберечь. Парадокс, но сколько бы наш рыцарь ни твердил о своей ненависти к нежити и неприязни к одному спириту особенно – он мог спокойно отдать жизнь за кого угодно, особенно если этот «кто угодно» – из Дружины. В жертвенности Йехар всегда шел до конца.
Вот и все объяснение. Странник знал, что бой в такой ситуации будет неминуемо проигран, и решил сберечь хоть кого-то из Дружины. Спирит же попросту решил умножить количество спасшихся в два раза.
– Почему я?
– Ну-у… - Эдмус закатил глаза, тщательно изображая раздумье. – Даже и не знаю. Похоже, что из-за моей несомненной к тебе симпатии. Да, и еще потому, что Йехара я едва ли оторвал бы от земли, а Виолу уронил бы после минуты полета. Крылья мои все выкидывают странные шутки, и неудивительно, если вспомнить, кому они принадлежат.
– Веслав…
– Не тяжелее тебя, а? Ну, с виду он еще и в два раза полегче, потому как ветром его не уносит только из-за плаща, да вот незадача: не хотелось мне, чтобы меня отравили сразу после взлета! Это ты кричала и выкручивалась, а он бы действовал молча и быстро.
Спорить не с чем. Как раз в таких ситуациях в алхимике просыпалось хладнокровие, присущее его профессии. Эдмус был прав: он колебаться бы не стал.
– Ах, да, – припомнил шут, - кажется, он еще и мужчина, ко всему в придачу, и алхимик, а не стихийник, так что у него-то осталось, чем обороняться. Хотя я не припомню, я тогда думал о таком? Наверное, просто сработал рефлекс: хватай то, что покрасивее, что полегче утащить и что не так громко ругается. Ну, и вот…
Жаль. То есть, жаль, что у спирита так резво сработала логика, которая раньше не проявляла себя вовсе. Будь на моем месте Веслав, он бы непременно что-нибудь придумал, это же попросту его специальность! А я… ну, куда мне остальных вытаскивать!
Если будет, кого вытаскивать.
Я пару раз сжала и разжала кулаки, подняла голову и посмотрела на спирита. Тот пытался стряхнуть капли с крыльев, попутно слизывая с перепонок налипших на них жучков-червячков.
Я не останусь в этом мире!
– Остальных убьют?
– Зачем же так сразу, – удивился Эдмус. – Да нет, конечно, постараются взять живыми! Сдаться прикажут – иначе, спрашивается, как с мёртвыми пытки-сожжения устраивать? Ах да, потом же их ждет местная веселенькая участь: пытки и сожжение. Эти инквизиторы такие аккуратисты, блюдут протокол до последней секундочки: сперва попытать и допросить, потом еще допросить, опять попытать, потом подпалить, а заканчивается все дикой пляской вокруг столбов… или про пляску я наврал? Ну, правда, я такое наблюдал с высоты полета только…