Страница 37 из 45
Да уж. Кажется, сплетням быть…
Вечером мне пришлось несладко. Андрей тянул время, собирая свои вещи с черепашьей скоростью, и пытался выведать у меня, куда это я так тороплюсь и почему не была дома в воскресенье вечером.
Чуть не убила его.
Но зато он наконец действительно всё собрал — и наша совместная квартира превратилась в мою личную. Из которой я уехала спустя примерно полчаса после ухода Андрея, взяв с собой самое необходимое. И глубоко вздохнула от облегчения — хорошо, что я не буду видеть ни эту квартиру, ни привычную обстановку…
А с Максом мы продолжали сексотерапию. И ещё он меня заразил своим киноманством. Так что теперь по вечерам я с удовольствием смотрела фильмы вместе с ним, а потом… осваивала новые позы из Камасутры. Или отрабатывала старые…
В четверг мы с Мишиным наконец полностью закрыли проект по «Эдельвейсу», оставалось сделать только самые мелкие мелочи. Он сразу заявил, что потребует у генерального премию, и я задумалась, на что бы её потратить?..
— Хочешь купить что-нибудь Максу? — усмехнулась Олеся, когда я поделилась с ней своими затруднениями. — У него день рождения весной, в мае. Но скоро Новый год, так что можно. Правда, он этот праздник терпеть не может.
— Почему? — удивилась я. — Хороший праздник. Особенно для детей.
— Вот именно, — кивнула Олеся, и я всё поняла. Действительно — глупый вопрос… Для такого человека, каким является Макс, отсутствие семьи (настоящей, а не пародии на семью в виде брата и Карины) и детей — аргумент для того, чтобы не любить Новый год.
Интересно, смогу ли я это изменить?
Я бы хотела…
Впоследствии оказалось, что именно Олеся заметила это первой. Ещё тогда, в четверг, она спросила у меня, что со мной такое.
Я действительно чувствовала себя как-то странно — меня мутило. Списала это на стресс и подозрительную котлету в столовой, выпила свой любимый «Алмагель» — и потопала на встречу с Олесей.
К ночи почти всё прошло, но с утра в пятницу началось опять. Жутко мутило, есть не хотелось совершенно. Выпила чай — и чуть не вернула его обратно в кружку.
— Что это с тобой, Светик? — спросил Макс, хмурясь.
— Ерунда, — отмахнулась я. — Со вчерашнего дня прилипла какая-то зараза. «Эдельвейс», наверное, доконал. Не обращай внимания, я справлюсь.
Юрьевский продолжал меня как-то странно разглядывать. Будто просканировать пытался.
— Может, тебе на работу не ходить?
— Да ну, что ты. Ерунда, скоро пройдёт.
И действительно — прошло примерно к полудню. Более того, я даже почувствовала прилив сил, захотелось бегать, прыгать и творить всякие безумства. В туалет только постоянно тянуло, но я списала это на очищение организма от непонятной заразы.
А вечером мы с Максом, захватив Жульку, поехали за город, на его дачу. Честно признаюсь — меня в машинах сроду не тошнило, а тут вдруг настолько дурно стало, что я даже попросила срочно остановиться, выскочила наружу и выплеснула на обочину весь свой обед.
Макс в это время стоял возле автомобиля и мрачно курил. Унюхав его сигарету, я попыталась упасть в обморок, но Юрьевский подхватил меня под руки и водрузил обратно на заднее сиденье.
Постанывая, я лежала там, обнимая Жульку, пока Макс звонил по телефону.
— Слушай, что нужно давать от тошноты? Да Светку в машине затошнило и вырвало. Что значит, не знаешь? Ты же врач, Леся. Ну и что, что первый курс! Да не ору я, я слушаю. Ну? Да, хорошо. Да. Нет. Не знаю. Ладно, позвоню.
Макс какое-то время ещё ворчал, положив трубку, а потом начал сдавать назад.
— Сейчас, Светик, потерпи. Ехать не так долго. Леся сказала, купить тебе лимон и жвачки… Сейчас, заедем в магазин, купим.
Лимон и жвачка действительно помогли. Не абсолютно, конечно — когда Юрьевский тормозил или поворачивал, у меня чуть мозг через нос и рот не вытекал, но всё же стало полегче. Особенно если набить жвачкой весь рот и прижимать разрезанный лимон к носу вплотную, вдыхая кислый запах цитруса.
Жулька косилась на меня с удивлением. Узрев лимон, она поначалу обрадовалась — вкусняшку несут! — но запах отбил у неё всякий аппетит. Поэтому теперь она смотрела на меня, как на извращенку.
На дачу Макса мы приехали ближе к ночи. Юрьевский на руках отнёс меня в дом, который я почти не рассмотрела сквозь щёлки в практически закрытых глазах, раздел, уложил в жутко холодную постель, укрыл двумя одеялами и пледом — и ушёл. Наверное, прогревать дом. Там оказалось дико холодно…
Но это не помешало мне уснуть, как убитой. И даже увидеть светлый и до ужаса сладкий сон, в котором Макс сидел возле речки и показывал, как нужно обращаться с удочкой, очень милому мальчику с серыми, как сталь, глазами.
Проснулась я посреди ночи с ощущением дикого голода. Настолько дикого, что мне даже захотелось укусить Макса, лежавшего рядом.
Я встала, огляделась — и поняла, что из моей затеи пожрать ночью ничего не выйдет, потому что я понятия не имею, куда идти.
Остаётся только кусать Макса…
И я уже задумалась, за какую часть тела его будет вкуснее укусить, как вдруг он вздохнул и хрипло прошептал:
— Ты чего не спишь, Светик?
— Кушать хочу, — призналась я. Услышав слово «кушать», встрепенулась и подняла голову Жулька — она лежала в кресле рядом с кроватью. — Очень хочу. Готова даже тебя слопать.
— Меня не надо, я невкусный, — Макс, кажется, улыбался. — Особенно если сырой и не жареный.
Он встал, подхватил меня на руки — я охнула от неожиданности — и куда-то понёс.
— Я и сама могла бы…
— Нет уж. Сама ты будешь только кушать, а всё остальное сегодня делаю я.
И я сразу растаяла…
А мы между тем пришли… кажется, да — на кухню. Точнее, это Макс пришёл, а меня туда принесли. Посадили на стул, включили неяркий ночник и полезли в холодильник.
— Ты что хочешь? Есть йогурты, колбаса, сыр, варенье… фрукты и овощи разные. Или, может, яичницу пожарить?
Я с любопытством оглядывалась по сторонам. Какая красивая и большая кухня… Всегда хотела такую. Мебель деревянная, светлая, с резными дверцами в шкафах, очень душевная. И по стилю совсем не похоже на модерновую квартиру Макса.
— Давай сыр. А какое варенье?
— Вишневое.
Я оживилась.
— Это я люблю. Давай.
— Будешь есть сыр с вареньем? — поразился Макс.
— Почему? Сначала сыр, потом варенье. А хлеб есть?
— Есть. И чёрный, и белый.
Я потребовала белый, а когда передо мной появились несколько кусков хлеба, сыр и банка с вареньем, растаяла окончательно.
Положила на хлеб сыр, откусила, прожевала, проглотила и решила поинтересоваться:
— А ты сам тут не живёшь, получается?
— Практически не живу, да. — Макс сел на стул рядом со мной, открыл баночку с йогуртом и начал его есть. — Приезжаю иногда на выходные. На девятое мая, например. В мае здесь вообще отлично.
Я проследила взглядом за тем, как в его рту исчезает ложечка с йогуртом, облизнулась и спросила:
— А ещё у тебя есть?
— Чего? — не понял Макс.
— Йогурт.
— Ну да. Полный холодильник. Дать?
— Ага.
Юрьевский сходил к холодильнику, достал йогурт и протянул его мне.
— Держи. Но я всё же думаю, что тебе надо сходить к врачу, Светик.
— Не, — я поморщилась. — Я прекрасно себя чувствую. Просто переутомилась, наверное. Сейчас поем, посплю… а может, ещё что-то будет? А?