Страница 26 из 45
Я встала и потопала по направлению к выходу. Ну, утешает хотя бы то, что в этот раз я не заваливаюсь на столы и не рушу чужие папки с документами и стаканчики с карандашами. Доза коньяка в этих конфетах всё же слишком маленькая.
Хотя моему гастриту хватило и её.
Но дойти до выхода я не успела. Дверь распахнулась, и в офис на крыльях собственной злости влетел Юрьевский.
Почему злости? Да потому что выглядел он почти как огнедышащий дракон, которого кто-то ткнул копьём в бок. Только что огнём не пулялся и дым из носа не шёл. А в остальном — вылитый дракон.
Заметив меня, Макс остановился. И тут уже я заметила, что он пьян!
Не мертвецки, конечно, но существенно. И как его охрана пропустила? Впрочем, Юрьевского попробуй не пропусти… Они, наверное, даже вякнуть побоялись.
Увидев меня, генеральный остановился, слегка покачнувшись, и зло процедил:
— Ты что тут делаешь? Опять бухаешь?
— Нет, — ответила я. — Конфеты ем.
— Какие конфеты? — Макс, кажется, слегка опешил.
— Шоколадные. Там ещё примерно полкоробки осталось. Хочешь?
Он усмехнулся и пошёл дальше, почти грубо отодвинув меня с дороги. Пробубнил только:
— Да ничего я не хочу. Удавиться бы…
— Зачем давиться? — спросила я, шагая следом. — Это не очень эстетичный способ умереть. Ты разве не знаешь, что при удушении мышцы расслабляются и человек пис…
— Бога ради, замолчи, Света, — рявкнул на меня Юрьевский. — И так тошно, ещё ты тут со своим бредом.
— Почему с бредом? Это известный факт.
— Да мне пох***. Иди домой, Света.
— Размечтался, — пыхтела я, не отставая от Макса. — Чтобы ты тут повесился на ближайшей лампочке?
— Ни одна лампочка меня не выдержит.
В этот момент Юрьевский дошёл до своей приёмной, потом дошагал до кабинета и распахнул дверь. Обернулся и смерил меня недовольным взглядом.
— Что ты за мной тащишься, Света? Хочешь, чтобы трахнул? Извини, я не в настроении. — Отвернулся и подошёл к столу, начал рыться среди бумаг. И под одним из листочков обнаружил свой мобильный телефон. — Так и знал, что оставил его именно здесь…
Я по-прежнему стояла на пороге, немного оглушённая грубостью Макса.
Впрочем, чему я удивляюсь?..
А Юрьевский между тем смотрел на экран, как-то очень зло и насмешливо улыбаясь.
— Звонила она мне… Десять раз… Шлюха грёбаная… Все женщины — шлюхи…
— Кто звонил? — спросила я, и Макс перевёл на меня свой тяжёлый и совершенно мёртвый взгляд.
— Карина, — ответил, а потом вдруг скривился так, словно у него разом все зубы разболелись — и швырнул о стену свой мобильный телефон.
Мощно…
— Света, — сказал Юрьевский с видимым усилием, пока я ошеломлённо пялилась на то, что осталось от дорогущего смартфона, — ты же видишь, в каком я состоянии? Отвали. Я сейчас не только телефон могу расколотить, но и голову кому-нибудь. Иди домой.
Я шагнула вперёд, захлопнула за собой дверь и процедила:
— Сам иди. А я, пока ты тут мобильниками швыряешься, никуда не пойду. Если с тобой чего случится, кто мне зарплату будет платить?
— Деньги, — Юрьевский усмехнулся, подошёл ближе, посмотрел на меня со злостью, — всегда деньги. Для всех вас важны только деньги. И в стремлении хапнуть побольше вы на всё готовы.
— Да? — я сделала ещё один шаг вперёд. — Неужели? И на что, например?
— На всё, — ответил Макс, яростно сверкая глазами. — Вот представь — живут два брата, и у одного из них есть невеста. Но этот, который с невестой, кажется ей неперспективным, тогда как у второго брата своё дело, хороший бизнес. И она начинает его соблазнять… И тот, первый, однажды приходит к себе домой — а там его невеста и брат в недвусмысленной позе. Она сверху.
Я сглотнула.
— А ведь он её любил. И верил в то, что она его тоже. А оказалось, что ей были нужны только деньги. Деньги — счастье. Не любовь — деньги. — Юрьевский хрипло и как-то страшно рассмеялся. — А сегодня… знаешь, что она мне сказала сегодня? Что всегда меня любила, а та интрижка с Гришей была ошибкой. И что Ксюша, их дочь — на самом деле моя дочь. На святое замахнулась…
А всё почему? У брата сейчас проблемы с бизнесом, он собирается продавать дом. А Карине так хочется жить роскошно… Шлюха, бл***, гадина. Даже Ксюшу приплела…
В мозгу у меня будто молнии сверкали.
Я вдруг врубилась, почему Макс бросал на меня настолько понимающие взгляды с самого начала.
Врубилась, почему он на самом деле назвал меня шлюхой в то утро. Он не меня назвал… а эту… Карину. Женщину, которая убила в нём веру в любовь. И в женщин.
И тогда… «Я тебя не заслуживаю»… Всё понятно. Юрьевский считает себя негодяем.
Я еле заметно усмехнулась. Ну да, конечно. Изменили ему, а негодяй, значит, он.
Он — человек, который вытащил меня из депрессии и жалости к самой себе. Человек, который ни разу ещё мне не соврал.
Человек, который не умеет любить и не хочет целоваться…
Умеет и хочет, конечно. Просто боится.
Я сделала ещё один шаг вперёд, подходя к Максу почти вплотную, и стянула с себя свитер. Бросила на пол. Потом завела руки за спину, начала расстегивать лифчик…
— Что ты делаешь? — Юрьевский будто очнулся, переключившись из собственных переживаний на мои действия.
— Раздеваюсь, — ответила я, скидывая лифчик туда же. — Ты же говорил, что любишь брать голых женщин.
Макс молчал, разглядывая мою грудь, и от этого взгляда у меня по всему телу побежали мурашки…
Я быстро стянула джинсы вместе с колготками и трусами, положила их в ту же кучу вещей и выпрямилась.
— Как ты хочешь, Макс? Как в прошлый раз — на столе? Или как-то иначе?
Он шагнул ко мне, прижал к себе — и я сразу ощутила, насколько Юрьевский возбуждён.
Надо же. Я ведь просто разделась…
— Это будет жёстко, Света.
— Я знаю, — ответила я, поднимая голову. Глаза Макса блестели не только от желания, но и от злости. — Делай со мной всё, что хочешь.
Юрьевский усмехнулся, опустил ладони мне на попу, сжал ягодицы изо всех сил… А потом подхватил под ними и понёс к окну. Поставил к нему лицом, нажал мне на поясницу — и я практически распласталась по холодному стеклу. Вскрикнула от неожиданности — оно было холодным, как лёд, и от этого всё тело моментально загорелось, словно стремилось растопить этот лёд.
Руки Макса грубо терзали мои ягодицы, ласкали складочки, прикасались к клитору… Я опёрлась руками о стекло, чтобы не упасть, и чуть подалась бёдрами назад, потёрлась о бугор в штанах Юрьевского и застонала, когда он резко ударил меня ладонью по попе.
Шлепок. Ещё один. И ещё. Чёрт, больно!
Я закусила губу, чтобы не кричать. Пусть спустит пар, пусть… Это он не меня наказывает сейчас, не меня…
Погладив горевшие ягодицы, Макс на секунду ввёл внутрь меня палец, словно проверяя, насколько я возбудилась — и сразу вынул его.
— Влажная, — прошептал он, вновь шлёпнув меня по попе, но уже не так сильно. Потом на секунду отстранился — а через пару мгновений стал тереться между моими половинками своим членом. Огромным, бархатистым и горячим…
Это был такой невероятно возбуждающий контраст — между его плотью и оконным стеклом, которое холодило мои ладони и напрягшиеся от желания соски.
— Вставить тебе? — прохрипел Макс, продолжая тереться об меня. Внизу живота всё уже давно было настолько напряжено, что казалось, ещё немного — и я взорвусь к чёртовой матери… — А, Света? Вставить?