Мне не стыдно

У наряда Крис был облегающий верх, расшитый кружевом, и очень пышная юбка. И Сергей подумал, что если бы кукла Барби выходила замуж, она делала бы это непременно в таком платье.

Интересно, а какое платье было у его Ромашки?..

— Ну? Нравится? — спросила Кристина с придыханием, проводя ладонью от груди к бёдрам.

— Очень, котёнок. И сколько этот шедевр стоит?

Она назвала цену, и Мишин удивлённо кашлянул.

Интересно, за что такие деньги? За белый цвет, что ли?

— Прекрасно, котёнок. Берём или ты ещё поразвлекаешься?

Крис задумчиво поворачивалась то одним боком, то другим, словно искала между ними разницу.

— А оно меня не полнит?

— Нет, котёнок.

— Даже не знаю… Хочется чего-то волшебного… Ты как считаешь, это платье волшебное?

Сергей не желал обижать Крис, поэтому не стал говорить, что волшебное платье — это платье, из которого при ходьбе вылетают птички и бабочки.

— Конечно, детка. Волшебнее не бывает. Ты в нём восхитительна. И если мы его сейчас купим и поедем наконец домой, я покажу тебе, насколько ты восхитительна.

Глаза у Кристины возбуждённо заблестели.

— Покажешь?..

— Покажу, котёнок. И даже с твоими любимыми игрушками. Хочешь?

— Да…

— Тогда снимай и пойдём расплачиваться.

— Хорошо, — Крис облизнула губы, отвернулась к зеркалу и начала расстёгивать платье.

Прекрасно! Экзекуция закончена.

Всю неделю я готовилась к командировке с Мишиным. Но вечером в среду вдруг оказалось, что готовилась я недостаточно.

Командировку нам оформляла Вика, секретарь генерального. И она же вручала все документы, в том числе и билеты. И она же с совершенно невозмутимым лицом на голубом глазу протянула мне билет на поезд, в СВ-вагон.

Я даже потеряла дар речи.

— А… билетов на самолёт, что, не было?

— На какой самолёт? — безмятежно поинтересовалась Вика.

— Да на обычный. До Сочи. Я же хотела в самолёте ехать, а Мишин в поезде. Он тебе разве не сказал?

Вика задумалась, пожевала свеженакрашенными губами.

— Знаешь… может, и говорил… Я не помню. Понимаешь, у меня в понедельник ребёнок болел, температура была высокая, и я что-то была не совсем в адеквате. Извини, Рит. Попробовать поменять билеты?

Я вздохнула и покачала головой.

— Ладно уж. Поеду на поезде.

Я буквально час назад из интереса залезала в интернет, смотрела расписание полётов и видела, что билетов на нужный мне день уже не осталось. Ещё порадовалась, что Вика успела купить. Наивная…

Любопытно, а Мишин действительно ей говорил про самолёт, или просто типа забыл? Это как раз в его стиле — подобная пакость. А он тут совершенно ни при чём, Вика сама запамятовала.

Случись это пару недель назад, я бы так и решила. Но теперь я вдруг подумала — а как он мог узнать, что Вика забудет? Или подговорил её забыть? Нет, это какая-то глупость несусветная, теории заговоров на пустом месте.

«Ты меня демонизируешь» — так Мишин сказал тогда, в день своего рождения. Да, наверное, он был прав — демонизирую. Но лучше так, чем верить и каждый раз получать по голове за своё простодушие.

Когда я уже собиралась идти домой, прибежал Мишин. Посмотрел на меня вытаращенными глазами и воскликнул:

— Ромашка, честное слово, я говорил Вике про самолёт!

Варя, в этот момент пытающаяся что-то найти на своём заваленном столе, так и села. А я даже не сразу поняла, что её так смутило, привыкла, что Мишин меня Ромашкой зовёт.

— Ничего страшного, — тихо сказала я, опуская голову — почему-то этот его вытаращенный взгляд меня немного смущал. — Я от этого не умру. СВ же, не плацкарт.

— Да и от плацкарта люди не умирают, — кажется, Мишин расслабился. — Ездят же некоторые… Значит, ты… веришь мне?

Ну, я бы так не сказала. Я бы сказала: «Я не знаю, верить тебе или нет».

— Угу, — пробурчала тем не менее, и услышала, как Сергей выдохнул.

— Отлично. Тогда завтра полпервого встретимся на вокзале. Не забудь билеты и паспорт, а то нас в поезд не пропустят.

Варя хихикнула, Мишин ушёл, а я тяжело опустилась на стул, потёрла виски кончиками пальцев.

Ох, надо было всё же поменять билеты… На тот же плацкарт, например.

— Слушай, Рит. А почему Сергей тебя Ромашкой назвал? Ну… если не секрет.

Даже не знаю, почему я ответила:

— Фамилия у меня была такая когда-то — Ромашкина. Вот и называет.

Варя задумалась, нахмурилась, почесала затылок.

— Как-то не похоже на Сергея… Он раньше никому прозвища не давал.

«Раньше»… Захотелось рассмеяться.

Боюсь, моё прозвище появилось гораздо раньше этой организации. Правда, тогда Мишин чаще называл меня морковкой, рыжей утыркой, задавакой и прочими «приятными» эпитетами. Ромашка тоже проскакивала, но совершенно в ином тоне.

— Пойду я, Варь. Устала я что-то. До понедельника.

— До понедельника! Удачной командировки!

Варя почему-то больше не стала ничего уточнять по поводу моего странного прозвища, и у меня возникло чувство, что она и так всё поняла.

Хотя… может, я и ошибаюсь. Если уж я, девочка-гений — ха-ха три раза — до сих пор ничего не поняла, то как это могла так быстро понять Варя?..

Наверное, это нехорошо, но где-то в глубине души Сергей радовался, что так получилось. Впрочем, он и никогда не был хорошим. А в институте так вообще… гадом гадским был.

Рита целые сутки будет с ним. И он сможет смотреть на неё, говорить с ней, нюхать её, и никуда она при этом не убежит.

— Серж, о чём ты думаешь? — лениво спросила Крис, вытягиваясь перед ним на ковре, и Мишина кольнуло чувством вины. У него свадьба через три месяца, а он тут сидит и мечтает о другой женщине.

Но как не мечтать? Это же мысли, не действия. Как мысли-то остановить? Он же не специально. Просто не может иначе.

— О командировке думаю, котёнок. Ничего интересного. Ты не против, если мы сегодня просто поспим? Я что-то устал.

Кристина надула губы, но всё-таки кивнула.

Интересно, если бы она узнала, о чём — точнее, о ком, — он на самом деле думает, какую часть тела она бы ему отрезала?..

Сергей приехал на Казанский вокзал полпервого дня, как и планировал, и сразу же увидел Риту. Она стояла возле электронного табло с расписанием и изучала его, слегка наморщив лоб.

День был жаркий, и Ромашка была одета в белую юбку и такую же белую кофточку, поверх которой висели крупные зелёные бусы. Рыжие волосы, заплетённые в косу, на ярком солнце казались настоящим пламенем.

А ещё она была в очках. Только в солнечных.

Мишин невольно застыл, любуясь ею. И вроде бы та самая Ромашка, но и не совсем. Что-то неуловимо изменилось в ней, и это что-то ему безумно нравилось.

— Привет, — сказал Сергей, подходя ближе вместе со своим крошечным командировочным чемоданом. Рита слегка вздрогнула, обернулась — и Мишин заметил, как она чуть приоткрыла рот. — Что-то не так?

— Да нет, — пробормотала Ромашка. — Просто привыкла к тебе в костюме и галстуке, а тут такой отдыхательный вид.

— Костюм в чемодане. А сейчас нам сутки в поезде трястись, в костюме это как-то неудобно делать.

Теперь Мишин понял, почему Рита смутилась. На нём были джинсовые бриджи и светло-зелёная рубашка поло с коротким рукавом. Не хватало только теннисной ракетки и панамки на голову.

— Ты купальник-то взяла? — поинтересовался Сергей, и с удивлением проследил за тем, как на щеках его Ромашки вспыхивают два красных пятна.