Безмятежность и доверие (ЛП)

Не было ни единого шанса, что этот разговор мог закончиться тем, что он не уедет на две недели от нее, полноценно окунувшись в жизнь клуба, поэтому он позволил ей задавать вопросы и насмехаться, но вместо того, чтобы ответить, Шерлок вновь задал встречный вопрос.

— Ты мне доверяешь?

Она выпрямилась и пристально посмотрела на него, затем сузила глаза и сжала губы в тонкую линию, вздыхая.

— Я доверяю тебе. Но мне это все не нравится, мне не нравится, как это заставляет меня чувствовать, и я не понимаю этого, но да, я определенно доверяю тебе.

Он поднес ее ладони к своим губам и провел бородой по ее костяшкам, пока она не вздохнула вновь, только теперь на иной манер. Звук больше напоминал стон, чем сердитый вздох.

— Все будет в порядке, маленькая преступница, — он поцеловал ее руки. — Я останусь с тобой включительно по ночь четверга, и затем я уже вернусь, когда приеду со Стерджиса. Мы будем созваниваться, и все будет в полном порядке.

Она резко отдернула свои руки из его ладоней.

— Ладно. Мне пора на работу.

~oOo~

В четверг днем Шерлок хотел было заехать на своем огромном GMC пикапе на подъездную дорожку своей матери, когда заметил, что развалюха Томаса загораживала въезд, он пробормотал раздраженно «Бл*дь» и припарковался на дороге.

Живая изгородь толокнянки уже так разрослась, что была на подъездной дорожке. Он подрезал изгородь весной, но Томас, очевидно, ни хрена не делал с того момента, кроме как, вероятно, пару раз прошелся газонокосилкой по передней лужайке.

Его мать и брат жили от него менее чем в тридцати милях езды, и он прекрасно понимал, что ему следовало бы навещать их чаще. Но день, проведенный здесь, не предвещал ничего, кроме работы, разочарования и депрессии, и, вероятно, поэтому ему было проще занять себя чем-либо другим, чем ехать сюда.

Но когда он полностью забивал на все, это место превращалось в помойку.

Их мать уже течение долгого времени находилась на инвалидности. Она всегда была тучной женщиной, сколько ее помнил Шерлок, а работа, связанная с постоянным нахождением на ногах, только прибавила ей огромный список медицинских проблем, которые имели место из-за очевидной причины — лишнего веса. У нее был целый букет: диабет, высокое кровяное давление, смещение позвоночных дисков и бесчисленное множество остальных болезней. Она передвигалась неплохо, но только на протяжении небольшого периода времени. В настоящий момент радиус ее перемещения был ограничен в пределах мили по главной улице города до «Walmart» и больницы, которая находилась на том же удалении от ее дома, только в противоположном направлении от супермаркета.

Томас, его сорокатрехлетний брат, перебрался вновь домой, когда его мать получила официальное подтверждение о постановке на учет по инвалидности, чтобы заботиться о ней. Но все обстояло совсем не так. Еще в течение первого года Томас совершенно прекратил всякие попытки работать, кроме случайных заработков, и его более или менее непостоянное употребление мета переросло в полнейшее пристрастие, которое выпило всю кровь из их матери.

Томас на протяжении долгого времени воспитывал Шерлока. Их мать перестала платить соседской девчонке за то, чтобы она сидела с ними, когда Томасу было десять, а Шерлоку — Тиму в то время — пять. Он забирал его каждый день из школы и провожал до дома, защищал его от старших парней, учил его, как нужно защищать себя, готовил ему, помогал с домашними заданиями, читал ему комиксы перед сном, учил, как нужно строить крепость из одеял, куда не смог бы забраться во сне монстр.

Преимущественно их мать появлялась только под утро, все еще одетая в медицинскую форму. Она старалась быть с ними утром, чтобы разбудить их, насыпать им на завтрак хлопья, поставить подпись под школьными замечаниями, взъерошить им волосы и отправить их в новый день. Но к тому времени, когда они возвращались со школы, она уже уходила на работу.

Шерлок любил своего брата так, как только мог любить мальчик, которого растил брат. На протяжении долгого времени он испытывал подавляющее чувство вины за пристрастие Тома. Он делал все, что мог. Он использовал связи клуба, чтобы найти ему работу, которые тот постоянно отвергал. Он оплачивал курс реабилитации три раза, которые брат бросал в течение недели. Он даже пытался прибегнуть к реабилитации, к которой прибегали у них в клубе, что подразумевало под собой вытащить его посреди ночи за шкирку из кровати, запереть в комнате отеля и принудить его полностью отказаться от употребления наркотиков под угрозой убийства, если тот вновь решится употреблять их. Но эта угроза не имела основания под собой; он бы не смог причинить боль Томасу. Он бы просто не смог сделать этого с их матерью, он прекрасно понимал, что это убьет ее.

На данный момент, все его эмоции в отношении Томаса сводились к озлобленности. Его брату было наплевать на все в той же мере, в которой он отчаянно желал ширнуться. Поэтому в большинстве случаев Шерлок просто старался игнорировать эту херню, и именно поэтому он пустил всю ситуации на самотек, уповая на то, что это как-то, да разрешится, даже пусть и смертельным исходом для брата, но в тоже время он пытался уберечь свою мать, как только мог. Он оплачивал ее счета, старался убедиться, что у нее были все необходимые лекарства и полезные продукты, которые доставлялись ей каждую неделю. Он прекрасно понимал, что Томас забирал у нее большее количество пенсии по инвалидности, если не всю, но Шерлок спускал это на тормоза. Он делал все, что мог, чтобы позаботиться о матери.

Он направился к подъездной дорожке, отпинывая и отпихивая заросли толокнянки со своего пути, Шерлок отчетливо чувствовал ярость к Томасу, что таилась в его груди и с каждым мгновением становилась все больше и больше. Особенно с того момента, как он познакомился с Сэди. Она была наркоманкой со стажем, плотно сидевшей на наркотиках в течение многих лет, но она не причиняла никому боли даже в то время, когда принимала их. А когда она начала свою реабилитацию, она намертво вцепилась в нее руками и ногами. Она хотела покончить со всем. Она была сильной. Такая малышка, а в сотни раз сильнее и крепче характером, чем его брат. Том был долбанной тратой денег.

Когда Шерлок уже был готов повернуть на дорожку перед домом, он замер. Какое-то движение позади насторожило его. Томас был там. Копал. Он развернулся и продолжил идти по подъездной дорожке, проследовал мимо автоприцепа, который сегодня был его целью. Всем байкерам, которые начнут уже приезжать завтра, понадобятся места, где можно будет спать.

О чем он, между прочим, говорил матери и Томасу, что заедет сегодня днем. И что было бы круто, если бы его брат не стал загораживать долбанную подъездную дорожку своей «Тойотой», которая представляла собой ржавый кусок дерьма.

Том вырыл яму в заднем саду его матери, около гаража, которая была примерно четыре фута в длину и три-четыре фута в глубину. Даже пользуясь длинной лопатой, ему приходилось нагибаться очень низко, чтобы достать землю, которая была на дне ямы. Вскоре ему понадобилось бы забраться в яму самому. Куча земли, которую он вырыл, доходила ему почти до пояса.

— Какого хрена ты делаешь, Томас?

Его брат повернулся и улыбнулся, грязный пот стекал дорожками по его лицу. Томас выглядел именно так, как подобает человеку, который уже десятки лет сидел на мете: он был на пару дюймов ниже Шерлока, весил он примерно сто тридцать килограмм. Его зубы были в ужасном состоянии. Слезящиеся голубые глаза впали, а его болезненная, покрытая воспаленными пятнами кожа дрябло свисала на скулах. Длинные, засаленные седые волосы свисали неаккуратными прядями с его головы, а также на его щеках виднелась седая щетина. Он выглядел, как хранитель склепа (прим. хранитель склепа — герой детского мультсериала по названием «Байки Хранителя склепа»).

— Привет-привет, младший братишка. Ну и как твое ничего, Тимбо? — он вытер свою праву руку о грязную футболку и протянул ее Шерлоку, которой пожал ее без энтузиазма, мозоли на ладонях Томаса вскрылись, но он, кажется, совершенно не замечал этого.