Страница 1 из 11
Любовь Кошкина
(Tan4es)
Латинские неприятности
1. Esta chica!
О многом я мог бы сегодня поведать, в том числе и историю своей жизни, но уж очень вечер хорош. Не подумайте, история моей жизни весьма интересна и поучительна и могла бы послужить назиданием потомкам. Но об этом как-нибудь потом. Сегодня я хочу рассказать вам о своём друге.
Его зовут Эспада. Именно так он представился, когда мы вытащили его задницу из аномалии неподалёку от нашей базы. Наш новый приятель оказался самым настоящим латиносом — жгучим брюнетом с оливковой кожей и взрывным темпераментом.
Из-за этого самого темперамента Эспада вечно попадает в неприятности. Нет, как человек он даже лучше многих, но уж слишком недисциплинированный. Откуда он такой взялся, он так и не потрудился никому объяснить, но факт налицо.
Конечно, смешно упоминать о дисциплине в клане с многообещающим названием «Свобода», однако Эспада был неадекватен даже по меркам нашей группировки.
Возможно, в этом было виновато отнюдь не южное происхождение, а чрезмерное увлечение ботаникой. Да-да, Эспада всей своей трепетной латинской душой любил флору Зоны. В особенности растения, способные быстро и надолго отправить его в астрал.
Ещё больше своих сорняков Эспада любил женщин. По понятным причинам в данном куске местности с дамами было особенно туго, поэтому всё внимание доставалось растениям.
Целыми днями Эспада на пару с Поваром проводил какие-то опыты. Они курили устрашающего вида косяки, смешивали подозрительные коктейли и дегустировали ещё более подозрительные настойки.
После этого пищевой блок на неделю становился непригодным для использования по прямому назначению, а Эспада и Повар прочно сливались с Ноосферой в единое целое.
По возвращению в наш грешный мир приятелей-алхимиков вызывал к себе Лукаш и вставлял пистон в их отяжелевшие от научных изысканий головы. Эспада со свойственной ему горячностью ревел белугой и бил себя в грудь обеими руками, словно Кинг-Конг в брачный период, и обещал навсегда завязать с ботаникой и обратиться к другим наукам.
Но проходила пара недель, и маленький мексиканец снова брался за своё. За исключением тех редких случаев, когда он всё-таки находил, с кем потрахаться. Тогда Эспада был трезв, вменяем и вершил великие дела. Об одном из таких случаев я и хочу вам рассказать.
Повадился как-то к нам на базу один занюханный торговец по прозвищу, если правильно помню, Корноухий. Первое время вёл себя прилично, торговал помаленьку. Эспада как раз накануне его появления уничтожил здоровенный косяк с неведомой начинкой и ушёл на пару дней в поднебесье разговаривать с богами. Так что с барыгой он познакомился позже.
Товар у Корноухого на самом деле был так себе и стоил дешевле в разы, чем у Скряги, но самое главное — у торговца водился «снежок». Причём цену за него он запрашивал смехотворную. Об этом Корноухий, понятное дело, не вопил на каждом углу, но все, кому надо, быстро узнали.
Не сразу, но проведали и Скряга с Лукашем, обеспокоились. Скряга из-за упущенных барышей, ведь у него-то кроме травки отродясь ничего не водилось. А Лукаш сами понимаете почему. Я имею в виду, что толпой таких кретинов, как мы, и так нелегко управлять, а толпой обдолбанных вусмерть кретинов вообще нереально. Вот только спохватились они поздно, но не буду забегать вперёд.
Ещё был у Корноухого молодой помощник на подхвате. Племянник, как тот всем рассказывал. И если нежные чувства Корноухого к своему племяннику и выглядели подозрительно, никто ничего не сказал. В конце концов, мы «Свобода» или где?
Так что никто не заподозрил бы подвоха, если бы внезапно не вышел из астрала Эспада. Получив очередной втык от Лукаша, трезвый и вменяемый латинос подошёл ко мне в надежде на дружескую поддержку. Я как раз договаривался с Корноухим насчёт патронов.
Бегло взглянув на племянника барыги, Эспада вдруг навострил уши и сделал стойку, словно охотничий пёс. За всё время разговора мексиканец то и дело косился в сторону парня и подкручивал ус.
Племянник краснел от смущения, Корноухий бледнел от злости, а я изнывал от любопытства. Едва разговор закончился, и сделка была заключена, торговец поспешно смылся, волоча на буксире поминутно оглядывающегося племянника. А я подступил с расспросами:
— В чём дело, Эспада? Если бы я не знал тебя так хорошо, то обязательно решил бы, что ты запал на бедного парнишку.
Эспада тихо засмеялся и, оглянувшись по сторонам, заявил:
— Я тебя безмерно уважаю, amigo[1], но ты дурак. Si, si, muy loco![2]
Мне доводилось убивать людей и за меньшее, но на этого конкретного представителя злиться по-настоящему было невозможно. Кроме того, он был моим другом. А ещё мне было ужас как интересно — чего это я дурак и muy loco.
— Ну! — поторопил я его.
Другого поощрения не требовалось. Эспада ещё раз обернулся, чтобы убедиться, что нас никто не слышит, приобнял меня за плечо и зашептал:
— Никакой это не племянник, неужели ты не заметил? Esta chica![3]
Сначала я решил, что он шутит. Какая ещё, на фиг, чикса? Но Эспада был серьёзен, разве что казался весьма воодушевлённым своим открытием.
Убедившись, что он не шутит, я вызвал в памяти образ корноуховского племянника. Ничего особенного. Обычный, невзрачный, неуклюжий парень, каких в любом захолустном городишке сотни.
В фигуре его также не было никакого намёка на женственность. В общем, если это и чикса, то весьма непрезентабельная. Я лично предпочитал девушек пошикарнее.
— С чего ты взял? — Я всё-таки попытался сбить приятеля с толку.
— А! — невозмутимо улыбнулся латинос. — Это легко. Двигается как женщина, смотрит как женщина и пахнет женщиной.
Тут я ему поверил окончательно. Только Эспада способен унюхать женщину, находясь на расстоянии в несколько метров от неё.
— Ну-у, — неуверенно протянул я. — Пусть так. Это объясняет, почему Корноухий так следит за ним… за ней. Но тебе-то что?
Лучше бы я этого не говорил. Эспада обиделся. А обижался он всегда громко и безудержно. Минут пять я стоял, растерянно моргая, под плотным потоком испанских ругательств. Потом проклятый мексиканец удалился, возмущённо жестикулируя.
Расстраивать Эспаду не следовало, тем более что мне не с кем было идти в намечающуюся ходку. А ему, пожалуй, единственному из соклановцев, я доверял почти безоговорочно.
Латинос был напичкан всякими дурацкими представлениями о чести и с тех пор, как я вытащил его из аномалии, всячески стремился отплатить за спасение. Я решил дать ему пару часов поостыть и направился по своим делам.
А потом разразился скандал, про который долго ещё болтали все, кому не лень. Помните, как я рассказывал про опасения Скряги и Лукаша? Вот в этот самый вечер всё и случилось. Правда, в скандале я не участвовал и подробности узнал намного позже. А всё из-за проклятого латиноса, которому я почти безоговорочно доверял. За что и поплатился.
Честно обождав два часа и накинув для верности ещё двадцать минут, я отправился искать своего обидчивого приятеля. Пока он снова не употребил результаты своих исследований и не сделался непригодным для ходки.
Эспада обнаружился в общей казарме. Он вальяжно развалился на койке в обнимку с гитарой и, то хмурясь, то мечтательно улыбаясь, перебирал струны. Вид у него был несколько взъерошенный, но чрезвычайно довольный. Словно у кота, обожравшегося сметаны, ага.
— Ты где шлялся? — с подозрением спросил я.
Эспада зубасто ухмыльнулся и промолчал. Подобная неразговорчивость была ему несвойственна, и мои подозрения от этого возросли. Причина молчать у него могла быть только одна — если речь шла о репутации дамы.
— Ты что, — поражённо спросил я, — успел стакнуться с этой… племянницей?
1
Amigo (исп.) — друг.
2
Si, si, muy loco! (исп.) — Да, да, большой дурак!
3
Esta chica! (исп.) — Это девица!