Идеальные Солдаты

— То есть ты не заметил, что нравишься половине девчонок из нашего класса? — Лола захлопала глазами в удивлении. — Правда-правда?

В ответ она получила мой полный недоверия взгляд.

— Нравлюсь? В смысле? Бред какой-то. Я же чужак, калека, выгляжу странно…

— …ведешь себя как крутой, хорошо учишься, не даешь Дылде хулиганить, а еще симпатичный, — закончила Лола, смеясь и закрывая лицо руками, потом выглянула через щелочки между расставленных пальцев. — Вот только все время ходишь со мной! И им не достаешься!

— Так я же твой брат, куда я денусь! — Я хлопнул по столу, почему-то чувствуя себя смущенным, и от того начиная раздражаться. — А до них мне дела нет никакого, вот честно. Вообще давай поднимайся, будем еще танцевать. Не уйдем отсюда, пока у тебя ноги не начнут болеть, и пусть все смотрят, если хотят.

***

Результаты экзаменов объявили по всей Ойкумене одновременно. Мои баллы были близки к идеальным, результата Дылды я не знал, а вот Рыжий уступил мне меньше полдюжины баллов. По его словам, этого за глаза хватало, что поступить в выбранную им среднюю техническую школу на Титане.

Лола почти с радостью объявила мне, что перешла порог минимума, но когда я спросил насколько, скуксилась и не стала отвечать. Она подала запрос сразу в кучу местных общеобразовательных школ, подстраховавшись, а я, внутренне дрожа, отправил письмо только в Академию. Каждый год они набирали всего один класс — всего двадцать человек со всех планет Содружества. Я переживал, доставал Лолу беспокойными метаниями по комнате, плохо спал и забывал поесть.

К концу июня набор в среднюю школу окончился, и ответ пришел. Волнуясь до темноты перед глазами, я попросил Лолу прочитать письмо вместо меня и, услышав долгожданное “Тебя взяли!”, рухнул на диван без сил.

Взяли. Сдал. Смог. Поступил. Благодаря своим стараниям, своим силам, своему упорству. Чуть больше года назад я лежал на кровати в темной комнате на Нижней Земле, потерявший руку, не знающий, что делать дальше. Никому не нужный калека, сирота из крошечного городка, через который перегоняли руду.

Моя мечта стать адмиралом приблизилась, я почти ощущал ее присутствие, представляя почему-то образ огненной птицы, увиденной мной в тот миг, когда старая жизнь закончилась. Меня поддерживали воспоминания о собственной ничтожности, но еще горячее рукопожатие Петера, презрительный взгляд Дылды, решительно сжатые кулаки Рыжего и ободряющая улыбка Лолы.

Это лето перед средней школой стало не менее радостным, чем предыдущее. Я старался запомнить каждую его минуту, будто сохранял фотографии в бесконечный альбом своей памяти.

Лолу взяли в какую-то местную среднюю школу. Она ворчала, что без меня учеба снова станет самым скучным занятием на свете, но ни разу не попросила остаться. Наоборот, постоянно радостно строила планы на будущее, заранее раздумывала, что из вещей нужно будет купить, что взять с собой, как вести себя в новом месте.

Моя старая сумка, привезенная с Нижней Земли, годилась разве что для хэллоуинского костюма бездомного, потому была нещадно выброшена, а вместо нее куплен новый крепкий рюкзак. В очередной раз спросив Лолу, откуда берутся деньги, я наконец смог выяснить правду.

— Босс мне звонил, еще весной, — сказала она, опустив глаза. — Помнишь лотерею с печеньем? Он сказал, что мне достался главный приз, и перевел целую кучу денег. Я сначала испугалась, а потом решила, что если он так хочет…

Укоризненно посмотрев, я потрепал ее по голове и сказал:

— Эх ты, дуреха! Как теперь проверить, кто в самом деле победил? Мне вот кажется, что это просто подачка! Из жалости к нам двоим.

— Благодаря этой подачке я смогла сдать экзамены, Джейк, — неожиданно серьезно ответила Лола, обычно никогда не спорившая со мной. — Нам с тобой некому помочь, кроме нас самих, потому я решила, что такую помощь мы можем принять!

— Ладно-ладно, — отступил я, обескураженный ее суровым тоном. — Все хорошо, не переживай. Сделанного не воротишь.

— А еще у тебя теперь есть новый рюкзак! — заулыбалась как ни в чем ни бывало Лола. — Возьмешь его с собой, и только попробуй порвать или испачкать — сам будешь чинить!

Смирившись, я уговорил себя не переживать об этом. Оставшихся денег хватило на билеты в Скай-Нью-Йорк. Мы отправились туда на аэробусе рано утром, глядя в окно на бесконечные облака за бортом. Добравшись, мы увидели город, ничуть не похожий на уже ставший родным Нью-Кэп. Среди прозрачных небоскребов, воздушных лифтов, нагромождения ажурных многоярусных переходов и подвесных мостов было легко заблудиться. Нарочито естественные старомодные парки, занимающие значительную часть Нью-Кэпа, тут отсутствовали совсем, вместо них зелень росла на крышах и странных галереях, свисая вокруг, как в киношных джунглях.

Единственным относительно привычным местом был вытянутый прямоугольник Центрального парка, но даже там мы не встретили знакомых маскирующихся под деревянные лавочек, древних фонарей и заросших тропинок. Закатанный в пластик, расчерченный дорожками, подстриженный под линеечку, лаконичный и продуманный, этот парк вряд ли годился для пряток, лазаний по деревьям и поиска птичьих гнезд.

Нагулявшись по городу, к обеду мы нашли открытую площадку в туристической зоне на самом краю, где облачность специально разгоняли для того, чтоб посетители видели, что лежит под городом.

За обломками прежних высоток и покрытой лесом воронкой древнего взрыва, за дымом фабрик и заводов далеко под нами, в нижнем городе, за голограммой мерцающей и гигантской Статуи Свободы простиралась свинцовая блестящая гладь океана, прячась в облаках на границе обзора.

Глядя туда, на бесконечность далекой воды, Лола впервые за последние месяцы засмеялась открыто и радостно. Ее платье и волосы трепало ветром, красный бант норовил отцепиться от кудряшек и улететь в облака. Она обеими руками держалась за меня, словно боялась упасть вниз.

Перед отъездом мы облазили весь район у края, забравшись даже в технический люк и пытаясь найти еще места, где видно океан, но только промочили ноги и извалялись в грязи. Лола порвала колготки и столько раз падала, что коленки и ладони у нее стали черными. Мы явно были близко, уже чувствуя ветер на лице, пробираясь в какой-то трубе по щиколотку в мутной воде, но, попавшись ремонтникам, едва успели удрать от них и выбраться наружу. Потом мы, смеясь, отмывались в фонтанчике в огромном Центральном Парке, а окружающие смотрели на нас, как на дикарей.

Уже вечером, возвращаясь домой, горячо обсуждая поездку и доедая настоящие яблоки в карамели, Лола сказала воодушевленно:

— Было весело — надеюсь, я навсегда запомню этот день! А ты, Джейк, ты же не забудешь все это там, на своей маленькой далекой Луне?

Я покосился на нее с недоумением, собираясь в сотый раз объяснить про невозможность забыть что-либо из увиденного, но Лола потянулась ко мне и закрыла ладошкой рот.

— Да знаю я, знаю, что ты скажешь, — надув щеки, сказала она. — Я про другое. Как тогда, зимой, когда снег шел. Ты просто помни все это, и особенно меня! Тогда мне тут будет не так одиноко.

Мое мычание она восприняла как согласие, удовлетворенно кивнула, убрав руку и снова принимаясь за яблоко, болтая не достающими до пола ногами в рваных колготках и туфлях, еще утром бывших розовыми. А я смотрел, как она ест и по-настоящему улыбается, как пачкает в карамели пальцы и даже волосы, как с набитым ртом принимается вспоминать о сегодняшних похождениях, и думал, что никогда-никогда не забуду ее, даже если бы мог забыть.

Август начался тишиной по ночам и душной жарой, поднимавшейся к полудню от асфальта. Вечерами мы подолгу сидели на траве в парке, слушая сверчков и высматривая звезды за начавшими рыжеть кронами деревьев. Лола собирала в банку жуков, плела венки из поздних душистых цветов, пела тихие песни и придумывала истории спектаклям, в которых хотела бы сыграть. В общем, снова вела себя как в прошлом году, до всех страшных событий и тревог.