Одиннадцать шагов

- Так, мальчики, думаю, сейчас вам стоит оставить её в покое. - Она улыбнулась. - Вас, мужчин, легче подлатать - продезинфицировал, обмотал бинтом и всё, снова готов покорять горы. Нам же, девочкам, требуется отдых.

Меня выписали через две недели. Когда я взглянула на календарь, то окошко бегунка стояло на цифре тридцать.

Тридцатое ноября.

***

Снег белыми и пушистыми снежинками, плавно кружась и танцуя, медленно опускался на землю, покрытую белым покрывалом. В воздухе стояло напряжение предстоящего Рождества, сопровождаемое запахами домашней выпечки, глинтвейна и хвои. Несмотря на технологии, которыми Детройт был пропитан в уходящем 2038 году, атмосфера в канун Рождества чувствовалась остро, что не могло не радовать. Кутаясь в длинный красный шарф, когда-то давно подаренный Ханной, я шла по тротуару, но вскоре дорога сменилась протоптанною тропинкой. Снег весело хрустел под подошвой, застревая в трещинках ботинок. Гул машин затих где-то за спиной. Тишина в этом месте подобна тишине в городской библиотеке - здесь она обязательна. В таких местах громко не говорят.

Сегодня, двадцать пятого декабря, я впервые за долгое время пришла на могилу родителей.

Теперь же плакать не хотелось - всё было иначе.

- Привет, родители. - Я руками смахивала снег с надгробий, чувствуя легкое покалывание в ладонях. В голове мелькнула мысль о том, что стоило взять перчатки.- Давно меня не было, вы уж извините. Но столько всего нужно рассказать…

Это место похоже на исповедальню в церкви. Достаточно странное сравнение, но почему-то именно здесь я могу говорить обо всём и знать, что всё сказанное останется здесь навсегда. Слова развеяться воздухом, будут шуметь ветром среди ветвей деревьев и, наконец, улетев достаточно далеко, растворятся в тишине.

- Теперь я понимаю, что теряя что-то одно, люди могут кардинально изменить свою жизнь и приобрести то, что станет для них чем-то важным. Из-за всей этой истории я…я поняла, что многое. Например, Томас не такой уж плохой парень. Он помог мне снова адаптироваться в школе, когда я пришла туда после больницы. Сказал, что вся школа в курсе того, кто совершил убийство. Благо, что никто не знает, что я была на корабле девиантов. - Тут мои губы растянулись в усмешке. - Но сейчас основной темой для обсуждения являются андроиды, отвоевавшие себе права. “Иерихоном” теперь называется организация по защите прав андроидов. Всё изменилось, - вдыхаю морозный воздух, - люди до сих пор не могут привыкнуть к новым порядкам. Но, я уверена, что это правильно. Рано или поздно это случилось бы.

Где-то вдалеке слышался вой полицейской сирены. Я прикрыла глаза и засунула замерзшие руки в карманы зимнего пуховика. Высоко над деревьями светило зимнее солнце, которое, к сожалению, не могла согреть своими холодными лучами мой покрасневший от холода нос.

- Я до сих пор не могу поверить, что Даниэлю дали пожизненное. Даже не знаю, стоит ли к нему идти. У меня к нему очень много вопросов, но я не знаю, хочу ли знать ответы. - Закусываю губу и смотрю на верхушки деревьев. - Мне, кстати, подыскали приемную семью. У Коллинзов я живу уже месяц и могу сказать, что мне с ними повезло. Они живут в том же районе, где жили и мы, поэтому мне даже школу менять не пришлось. Магия какая-то, если честно.

После девиации Коннор стал меняться, но в тоже время он всё тот же “андроид, присланный из “Cyberlife””. Это странно, но так и есть! У него ещё осталась некоторая зажатость и лаконичность от прошлого, но это исправимо. По крайней мере, я рада слышать, что он не сожалеет о сделанном. Да и служба в департаменте сильно помогает ему адаптироваться. Да, Коннор остался в полиции, а вот Хэнк решил уйти на заслуженный отпуск. Только, через две недели ему снова выходить на службу.

Кстати, о Хэнке. Он тоже изменился. Не поверишь, пап, но он завязал. Ему тяжело и он иногда срывается на Конноре, но держится. А отношения этих двоих переросли в нечто большее, чем просто рабочие. Коннор для Хэнка теперь как сын.

Ну, у нас с ним произошло примерно тоже самое. Но не совсем.

А ещё…я больше не курю. Это, конечно, не то, чем стоит так гордиться, но благодаря Коннору мне удается не срываться.

Чувствую вибрацию мобильного телефона в кармане куртки. Взглянув на светившейся дисплей, я усмехнулась. Легок на помине. Сбрасываю. Пускай ищет, у него это всегда хорошо получается.

- Это было грубо. - Слышу за спиной мужской голос, и усмешка перерастает в улыбку.

Даже искать не пришлось.

- Я знал, что ты будешь здесь.- Продолжает он, а я до сих пор не оборачиваюсь.

- Меня не было здесь больше месяца. - Бросаю в своё оправдание.

На плечи опускаются мужские ладони. Я оборачиваюсь и сталкиваюсь с обеспокоенным взглядом карих глаз.

- Со мной всё в порядке. - Отвечаю на его немой вопрос.- Что ты здесь делаешь?

- Время, Саманта. - Я бросаю взгляд на экран мобильного телефона и удивленно хмыкаю. Мне казалось, что у нас ещё полно времени.- Если не поторопимся, то опоздаем.

- А если опоздаем, то успеем к самому началу веселья. - Позитивно заканчиваю я, но, столкнувшись с хмурым взглядом андроида, который явно так не считал, вздыхаю. Ему ещё стоит поучиться чувству юмора. - Да, сейчас буду.

Парень не отходит. Он стоит рядом и молчит, пока я внимательно вчитывалась в надписи на могильных камнях. Да, мне чертовски сильно не хватает родителей. Я стараюсь думать об этом как можно реже, но порой это так сильно угнетает, что я не в силах сдерживать эмоции. Порой это сильнее моего внутреннего “нет”. Сама того не замечаю, как хмурюсь. Коннор, внимательно наблюдая за моей реакцией, медленно касается моей руки, и наши пальцы переплетаются. Его рука теплая, но скин под ней медленно начинается расползаться, показывая белый пластик.

- Ты хорошо справляешься. - Говорит он тихо, а мне от этих слов захотелось плакать.

Прочищаю горло и сильнее сжимаю его ладонь.

- Идём. - Он тянет меня назад.

Мы уходим. Позже, сидя в машине и смотря сначала в окно, а потом на Коннора, который, казалось, был так увлечен вождением, что не заметил этого, я прокручивала в голове одну и ту же мысль:

Вместе мы сможем даже падение небес выдержать.

Вечером, сидя на веранде дома Ханны и кутаясь в плед, я дочитывала последний дневник отца. В доме царила новогодняя вечеринка, на которую моя подруга, как обычно это бывает, пригласила чуть ли не половину Детройта ( именно сюда и торопил меня Коннор). Шум оставался внутри здания, но здесь была особенная атмосфера спокойствия. Только шелест страниц прерывал её.

“ Дорогая моя девочка, эти строки я посвящаю тебе.

Этот мир полон тьмы и зла, от которых я не всегда смогу защищать тебя. Я знаю, что ты сильная и достаточно взрослая, но порой даже самые храбрые боятся, а уверенные сомневаются в себе. Ты будешь падать снова и снова, и снова. Ты будешь думать, что весь мир восстал против тебя, и в моменты отчаяния ты захочешь сдаться. Ты будешь разбиваться на тысячи маленьких кусочков и думать о том, что никакая сила больше не способна склеить твоё разбитое сердце. Внутри себя ты будешь ощущать огромную пустоту, которая захочет поглотить тебя - это будут твои разбитые мечты.

Я могу просить тебя лишь об одном, моя дорогая:

Прошу, не сражайся одна.

Когда твои руки начнут опускаться, а в сердце померкнет свет надежды, ты должна облокотиться о плечо того, в ком будешь уверена. Я не могу знать наверняка, кем будет этот человек или эти люди, но ты должна знать, что есть те, для кого ты являешься целым миром. В это порой сложно поверить, но ты, сама того не замечая, можешь вдохновлять людей. Твоя прекрасная улыбка может спасать души.

Держи свою надежду крепко и не отпускай её.

Помни о том, милая, что ты способна менять свою судьбу. Но, повторюсь:

Не иди в бой одна.

Я люблю тебя так же сильно, как Луна любит Землю, готовая пожертвовать собой ради неё.

Твой папа.”

Я закрываю его дневник и чувствую, как трясутся мои руки. Поворачиваю голову чуть в сторону и вижу Коннора, который присаживается рядом со мной. Он улыбается, а я улыбаюсь ему в ответ.