Живые чернила

— Ты как тут живешь вообще?! — выпалила Миа, отходя вслед за ним, пряча на руках малыша, чтобы тот не дышал пылью. Она внимательно смотрела на мужчину, сомкнув губы.

— Я не живу тут, — быстро проговорил он в свое оправдание и закусил губу, поняв, что не так выразился. — Я не заходил сюда с тех пор, как ты уехала. Сплю в гостиной.

— Что за глупость… Почему?

— Мм… Кровать слишком большая для одного человека. Мне неудобно, — он говорил об этом со смущением. Глупая причина, чтобы на полгода закрыть комнату и не появляться в ней. Мужчина посмотрел в открытую дверь, на кусочек кровати, который был виден.

— Хм, интересно, — протянула Миа. — А мне одной нормально было. Так, ладно. Мелочь? Поспишь в сумке, хорошо? А я уберу тут все, и потом будешь в нормальной кроватке спать, — она пошла обратно, оставив Оливера наедине с собственными мыслями.

Он медленно оглядывал комнату, вспоминая последние ночи в ней. Когда Миа уехала, забрав ребенка, опустел весь дом, но в наибольшее запустение пришла спальня. Ночью он ощущал это особо остро — он не мог уснуть, не чувствуя присутствия другого человека рядом, не слыша дыхания, не ощущая движений. Было чересчур много места. Не на кого положить руку, некого обнять во сне. Подушки больше не пахнут женским телом и духами. Несколько ночей он пытался уснуть, лежа в холодной постели, но сон не шел к нему, а если приходил — мужчине снилось что-то неприятное. После пары таких ночей Оливер решил, что лучше ему покинуть эту комнату и расположиться в гостиной. Он перенес все нужные вещи, в последний раз оглядел спальню и закрыл ее на долгие месяцы.

Внизу слышался шум — Миа начала наводить порядки в доме. Непривычный и очень приятный звук, но не стоит расслабляться — Оливеру нужно в магазин, купить продукты. Он торопливо спустился на первый этаж и, на ходу сняв с вешалки куртку, вышел из дома. Прекрасное апрельское утро, и еще прекраснее оно от того, что в доме вновь закипела жизнь. Сейчас он сходит в магазин, и когда вернется, внутри не будет мертвой тишины. Будет негромкое пение, мурлыканье или женские причитания, мысли вслух. Всё сразу изменится в доме. Долгожданные перемены. От этой мысли мужчина невольно улыбнулся.

Оливер шел по спальному району, в котором они жили. До центра города нужно было ехать минут сорок, но ни его, ни Мию это никогда не пугало — им нравился их дом, они долго его искали и не могли отказаться. А центр? Не так уж и много нужных для них обоих мест было в центре Чикаго, чтобы каждый день там бывать.

Мужчина быстро дошел до магазина, еще быстрее он взял все самые необходимые продукты — за полгода не забыл, что именно должно быть в доме, где есть женщина и маленький ребенок, — чуть не умер в ожидании, стоя в очереди у кассы, а затем рванул к дому, неся в руках большой бумажный пакет. Хотелось поскорее вернуться, чтобы снова убедиться, что всё это правда.

На последней сотне метров он уже бежал. Из последних сил взбежал на крыльцо и распахнул дверь. Сумок в прихожей не было, но не успел Оливер испугаться, как услышал голос своей жены.

— Вы давно переехали? — она была в кухне, с кем-то говорила. Захлопнув дверь, Оливер последовал на звук, сильнее сжимая в руках пакет. Руки дрожали, он боялся его уронить. Пронесся по коридору и вбежал в кухню. За барной стойкой сидели Миа и Сара — новая соседка из дома напротив. Она почти каждый день приходила с того дня, как переехала в этот район. Приносила свою еду, флиртовала, пыталась хоть как-то привлечь внимание Оливера на себя. Глупая, так и не поняла, что все ее попытки напрасны, и она никак не может понравиться Оливеру. Зато сейчас она познает всю мощь гнева Мии Банч. Пара минут, и Миа узнает, кто эта женщина, зачем она сюда пришла сегодня. На стойке стояло блюдо с пирогом. Сара принесла, не иначе. Оливер остановился в проходе, не решаясь зайти. Только вернул жену, а уже скандал. Миа заметила движение и обернулась. — Оливер, к тебе пришли. И еду принесли, между прочим, — хмыкнула она.

Мужчина продолжал стоять, не зная, как ему реагировать на происходящее. Сара, простушка с темно-русыми косами, недоверчиво поглядывала на Мию, перевела взгляд на Оливера, ожидая поддержки, а Оливер думал о том, кто его поддержит, когда Миа поймет, зачем эта женщина здесь. Видимо, еще не поняла, если улыбается.

— Неплохо устроился, дорогой. Тебе тут еду носят. Понятно, почему холодильник пуст, — с этими словами она подошла к нему, забрала пакет и стала по-хозяйски его разбирать.

— Эм… Сара? Это… Миа, моя жена. Я тебе говорил о ней, — с опаской произнес он. — Много говорил. Вот, — Оливер поглядывал на жену, тщательно подбирая слова. — Мм… Спасибо, что зашла. Тебе лучше уйти. Я провожу.

Не дожидаясь ее ответа, Оливер схватил Сару за плечо и потянул за собой. Не хватало усугубить ситуацию. Он вывел женщину по коридору, отдал ее куртку и торопливо выпроводил. Быстро скинул куртку с себя — сейчас ему итак будет очень жарко. Это при незнакомке Миа улыбалась, а наедине она ему сейчас задаст. Ревнивая до ужаса. Хотя и он всегда ее ревнует, так что они друг друга стоят.

Собравшись с мыслями, Оливер пошел в кухню. Это неизбежно. Они поругаются уже в первые двадцать минут.

— Миа? — начал он, входя. Она резала пирог. Глянула на мужа и кивнула, всем видом показывая, что слушает его. — Это не то, что ты думаешь, — протараторил он. Нужно успеть сказать до того, как она взорвется. Руки задрожали сильнее. В горле пересохло. — Она сама. Она каждый день приходит, но я ее не зову. Я ей давал понять, что она мне неинтересна, — он оправдывался, чувствуя замирание сердца. Что она сделает? Миа посмотрела на него, скривившись.

— Мне все равно, Оливер. Это твое дело, с кем общаться. Надеюсь, готовит она хорошо, — она переложила на тарелку отрезанный кусок, села за стойку и принялась есть. — Будешь?

— Все равно? — он не верил своим ушам. Раньше ей бы и взгляда хватило, чтобы устроить сцену, а сейчас ей «все равно»? Что с ней?

— Ну да. Я не могу лезть в твою жизнь. Это твое дело.

— Что? — у него перехватило дыхание от этих слов. Что с ней происходит? Почему ей все равно? Где крик? Где обиды? Где фразы, вроде «Я так и знала, что стоило мне уехать, как ты…». Где все это? А может все станет ясно, если он задаст один вопрос, который его мучил с момента ее появления? — Почему ты приехала? Я уже месяц, как не звонил. Почему теперь?

— Родители, — фыркнула Миа, жуя. — Мама надоела одно и то же повторять. «Ведь вы женаты! У ребенка должен быть отец!» И все одно и то же, новое ничего не могут придумать. И вот, мы тут.

— Хм… — так она приехала, чтобы сохранить семью? Но почему же тогда не ревнует? Он запутался в своих мыслях. — Все будет, как раньше? Ты, я… Кевин… Как одна семья?

— Видимо, — Миа пожала плечами, ковыряя вилкой в пироге. — Не переживай, это временно.

— То есть? Ты же сказала, что мы женаты, и нашему сыну нужен отец.

— Ты думаешь, что подойдешь на роль отца? — она хмыкнула и закачала головой.

Оливера словно окатили ледяной водой. Он обессилел, окончательно растерявшись. Ради чего она здесь? Воодушевление, с которым он бежал домой, бесследно исчезло. Любимая женщина была совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, но теперь стало ясно, насколько она далеко от него. Сидит, уплетает пирог и говорит, что эта внезапная идиллия временна.

— Это мой сын, — тихо, но со всей твердостью проговорил он.

— Да? Давно вспомнил? — она опять ухмыльнулась. Специально это сделала, чтобы разозлить его. У нее это вышло. Судорожно вздохнув, Оливер сжал кулаки и с шумом выдохнул.

— Ты не дала мне ни шанса, — процедил Оливер.

— Неужели? Я девять месяцев ходила беременная. Я давала тебе шанс, а что сделал ты? — Миа продолжала его злить, специально улыбалась. Пожала плечами и махнула волосами, мерзким каре. Улыбка стала шире, когда она увидела, в каком состоянии ее муж. — Сделай лицо проще.

— И правда! — воскликнул тот. — Ведь ничего не происходит!

— Уоу, полегче, Оливер. Ты разбудишь ребенка, — ее ничто не пугало. Миа съела еще один кусочек.