Страница 24 из 29
(Боди-Бог выходит в зал заседаний из совещательной комнаты
с исписанными листами бумаги в руках.)
БОДИ-БОГ (озабоченно).
In summa. Стороны закончили боренье.
Прослушайте Суда определенье…
(Все встают на оглашение.)
ЛЮЦИФЕР (скороговоркой).
Высокий Суд, protest!
Нарушен dromos уголовного процесса!
Я не ослышался, Отец? Определенье –
Вместо сурового о казни приговора?!
БОДИ-БОГ (раздражённо).
Молчи, сын буйный, непокорный!
Мы не пойдём греха дорогой торной.
Рассмотрим суть и глянем в корень.
Я объясню свое решенье вскоре…
(Поднимает руку и медленно её опускает. Люцифер, повинуясь,
так же медленно опускается в кресло.)
БОДИ-БОГ (откашливается).
В порядке исключения
Суд рассмотрел земные приключения
Живого смертного, политика и финансиста видного,
Иакова Исаковича Фридмана.
Суду было непросто разобраться в этой шизофрени,
В смешении реального и мнимого,
Весомого и явной дребедени.
Мешало, кроме прочего, новейшее российское арго,
Словарь и обороты подсудимого.
(Боди-Бог делает паузу.)
Итак, Иаков Фридман, сын Исаков,
Услышав тайные мистические «голоса» –
Прошу на это обратить внимание –
Свершил преступный подвиг свой
В известной миру беловежской бане.
Нечаянный в тот час лакей,
Поверив «голосам» прелестным,
Он Рашку и Совка
(Так подсудимый именует
Свой собственный народ),
Лишил, вступив с партийными бандитами
В преступный сговор,
Существенных частей телесных.
(В виду имеется наследное имущество:
Земные недра, нажитый трудами капитал –
Всё, что Творец усердному народу дал.)
Преступное свершил тем более легко,
Что вся заступа и Совка и Рашки
На деле состояла из конституции-бумажки,
Игравшей роль адамова листка,
Собою прикрывавшего стыдливо
Диктаторское порно.
Этот листочек горсткой прохиндеев,
С прямым участием Иакова,
С причинных мест народных
Был мимоходом сорван.
(Боди-Бог повышает голос.)
Мы выслушали стороны,
Исследовали ситуацию
И к выводу приходим, господи прости:
История доселе не знакома
С подобными погромами
Ни по масштабам, ни по наглости.
Ну, можно ли себе представить,
Чтобы страна, шестая суши часть
Не героической являлась ныне стратой,
А бандой пастырей-космополитов
И стадом валухов-кастратов?!
Святая Русь свою топтала,
Пусть и не самую удобную дорогу,
Сбивалась, ошибалась
И подвигалась в Вечность понемногу.
Когда Советский Святогор в последнюю войну,
Спасая мир, губил свою страну,
Никто не отвернулся от него
Со страхом и презрением.
Сердца неслись к нему
С надеждою и восхищением.
В конечном счёте богатырь сломал хребет
Вселенскому врагу, его добился поражения.
Уже поэтому Отец и Сын достойны уважения.
(Боди-Бог отпивает глоток амброзии.)
Надо сказать, Совок, символом будучи Советов,
Поиздержался несколько на этом,
Имперская его окостенела форма,
Но не таких она ждала реформ.
(Боди-Бог отрицательно качает головой.)
Вышеуказанной торя дорогу горстке,
Иаков обыграл в напёрстки
Трудягу Рашку,
Всучив ему в обмен на капитал
Лажовые бумажки.
Раша Иванович – пусть он Меня простит –
Классический вегетативный тип,
В котором глупости не меньше честности.
Необходимо в оправдание сказать:
Означенный раб божий Рашка
В казарме родился и воспитался в каталажке.
Он бессеребренник, усерден и вынослив,
Как мирный вол или Христовый ослик.
Пьет винную барду, закусывает репой пареной,
Христианин стихийный…
Есть в деле заключение на этот счет
Философа народного Панарина.
Русак Раша своей обязанностью полагал
70 лет кого ни поподя гобзить,
Чтобы в конце концов Иаков,
Возглавив за спиною президента Русь,
Степные ханства отвалил киргиз-кайсакам,
Хохлам – Хохландию спустил,
Спихнул Молдову бессарабам,
А Русь святую отворил
Для всех желающих её арапов!
О роли самого Раши Ивановича в погроме
Сказать подробней просится,
Но это к делу не относится.
Пускай о том подумают, досуг имея,
Рашкины невесты.
Итак, деяние имело место…
(Пауза.)
Какой же, собственно, закон, статью какую
Попрал российский апокалипсический буржуй?
(Боди-Бог внимательно смотрит на Иакова. Иаков непроизвольно ёжится.)
С начала мира Я, как многоипостасный Бог,
В какую бы не одевался тогу,
Строжил сынов Земли брутальных:
Не ампоше! Не укради у ближнего и дальнего!
Ты хочешь хорошо пожить –
Vis recte vivere? Quis non –
А кто не хочет, боже?
Твой ближний домогается того же!
Этот весьма простой резон
Я высек на базальтовом пилоне
Параграфами Хаммурапи,
Благословив, как бог Мардук,
Вязь клинописных каменных царапин.
Столп в поучение потомкам
Украсивший персидские пенаты,
Вкопали с торжеством в пустыне азиаты.
Те же заветы кратко изложил в стиле мандата
На двух скрижалях из граната,
Вручил Моше-пророку: «Да будет так!»
При Мне Моше скрижали двухпудовые,
Как драгоценный капитал,
С горы Синайской кантовал.
Подобные уставы,
Оформив на 12-и таблицах деревянных,
Выставил в Риме на Форуме,
Чтобы народные трибуны руководились ими хором.
А сколько в поздние эпохи
Было придумано Разумными аналогов-законов
И сколько сказано на этот счёт резонов!
Казалось бы, на веки вечные проложена стезя,
И, на неё не оглянувшись, Разумному прожить нельзя.
И вот нашёлся персонаж злодейский,
(Боди-Бог смотрит на Иакова.),
Лишённый страха иудейска,
Который догмы веры и догматы права
Как нет ничто рушает
И заповедь свою провозглашает:
«Всё в мире Якова!
Всё! Рано или поздно!
И если вещь каким-то чудом не моя –
Res nullius! – стало быть, бесхозна!
(Люцифер радостно рукоплещет, Исида закрывает лицо шарфом.
Иаков стоит, молитвенно протянув руки к Судье.)
БОДИ-БОГ.
Вопрос Суду на заключение:
В чем выразилось Якова участье
В ужасном преступлении –
Отца и сына славных оскоплении?
В том, что, присутствуя при сговоре
Партийной сволочи поддатой,
Он не остался соглядатаем.
Суд констатирует с прискорбием:
Когда от власти отстраняли пустомелю Горби
И банда подлая Совок делила,
Сошелся накоротке обвиняемый
С преступным обществом
Под гнусным ярлыком "Далила".
Иаков подстрекнул преступную орду
И чёрную предательства печать
Оттиснул на библейском лбу…
ИАКОВ (рыдая).
Отец, ведь я же объяснил Суду!..
ЛЮЦИФЕР (радостно).
Он блудно в мире жил!
И честно окочурится в аду!
БОДИ-БОГ (рычит, от чего участники Суда приседают).
Нишкните, беззакония адепты!
Я покажу вам длань простёртую и мышцу крепкую!
Оставьте при себе сомнения и чаянья,
Во рты вложите удила молчанья!
(Все в страхе опускают головы.)
БОДИ-БОГ.
Я плачу по земле Московской
Сегодня горькими слезами:
Она не засевается весной,
Не радует оратая плодами.
Зря упирается оратай –
Терние глушит добрые ростки,
Зла колосится урожай богатый.
Покрыты души солью разложения
И серой горя терпкой.
Главу склоня, московский люд