Страница 13 из 29
Он – модернист и реформист,
Он иудей с мешком затей.
В поэмах секс увязывает
С колонизацией Галактики,
Ну, а пока с Настасьей Рашкиной
Сексуется в Москве на практике.
С утра за письменным столом, при деле,
Ночами впечатляется в борделе.
В субботу он, шаббат не хая,
Настасью на квартире съёмной пользует,
Как папику достойно:
Щекотит, щупает и лобызает
И, с места не сходя,
В рифмоидах свободных
Достоинства подруги отражает.
На радио Московском «Эхе» –
Не более не менее! –
Савву за Бродским ставят в очередь
В тусовочные гении.
В особо трудном жанре
Себя, стервец, как Дима Быков, метит:
«Утром – в газете, вечером – в куплете!»
Против него и Лермонтов и Пушкин сам – невежды.
Большие подаёт надежды!
(Иаков ударяет себя ладонью по лбу.)
О! Кстати!
Исав любовный гимн составил
И на века тебя, Отец, прославил.
Прими же, Авва, песнь хвалебную.
А после этого молебна
Втопчи хоть в землю жизнь мою!
АЛЛЕГРО-СЕКС
(Козлиная песнь Исаава, брата Иакова)
Все в этой грешной юдоли
Плоти друг друга жаждут.
Каждый получит долю,
Цену заплатит каждый.
Фарта мгновенья летучи,
Некогда сопли жевать.
Ты ли, тебя ли дрючат –
Не разобрать!
–Ты скоро?
–Сейчас…
–Ты в порядке?
–Да-да…
–Ты кончил? Тогда чао!
Сдёрнем с любви забрало,
Свергнем ее с ходуль,
В море плотской забавы
Смело направим руль!
Бог мой еси, мой рекс,
Фаллосу силу даруй.
Аве, свободный секс!
Аве взасос поцелуй!
Опережай толпу,
Перешибай ораву,
Будь всегда на плаву,
Счастье хабань по праву!
Если не пофартило,
Время задуматься трохи:
Тaту на лоне Евы –
Тaвро торговой эпохи.
Ева ей! – океан безбрежный.
Ей Адам! – Казбек шапкоснежный.
Фарта мгновенья летучи,
Некогда сопли жевать.
Ты ли, тебя ли дрючат –
Не разобрать!
–Ты скоро?
–Сейчас…
–Ты в порядке?
–Да-да…
–Ты кончил? Тогда чао!
ИАКОВ (делая глубокий вдох).
Авва! С душевной дрожью
Славим Тебя и ликуем!
В уши святые, Авва, нашу вставь аллилуйю!
(С чувством кланяется Боди-Богу.)
БОДИ-БОГ (скучно).
Ты, парень, вовсе от разумности отстал,
Ты или перепил, или устал…
ЛЮЦИФЕР (Иакову назидательно).
В законном браке секс употребляй.
Ты не свинья и не собака!
Сексующиеся вне брака
Никак не попадают в рай!
Ты лучше сообщи, мажор,
Об Анне Святогоровой,
Которую старик Иван,
Тяжёлых лядвий ради,
Пас на широкой с шишками кровати.
ИАКОВ.
Ну, в этом случае победа полная, друзья мои!
Мы с Ржавым Толиком,
(Такое погоняло у него, он рыжеват,
Как многие иври),
Приватизаций асом,
Анюту вышарили изо всех матрасов.
Из депрессивного Козельска,
А может быть, из Мухосранска-призрака
Явилась девица в столицу,
Готовый кадр для кабака.
Под стенкою Кремля, в правительственном скверике
Прослушала уставных лекций курс
У бизнесвумен, лучших шлюх Америки.
Прошла образование начальное
Вместе с другими кралями
В «Национале»
И завершила подготовку в мастер-классе
На Ленинградской трассе.
Раскрасила и оголила тело,
И так, злодейка, обрадела,
Что на шоссе её не называют иначе,
Как «наша Лошаделла».
ЛЮЦИФЕР (тряся протоколами).
Процесс готовя, я напал на отказное дело.
Милиция в борьбе со злом
В тот раз производила жриц любви доение.
Вот – Анны упомянутой
Заверенное мусорами объяснение!
ОБЪЯСНЕНИЕ
Анны Святогоровой
(данное во время облавы)
Когда в последний раз я оглянулась
На дедушки Ивана дом родной,
Невольно на глаза мне слезы навернулись,
А сердце сжалось мутною тоской.
Избу пустую сторожит луна
С плакучею берёзою в ограде.
Я никому здесь даром не нужна,
Красивым место только в шумном граде.
Свободно там, в любую сторону разгон,
Куда посмотрят крашенные веки,
Там знают все единственный закон:
Продайся – будешь человеком!
Но к тем, кто для слепой судьбы постыл,
Нет жалости, а только строгий кнут.
И если телом ты, или душой остыл,
Как грязи ком, брезгливо отряхнут.
Прощайте, кров родной,
И вы, подружки милые!
Иду искать судьбы в чужом краю.
Через ложок, где церковь и могилы,
Похоронила молодость свою…
ИАКОВ (торжествующе Боди-Богу).
Стиль документа чуете, Ребе?
Играет в Аннушке патриотизм,
Нет и намёка на былой паразитизм.
Отринута идея иждивения,
Прониклась дева к вере уважением
И нежностью к родным могилам.
Так при Совке она душевно не скулила.
Стахановка! В трудах встречает зори.
Всё, говорит, пропляшем и пропьём,
Но флаг не опозорим!
Я, Анна заявляет выложенным охламонам,
Сама буду мужским гормоном!
(Иаков вдохновляется и повышает голос.)
Она права!
И я так рассуждаю, господа:
Каких-то жалких 10 – 20 тысяч бабочек-букашек
Порхало по Тверским при Николашках.
И того меньше их тайком шныряло, Авва,
При менторе Иосифе кровавом.
А ныне их стада пасутся на панелях.
Всяко
Не менее лимона с гаком!
Я думаю, что коли так,
В Сенат запятить надо Лошаделлу,
Как представителя растущего и крепнущего дела!
На что нам робеспьеры и мараты?
И пусть возглавит Анна Лошаделла, господи прости,
Российских политических кастратов!
БОДИ-БОГ (листает дело).
Постой, не тарахти!
Я что-то упустил.
Если Анюта кличет Святогора дедом,
Она-то кто ему? Подумай, ну-ка!
ИАКОВ (неуверенно).
Наверно, это… внука.
БОДИ-БОГ.
А говорил: подруга…
ИАКОВ
Много людья в Тьмутаракани!
Не знаю я имён и званий.
Может, и внука, может, и дед.
Я не ханжа.
Я свечку не держал.
Мне это, по большому счёту, пофигу.
МАТФЕЙ.
Какая гадость. Тьфу!
A
B
O
W
O