Страница 27 из 38
Рассказчик замолчал. Через секунду Славу охватило горе, сердце и душа разрывалась, как будто он потерял ребёнка. Ему хотелось закричать:
«Вернись».
Голос, не ожидая крика, вернулся.
«Чистый белый лист». «Он, сама невинность». «Будет ли он страдать, корчась от боли, радоваться от счастья, это зависит от тебя, Писателя».
Опять пауза.
«Не останавливайся»! «Продолжай»!
Голос продолжал:
«Начинай»! «Ожерелье, из бусинок». «Слово из букв». «Сказ из слов». «Буква к букве – слово». «Слово к слову предложение». «Из предложений – сказ». «Сказ – пересказанная жизнь». «Бытие, описанное, переживёт века». «Одно условие»! «Сказ должен переливаться, как алмаз». «Мудрость – алмаз». «Жизнь – сказание». «Блестит бусинами – ожерелье». «Мудростью слов сверкает – сказ».
Голос замолчал. Слава мысленно, чтобы некто не услышал, не счёл доктора безумным, попросил неизвестного продолжить. Лекарь уже не боялся шёпота в голове. Голос продолжил.
«Помни»! «Миллиарды людей знают буквы». «Миллионы составляют предложения». «Тысячи пишут рассказы». «Мало». «Единицы остаются в памяти людей на века». «Тебе предстоит наполнить память людей». «Спасти Вселенную».
– Почему надо её спасать?
Голос, не смущаясь хамством слушателя продолжил.
«Потому, что была битва». «Денница, низвергнут в Ад». «Сын Зари бессмертен, как ангелы». «Младшие Демоны живут 9 тысяч 720 лет». «Старшие бессмертны». «Люцифер – гордость». «Мамон – скупость». «Асмодей – распутство». «Сатана гнев». «Вельзевул-чревоугодие». «Левиафан-зависть». «Бельфигор – лень». «Злодеи действуют». «Для планеты Земля, в будущем, ОНИ – смерть». «Прости»! «Мне пора»!
– Ну, вот пропал, – продолжил беседу, уже сам с собою Слава, – даже не представился.
За окном мела метель, но на душе у Лекаря было спокойно.
«Ну, лёд тронулся». «Итак, 7 октября 2004 года первые главы написаны, здесь в городе Орск будет коваться Вселенский спасатель. Слава смотрел, как вьюга заметает город.
«Надо не подкачать». «Помочь парню спасти Вселенную».
Пелена снега закрыла, даже пригорки, отрогов уральских гор. Снег ни кто не убирал. Сугробы завалили двор. Снег завалил дома до окон первого этажа. Одинокие прохожие, протаптывая дорожки, пробивались к благословенному теплу родных очагов.
«Голос настоял, чтобы я, врач, написал книгу».
Чернильные сумерки помогли снегу закрыть двор от глаз Слава. Вьюга продолжала мести. Крупные комья снега пытались разбить стекло. Вьюге пробить брешь в окне не удавалась. Она злобно, по-волчьи, выла.
«Книгу надо написать». «Конечно, во имя спасения созданий населяющих наш мир, а не только ради людей».
Во дворе, зажглись фонари. Светочи цивилизации коекак осветили завьюженный двор.
«Написать книгу и не одну».
Мысли, в голове Славы, плавили мозги.
«А может написать сборники сказов».
Если бы не фонари, можно было подумать, что земной шар сорвался с оси и несётся среди звёздных ветров и метеоритов на край Вселенной, чтобы там упасть в бездну.
«Сборник сказов поможет спасти не только Землю, но и вселенную, тысячи жизней, это ли – не подвиг для врача». «Вот это я замахнулся, хоть бы для начала одну книгу написать».
Стекло окончательно замёрзло, покрылось сказочными узорами, это напоминало избу дед мороза. Лекарь больше не видел утонувший в сугробах, чернилах ночи, двор.
«Простите».
Напечатал, Слава, на белоснежный лист компьютера.
«Меня будущие читатели, не только люди».
Лекарь задумался.
«Как же назвать других, которые себя не считают людьми»?
И выдал:
«Но и крылатые, с ластами, с хвостами, с жабрами».
Слава почесал нос.
«Чем плоха фраза».
Слава вдруг зло подумал:
«Как могу так пишу».
Как передувает ветер весной от сладостно – тёплого пахнущего сладостью бытия. До холодного пронизывающего. С запахом тлена. Так и изменилось настроение писателя. «Видит Бог, я стараюсь во имя будущего счастья».
Слава, откинулся на спинку кресла, задумался на несколько минут, вновь склонился к клавиатуре компьютера, продолжил:
«Примите в копилку спасения сказ». «Итак, во имя счастья продолжим»…
Тактика обороны
Совет не расходился, в воздухе, как стрекозы жужжали мысли, думы ни кто не скрывал, они забивали шумные споры. Совет Благодарения господня преобразовался в «Совет безопасности». Думали даже заменить цифру шести в другую. Об этом пока шли разговоры лишь в кулуарах. Солнце уже в зените. Зал заседаний совета окрасился в светлые тона. Из открытого окна доносился шум прибоя, пение птиц и аромат лесного массива скрещенного с морской волны.
«Как же так? Я спокойно сижу здесь на заседании в тепле, наслаждаюсь запахом гор, моря, леса, а мой сын, гдето там моего сына может, пытают, и нет надежды на спасение». «Враг силён, опасен, он близко раз мог похитить человека на земле, где нет войн, преступности уже тысячи лет».
Академик Миттель Грей подавив в душе горе, встал, громко объявил:
– Перерыв закончен.
Дождавшись когда члены совета и приглашённые замолчат, а мысли займут потайные места, он продолжил:
– Ещё по безопасности. За тысячи лет бездействия наши вооружённые силы пришли в упадок. По сути их нет. Враг силён и коварен, у него хорошая разведка, раз мог совершить похищение человека на территории, где каждый сантиметр просматривает полицейская камера.
Академик попытался справиться с волнением, голос его стал стальным, только ходящие желваки, да красные пятна на щеках, выдавали волнение:
– Нам надо готовиться к сражению. Надо провести мобилизацию. Расконсервировать технику, оставленную нам пращурами. Направить полицейские машины на нужные улицы и специальных агентов потайным адресам.
Председатель совета Благодарения Господня Роберт Кранц поднял руку как отличник на уроке:
– Я не против Совбеза, не против контроля над Землёй, не против вызова сыщика. Друг мой! Ну, вы это загнули! Какая армия? Какой враг? Планета Земля. Окружающие планеты под нашей юрисдикцией. Ближайшие солнечные системы и даже целые галактики с нами. И вдруг война, враг, мобилизация. Абсурд.
Миттель Грей поёжился. Ему с трудом далось установить на Земле чрезвычайное положение. Взять власть в свои руки. Доказать что потеря сына ведёт к широкой экспансии противника он пока не мог. Доказательств мало. Академик горько прошептал:
– Моё дело предупредить.
Бедная муза
Квартира спасителя Вселенной не изменилась. Безденежье сжимало её глотку. Она зияла облезшими стенами, не отремонтированная комната с балконом, с железной кроватью, иконами, в красном углу, была бабушкиной. Большая комната Лекаря с женой и близнецами не была забита мебелью, два небольших раздвижных дивана и телевизор. Маленькой комнатой распоряжался сын жены от первого брака Артём. Центральное место здесь занимал компьютер и стол. Слава выключил чудо техники, от длительного сидения за ней сильно ломило поясницу.
«Какой дьявол придумал остеохондроз». «Раньше я хвастался: «остеохондроза у меня нет, перевалило за сорок». «Прошу любить и жаловать». «Хворь приключилась».
«От него не умрёшь, но намучаешься».
Лекарь подошёл к окну спальни.
«Мороз, не одушевлённое существо». «А какие причудливые узоры выписывает на стекле». «Зима пришла, как всегда нежданно-негаданно». «Не по календарному поздно». «Как там, у Пушкина»?
Слава попытался процитировать великого поэта вслух:
– Зимы ждала, ждала природа, снег выпал только в декабре.
«Воистину, когда составляли календарь, у Всевышнего забыли спросить разрешения». «А зима не у кого, не просясь, задержалась, и не на шутку разыгралась».
За окном бушевал буран. Снег сыпал, как в сказке, большие пушистые хлопья напоминали вату, казалось, что где-то на небесах трясли гигантскую перину, но, увы, она от дряхлости порвалась. Он не падал строго вниз, огромные, не похожие друг на друга, снежинки шедевр небесного зодчества, летели вверх, вниз и вообще, куда им заблагорассудиться. Замороженный туман призирал закон физики, снежинки парили, в недозволенные стороны, добавляли нереальности в набросанное природой полотно. Художник, изобразивший это чудо, сошёл с ума, зеленая листва, ещё производящая жизненные соки деревьям, была поражена белоснежной болезнью. Она опутывала листья, алебастровопушистым, нежным, смертельным саваном. Сюрреалистичная картина, за стеклом, по законам природы, должна исчезнуть.