Страница 56 из 59
You’re my river ru
Run deep, run wild.
(c) Lykke Li — I Follow Rivers / 3:20
«Ну и дура», — в сердцах подумал Тимофей, снова откладывая телефон от себя. В последний раз, как он решил. Могла пожелать хотя бы удачного полёта, думал он. Да что там полёта, неужели ей было всё равно на его выступление, не унимался он. До скрипа Тим дёргал металлическую молнию лакового серебристого худи, в котором должен выступать, так что сидящий рядом один из участников одиночного выступления среди новичков нервно цокнул.
— Может, угомонишься? Тут все нервничают.
— Я отбиваю ритм своей песни, — парировал Тимофей и продолжил дёргать молнию теперь из принципа. Парень удивился, но спорить дальше не стал.
В гримёрку как фурия ворвался Максим. Окинув взглядом подопечного, удовлетворённо кивнул.
— Готов. — Бойцов даже не спросил, а сказал.
— Разве по мне видно, что я готов? — изумился Тимофей, оставив наконец в покое несчастную молнию. Вдруг сломается перед самым выходом на сцену.
— Я не констатирую факт. Как твой наставник я говорю тебе, что ты уже обязательно должен быть готов.
Тимофей с шумом выдохнул. Впервые он так сильно нервничал. И дело было не столько в том, что выступать надо на новой сцене, сколько…
— Вот если у тебя происходит что-то нехорошее в жизни, как ты справляешься с нервозностью перед сценой? — спросил Тим Макса, как будто наставник по танцам мог заменить ментора или психолога. — Как сбросить груз волнения, чтобы не оступиться?
— А как ты справился с волнением в дни своих первых выступлений?
— Я не особо волновался, — пожал плечами Тим. Максим улыбнулся так, как улыбаются учителя своим ученикам, которые с самого начала были одарёнными настолько, что обучать их было особо нечему. Хотя Тим, конечно, не был из таких, но его отличали усердие и отсутствие страха перед публикой.
— Что же заставляет тебя нервничать сейчас?
— Ну… — Тим замялся, вдруг поняв, что если Рита и Макс на самом деле вместе, то странно было ему говорить об удручающем отсутствии сообщений от Риты на его смартфоне.
— Ну?
— Кое-кто… мне не пишет, — сдался Тим. И пусть Макс думает, что хочет. Но он на удивление легко воспринял его слова и лишь развёл руками.
— Так напиши ей сам.
— То есть?!
— То есть берёшь телефон и набираешь сообщение. Или вообще, представляешь, что можно сделать, — позвонить ей!
Тим опустил челюсть в изумлении, будто Максим и вправду сообщил ему нечто такое, что ему ранее было неизвестно. Сосед по гримёрке, в конце концов, не выдержал уровня сентиментальностей и, фыркнув, покинул комнату. Тимофей попытался собраться с мыслями и как-то ответить коллеге.
— Но ведь… она… Ты не против?
— Чт… О Боже, Тимофей, — Максим, будто заразившись внезапным косноязычием от своего младшего коллеги, тоже путанно стал выражать свои мысли. — Что с вами обоими не так? Я чувствую себя окружённым детсадовцами, когда разговариваю с тобой или с ней. Ты ей нравишься! Просто возьми и скажи ей то же самое.
— Но Тимур сказал, что вы вместе!
— Да у Тимура же язык без костей! Главная сплетница на нашей деревне.
Тимофей притих. И в самом деле, кому он поверил. Но с другой стороны, Рита и Максим были очень близки. Все эти билеты на открытие Олимпиады и прочие знаки внимания — как ещё ему следовало это расценивать?
Поговорить. Надо было сразу поговорить, а не расценивать.
— Какой же я кретин, — проскрипел Тим и накинул блестящий капюшон на голову, стараясь скрыть свой стыд от всего мира.
— Не вижу смысла оспаривать это утверждение, — ответил Максим и выглянул за дверь. Музыка со сцены постепенно затихала, а бурные овации напротив — звучали всё громче. — Всё, следующий номер — твой.
Тимофей сбросил капюшон, но даже не попытался встать. Ноги будто прилипли к полу, смотреть на Макса было стыдно.
— Ну же, поднимайся! — сказал Бойцов и тряхнул ученика за плечи. — Кто привезёт домой призовое место?
— Вы втроём, — как-то обречённо ответил Тим и тут же хмыкнул. Максим в ответ поставил тому лёгкий щелбан в лоб и сказал:
— Удачи.
Наверное, впервые с начала его работы в клубе свет софитов так резко бил по глазам. Ранее это было как благословенное сияние, сейчас же Тим будто прозрел. Сколько дней мрачных раздумий и грустных размышлений можно было бы избежать. Если бы только он не погрузился в свою обиду и не предался сладкой горечи разочарования, сколько отрицательных эмоций он мог бы избежать! Сколько всего можно было изменить и быть уже сейчас счастливым. Теперь же ему не терпелось приблизить конец соревнования, чтобы поскорее отправиться домой и сказать Рите, как он был неправ. Как они оба, в общем-то, были неправы.
Музыка влилась в переполненный полукруглый зал огромного московского клуба «Шоколад» свежим потоком, пробуждая давние воспоминания. Тим прикрыл глаза, и перед ним пронеслись кадры его жизни в день выпускного — когда он, решивший освободиться от чувств, ставших ему обузой, от эмоций, больше не приносивших радости, бросился в реку и кричал: «Я свободен». Так и сейчас он был свободен, погружаясь в реку музыки и лёгких движений, отдавая себя чувству.
Бой барабанов в песне эхом вторил его стопам, что ударяли пол при каждой смене движений. Он ощущал себя легко, как мыльный пузырь, и так же двигался от одного края сцены к другому, избавляясь от одежды как от огрубевшей старой кожи. Он плыл как моллюск в потоке прохладной воды — маленький и едва заметный среди прочих стай, но настолько яркий и быстрый, понимавший, что в глазах всех проплывающих он был гораздо крупнее, чем они сами.
Вверх, разворот, вниз, уверенный взгляд с пола из-под тёмных ресниц — и публика завизжала. Встать, вскинуть руки, собрать в них всю свою энергию, развернуться и грациозно упасть. Давая понять, что это конец, но он ещё вернётся.
Тим посмотрел на зрителей — в его сторону летели сотни воздушных поцелуев, взмахи рук и обещания любить вечно. Он тоже будет их любить — но лишь как носителей их любви к нему. А пока он соберёт их воздушные поцелуи, чтобы вручить одной единственной.
Максим наблюдал за выступлением Тима с верхнего яруса. Перед тем как покинуть сцену, Тимофей мельком глянул наверх, на своего наставника, и легко улыбнулся. Он был доволен собой, Макс был доволен им. Это воздушное, но яркое и чувственное выступление должно надолго запомниться публике.
Кто-то хлопнул его по плечу и встал рядом. Максим сфокусировал свой взгляд на том, кто занял место справа от него, и узнал давнего знакомого. Тёмные волосы блестели мягким светом, на губах играла неуловимая улыбка.
— Как поживаешь, Макс? — спросил он.
— Давно не виделись, Артур*, — поприветствовал старого друга Максим. Не виделись они и правда уже много лет, хотя постоянное общение во всевозможных социальных сетях размывало понятие времени и пространства. — Да мало что изменилось в моей жизни.
— Включая твою хандру?
Бойцов многозначительно посмотрел на Артура, чьё непроницаемое выражение лица мало помогало понять, что на самом деле происходило в его голове.
— Может, хандрой я и переболел. Но чувство неопределённости всё ещё осталось.
Артур вздохнул и отвернулся к сцене. Из-за кулис выходила группа танцоров, кажется, из Екатеринбурга, со своим общим номером, и уж они-то точно не могли бы дать ответа на все неприятности, что произошли и ещё могут произойти в жизни их обоих.
— Послушай, если тебе надо уйти, чтобы избавиться от всего этого… от преследований Алёны, в первую очередь, то почему не уйдёшь?
— Я не хочу выглядеть трусом.
— А, по-моему, так ты выглядишь идиотом.
Максим хмыкнул и посмотрел на друга. Тот со снисхождением наблюдал за выступлением.
— Разве если я сбегу… это будет правильным?
Артур покачал головой.
— Не будет. Правильно — посмотреть своей проблеме в лицо и решить её. — Он точно знал, о чём говорил, и Максим знал, с чем это связано. — Но ты уже достаточно смотрел проблеме в лицо, чтобы понять, насколько она тупа. Тебе пора развернуться и прийти туда, где тебя ждут.