Страница 6 из 78
Отдавшись с новой силой репортерству, он метался в поисках живого жизненного материала: то слал с берегов Дона в "Русские ведомости" корреспонденции о свирепствовавшей там холере, то объезжал гоголевские места на Украине и, собрав интересный материал, издал книгу "На родине Гоголя" (1902), то отправлялся в поездку на Балканы и выпустил потом книгу "Шипка прежде и теперь", то, поехав в Албанию, оказался вдруг в Белграде и едва, по словам Н. Телешова, унес оттуда свою голову (там в это время свирепствовал террор), то писал гневные статьи о русско-японской войне, разоблачая царских интендантов, нажившихся на бедствиях народа. Работа журналиста требовала колоссальной энергии и почти не составляла времени для беллетристики. Лишь в 1900 году Гиляровский выпустил книгу своих рассказов-"Негативы", а затем в 1909 году другой сборик - "Были". Посылая "Негативы" одному из вологодских знакомых, Гиляровский писал:
Здесь все: тревоги и мечтанья,
Порывы прежних бурных дней,
Народа горькие страданья
И беды юности моей!
В "Негативы", как и в "Были", Гиляровский включил значительную часть автобиографических рассказов, связанных с воспоминаниями детства, с годами скитаний по России ("Надюшины цыплята", "Дядя", "В огне", "Преступление"), но эти рассказы были далеки от его основных творческих интересов. Он по-прежнему стремился писать о народных страданиях и бедствиях, о "трущобных людях", выброшенных за борт жизни, но цензурные условия не позволяли делать то, что было по душе писателю, поэтому приходилось смягчать откровенные выражения в ранее опубликованных рассказах, давать их под нейтральными названиями ("Человек и собака" - "Бродяга", "Обреченные" - "Свинец", "Без возврата""Часовой", "Один из многих" - "Обыкновенный случай", "Потерявший почву" "Некуда").
В рассказе "На плотах" писатель вновь обращается к своей теме. Он рисует быт плотовщиков, их тяжелый труд, показывает на судьбе багорщика Никиты разорение деревни, бедственное положение крестьянина. Еще недавно Никита жил своим хозяйством, а теперь распалась его семья, младшие дети умерли "от горла" и "от живота", старший сын ушел в город и погиб в его трущобах. Стоит теперь в деревне почерневшая изба с соломенной крышей, наполовину съеденной коровой. Уходя в плотовщики, чтобы прокормить себя и старуху, Никита оставляет значительную часть заработка в московских трактирах. Он уже на пути в трущобы.
Как беллетрист Гиляровский не мог развернуть свой талант в жестоких условиях царской цензуры. Он то переключался на поэзию, то совсем замолкал. Только Великая Октябрьская революция дала ему возможность откровенно расскааать о том, что он видел за годы своей жизни.
Задолго до революции в одном из стихотворений Гиляровский писал:
Не бойтесь, хоть ветра напевы унылы.,
Надейтесь-воспрянут могучие силы,
Весна золотая придет!
Вера в могучие народные силы, ожидание "весны золотой", знание истинного положения обездоленных людей - все это и привело Гиляровского к горячему восприятию Октябрьской революции. Начался самый плодотворный период в его творческой жизни. Он напряженно работал даже в суровые годы гражданской войны. В декабре 1917 года Гиляровский закончил и читал друзьям поэму "Петербург". Тема народной вольницы постоянно привлекала его, он не уставал писать о своем любимом герое Степане Разине, но только лишь в советские годы ему удалось осуществить свою давнюю мечту, полностью опубликовать поэму "Стенька Разин" (1922).
Несмотря на преклонный возраст, Гиляровский был полон молодой энергии, активно сотрудничал в советской печати ("Известия", "Вечерняя Москва", "Прожектор", "Огонек" и др.). За день он успевал иногда побывать в нескольких редакциях-то сдаст статью, то расскажет о старой Москве, то одобрит начинание нового поколения литераторов.
Гиляровский не мог жить только воспоминаниями о прошлом, он смело шел навстречу новой жизни, искренне радовался ей, был чуток и отзывчив на все современное. "... Все еще лихой, бравый, - вспоминает В. Лидии, - гордый своей не поддающейся времени выправкой, с суковатой палкой в руке, он тянулся к молодым, он не хотел отставать..., не сдавался: он шел туда, где были люди, он еще шумел, похохатывал, рассказывал случаи из долголетней своей жизни, "одалживал" табачок, иногда сгибал руку, чтобы пощупали мускулы, - весь в сегодняшнем дне и меньше всего в прошлом".
Старый писатель спешил сделать то, что не успел сделать за многие годы своей бурной и беспокойной жизни. Не зная отдыха, он отдавал теперь свои последние силы только литературе. В доме Гиляровского и на даче, как и прежде, собирались давние и молодые друзья. На этих задушевных беседах он рассказывал о жизни, о тех, с кем дружил, встречался, работал рядом, бок о бок. Эти рассказы доставляли и автору и слушателям большое удовольствие. Оставаясь один, Гиляровский записывал их почти теми же словами, как рассказывал. Все, что сохранила его удивительная память, все, что когда-то было записано на ходу, иногда даже на крахмальных манжетах, - все это нужно было теперь привести в систему, рассказать живо и образно. "Я просто беру людей, события, картины, как их помню, - говорил Гиляровский, - и подаю их в полной неприкосновенности, без всяких соусов и гарниров". Но в этих его словах еще не вся правда. Он никогда не был "кабинетным писателем", а эта работа требовала большой усидчивости, тщательной шлифовки композиции и слова.
Одна за другой выходили из-под пера Гиляровского книги - "От Английского клуба к музею Революции" (1926), "Москва и москвичи" (1926), "Мои скитания" (1928), "Записки москвича" (1931), "Друзья и встречи" (1934). Книги, над которыми работал в последние годы жизни, ему уже не суждено было увидеть: "Люди театра" (1941) вышли после смерти Гиляровского, а "Записки репортера" так до сих пор и остались неопубликованными.
Все эти книги, собственно, очень тесно связаны между собою. Они и тематически близки, их сближают и общие герои, и переплетающиеся события - это книги об одной эпохе и в центре их - образ летописца этой эпохи, самого Гиляровского. Кроме того, и создавались эти книги почти одновременно, а не одна за другой, и лишь по мере накопления близких по замыслу и по теме очерков писатель объединял их одним названием и издавал.