Страница 41 из 78
- Рождеством я заболел, - рассказывал Улан, - отправили меня с завода в больницу, а там конвойный солдат признал меня, и попал я в острог как бродяга. Так до сего времени и провалялся в тюремной больнице, да и убежал оттуда из сада, где больные арестанты гуляют... Простое дело - подлез под забор и драла... Пролежал в саду до потемок, да в Будилов, там за халат эту сменку добыл. Потом на завод узнать о Репке - сказали, что в больнице лежит. Сторож Фокыч шапчонку да штаны мне дал... Я в больницу вчера:
- Где тут с Сорокинского завода старик Иван Иванов? - спрашиваю.
- Вчера похоронили, - ответили.
- Как Иван Иванов с Сорокинского завода?
- Ну да, он записался так и все время так жил... Бородищу во какую отрастил - ни в жисть не узнать, допреж одни усы носил.
Тут только я понял, что мой друг был знаменитый Репка. Но не подал никакого вида. Не знаю, удержался ли бы дальше, но загудел третий свисток...
- Счастливо, кланяйся матушке Волге низовой... А я буду пробираться к Костыге, там и жизнь кончу!
Мы крепко обнялись, расцеловались...
Я отвернулся, вынул десять рублей, дал ему и побежал на пароход.
- Костыге кланяйся!..
- Прощавай, Алеша. Спасибо. Доеду, - крикнул он мне, когда я уже стоял на палубе. Но я не отвечал - только шапку снял и поклонился. И долго не мог прийти в себя: чудесный Репка, сыгравший два раза в моей судьбе, занял всего меня.
* * *
Ну, разве мог я тогда написать то, что рассказываю о себе здесь?!
ГЛАВА ШЕСТАЯ
ТЮРЬМА И ВОЛЯ
Арест. Важный государственный преступник. Завтрак, у полицмейстера. Жандарм в золотом пенсне. Чудесная находка. Астраханский майдан. Встреча с Орловым. Атаман Ваняга и его шайка. По Волге на косовушке. Ночь в камышовом лабиринте. Возвращение с добычей. Разбойничий пир. Побег. В задонских степях. На зимовке. Красавица-казачка. Опять жандарм в золотом пенсне. Прощай, степь! Цирк и новая жизнь.
В Казань пришел пароход в 9 часов. Отходит в 3 часа. Я в город на время остановки. Закусив в дешевом трактире, пошел обозревать достопримечательности, не имея никакого дальнейшего плана. В кармане у меня был кошелек с деньгами, на мне новая поддевка и красная рубаха, и я чувствовал себя превеликолепно. Иду по какомуто переулку и вдруг услышал отчаянный крик нескольких голосов:
- Держи его дьявола! Держи, держи его! Откудато из-за угла вынырнул молодой человек в красной рубахе и поддевке и промчался мимо, чуть с ног меня не сшиб. У него из рук упала пачка бумаг, которую я хотел поднять и уже нагнулся, как из-за угла с гиком налетели на меня два мужика и городовой и схватили. Я ровно ничего не понял, и первое, что я сделал, так это дал по затрещине мужикам, которые отлетели на мостовую, но городовой и еще сбежавшиеся люди, в том числе квартальный, схватили меня.
- Не убежишь!
- Да я и бежать не думаю, - отвечаю.
- Это не он, тот туда убежал, - вступился за меня прохожий с чрезвычайно знакомым лицом.
Разъяснилось, что я - не тот, которого они ловили, хотя на мне тоже была красная рубаха.
- Да вон у него бумаги в руках, вашебродие, - указал городовой на поднятую пачку.
- Это я сейчас поднял, мимо меня пробежал человек, обронил, и я поднял.
- Гляди, мол, тоже рубахато красная, тоже, должно из ефтих! - раздумывал вслух дворник, которого я сшиб на мостовую.
- А ты кто будешь? Откуда? - спросил квартальный.
Тогда я только понял весь ужас моего положения, и молчал.
- Тащи его в часть, там узнаем, - приказал квартальный, рассматривая отобранные у меня чужие бумаги.
- Да это прокламации! Тащи его, дьявола... Мы тебе там покажем! Из той же партии, что бежавший...
Половина толпы бегом бросилась за убежавшим, а меня повели в участок. Я решил молчать и ждать случая бежать. Объявлять свое имя я не хотел - хоть на виселицу.
На улице меня провожала толпа. В первый раз в жизни я был зол на всех, перегрыз бы горло, разбросал и убежал. На все вопросы городовых я молчал. Они вели меня под руки, и я не сопротивлялся.
Огромное здание полицейского управления с высоченной каланчей. Меня ввели в пустую канцелярию. По случаю воскресного дня никого не было, но появились коротенький квартальный и какойто ярыга с гусиным пером за ухом.
- Ты кто такой? А? - обратился ко мне квартальный.
- Прежде напой, накорми, а потом спрашивай, - весело ответил я.
Но в это время вбежал тот квартальный, который меня арестовал, и спросил:
- Полицмейстер здесь? Доложите, по важному делу... Государственные преступники.
Квартальные пошептались, и один из них пошел налево в дверь, а меня в это время обыскали, взяли кошелек с деньгами, бумаг у меня не было, конечно, никаких.
Из двери вышел огромный бравый полковник с бакенбардами.
- Вот этот самый, вашевскобродие!
- А! Вы кто такой? - очень вежливо обратился ко мне полковник, но тут подскочил квартальный.
- Я уж спрашивал, да отвечает, прежде, мол, его напой, накорми, потом спрашивай. Полковник улыбнулся.
- Правда это?
- Конечно! На Руси такой обычай у добрых людей есть, - ответил я, уже успокоившись.
Ведь я рисковал только головой, а она недорога была мне, лишь бы отца не подвести.
- Совершенно верно! Я понимаю это и понимаю, что вы не хотите говорить при всех. Пожалуйте в кабинет.
- Прикажете конвой-с?
- Никаких. Оставайтесь здесь.
Спустились, окруженные полицейскими, этажом ниже и вошли в кабинет. Налево стоял огромный медведь и держал поднос с визитными карточками. Я остановился и залюбовался.
- Хорош!
- Да, пудов на шестнадцать!
- Совершенно верно. Сам убил, шестнадцать пудов. А вы охотник? Где же охотились?
- Еще мальчиком был, так одного с берлоги такого взял.
- С берлоги? Это интересно... Садитесь, пожалуйста. Стол стоял поперек комнаты, на стенах портреты царей - больше ничего. Я уселся по одну сторону стола, а он напротив меня - в кресло и вынул большой револьвер Кольта.
- А я вот сначала рогатиной, а потом дострелил вот из этого.
- Кольт? Великолепные револьверы.
- Да вы настоящий охотник? Где же вы охотились? В Сибири? Ах, хорошая охота в Сибири, там много медведей!
Я молчал. Он пододвинул мне папиросы. Я закурил.
- В Сибири охотились?