Страница 74 из 104
— Твои идеи, как всегда, гениальны.
Маленько свечение, похожее на светлячка, промелькнуло перед глазами. Оно навязчиво крутилось вокруг меня, наворачивая круги под потолком.
— Мариса, что это?
— Где? — она непонимающе уставилась вверх.
— Но вот же. Он сел на люстру.
— Ив, тут ничего нет.
— Но я его вижу, — букашка пронеслась мимо меня, замерла у двери спальни, будто в ожидании, и скрылась за дверью. — Пойдем за ним.
Змея обернулась вокруг моей руки татуировкой, и я поспешила за огоньком. Он ждал за дверью и, едва я вышла, повел меня в разрушенную часть замка. Здесь уже было темно, но я шла за маячком, не отставая. Когда мы повернули за очередной угол, огонек пропал за стеной.
— Погуляли и хватит, — произнесла Мариса.
— Нет. Я, кажется, узнаю это место.
Наощупь я нашла два настенных подсвечника и с усилием потянула на себя. Память мне не изменила — это был тот самый коридор, в котором находился спуск в катакомбы. За раздвинувшейся дверью ждал светлячок, он стал ярче и освещал мне путь. Я спускалась в подземелье, удивляясь, почему Кристоф не заколотил вход в тоннель.
— Ты уверенна, что это хорошая идея? — сомневалась змея. — Может, стоит вернуться и рассказать всё Кристофу?
— А может, это знак, и кто-то помогает мне сбежать отсюда? Нельзя упускать такой возможности!
В этот раз мы вышли на воздух гораздо быстрее. За спиной величественно и загадочно возвышался Ясный Утес, гордо восседая под голубым куполом. Его покрытие собирало дневной свет и ночью, отдавая его. Окружало замок аурой таинственности и мистики.
Проводник подвёл меня к магическому барьеру и растворился в нём, ослепительно вспыхнув.
— Всё. Сдохла птичка, — отозвалась Мариса.
Я подошла ближе рассмотреть, вдруг вспышка уничтожила или хотя бы повредила барьер и я смогу за него выйти. Но нет, барьер был цел. Я уже собралась вернуться в замок, но вдруг вздрогнула от до боли знакомого голоса:
— Ив, не уходи.
Ханс стоял с другой стороны барьера, и мне удалось его хорошенько рассмотреть: похудел, уставший вид, под глазами чёрные круги.
— Ханс… ты плохо выглядишь.
— Некому обо мне позаботиться, — он грустно улыбнулся. — А ты выглядишь хорошо.
— Спасибо… Ты пришёл за мной? Ты можешь убрать барьер?
Ханс смутился и замялся:
— Я… не могу. Я не такой сильный, ты же знаешь, — начал оправдываться, — но ты можешь помочь мне, Ив. Ты узнала, откуда у Йенсена настолько сильная магия? У него может быть сильный амулет или…
Сердце будто сдавило ледяной рукой, по телу прокатилась волна крупной дрожи. Ханс продолжал делиться догадками о силе оппонента, добавляя эмоциональных выражений в его адрес, а я смотрела на него и понимала, что он стал совсем чужим. Ему не нужна была я — Кристоф Йенсен уже давно стал для него главной целью. Ему не нужна любимая, ему нужен информатор.
— Ты меня любишь? — спросила дрожащим голосом.
Ханс запнулся, и эта незначительная заминка на секунду уже была ответом на мой вопрос.
— Конечно, люблю. Что за вопрос?
— Тогда почему ты подписал документы на развод? Почему разрешил забрать меня?! Почему не делаешь ничего, чтобы освободить меня?! ПОЧЕМУ, Ханс?!
— Ив, я же тебе говорил…
— Предатель! — я в ярости схватила камень и швырнула его в Ханса. Он отлетел от барьера, но этого достаточно, чтобы заставить его отойти дальше. — Проваливай! Не желаю знать тебя!
— Успокойся, я понимаю, как тебе тяжело...
Новый булыжник с грохотом врезался в барьер напротив лица Ханса.
— К черту твое понимание!
Я швыряла в него камни, находясь на грани истерики. Но больше всего бесил сочувствующий взгляд Ханса, в котором не было любви. Хотелось стереть с его лица этот взгляд. Я поискала глазами камень побольше, подняла взвесила в руке и швырнула…
…неожиданно попав ему в лоб и сбивая бывшего супруга с ног. Я испугалась, что убила его, и бросилась к нему, но едва заметная дымка барьера, вдруг пропавшая на секунду, уже вернулась, и я снова уперлась в невидимую преграду.
— Хороший бросок, — из зарослей вышел Кристоф.
Застонав, Ханс поднялся, держась рукой за кровоточащую рану.
— Прости, Ларсен, рука как-то сама дрогнула, и барьер исчез, — невинно развёл руками Кристоф и обратился ко мне: — Пойдём домой, дорогая. Вечерняя прогулка и так была… слишком познавательная и малоприятная для тебя, — его взгляд, обращённый на меня, горел настоящим сочувствием и любовью — разница была очевидно. И от этого хотелось швырнуть камень и в лицо Кристофа. Он смотрел на меня широко распахнутыми глазами, и в них будто отражалась та боль предательства, что я чувствовала сейчас. Его мягкий голос успокаивал, но твёрдый тон был адресован Хансу: — Тем более твой ночной гость уже уходит, — на секунду стало страшно за жизнь бывшего мужа. Мне казалось, что, не сводя взгляда с меня, Кристоф испепелил взглядом Ханса.