Страница 3 из 26
Утро слѣдующаго дня – 8 сентября – было очень туманное. Русскимъ это было весьма кстати, такъ какъ за этимъ туманомъ татары не замѣтили, что часть войска спряталась въ засаду. Когда туманъ разсѣялся, Дмитрій, помолившись передъ чернымъ знаменемъ своимъ, на которомъ было изображеніе Нерукотвореннаго Спаса, сталъ объѣзжать войска, ободряя ихъ на предстоящій подвигъ. «Отцы и братья, –говорилъ онъ, – Бога ради подвизайтесь, святыхъ ради церквей и вѣры христіанской. Сія смерть не въ смерть, но въ жизнь вѣчную». «Боже, даруй побѣду государю нашему», – восклицали воины въ отвѣтъ на рѣчь Дмитрія. Около полудня туманъ исчезъ, и солнце яркими лучами залило поле. Силы непріятельскія уже подходили. Дмитрій снялъ съ себя княжескій плащъ и другіе знаки своего достоинства и надѣлъ на своего любимца, боярина Бренка, котораго поставилъ у своего знамени; самъ же хотѣлъ сражаться въ первыхъ рядахъ, какъ простой воинъ. Многіе удерживали его и говорили, что онъ долженъ распоряжаться другими издали, а не подвергать себя опасности; но Дмитрій отвѣтилъ на это: «гдѣ вы, тамъ и я; скрываясь назади, могу ли я сказать вамъ: о, братья, умремъ за отечество; слово мое да будетъ дѣломъ: я – начальникъ и стану впереди и хочу положить свою голову въ примѣръ другимъ».
Битва началась съ того, что съ татарской стороны выѣхалъ огромнаго роста богатырь и сталъ вызывать охотника изъ русскихъ на единоборство. Видя его исполинскій ростъ, никто долго не отваживался выйти противъ него, какъ вдругъ изъ русскихъ рядовъ выѣхалъ Пересвѣтъ. Обратившись къ своимъ, онъ сказалъ имъ: «отцы и братья, простите меня грѣшнаго»; потомъ, со словами – «преподобне отче Сергіе, помоги мнѣ своею молитвою» – съ опущеннымъ копьемъ понесся на татарскаго богатыря. Оба всадника сшиблись въ страшномъ ударѣ, и оба пали мертвые.
Вслѣдъ за этимъ началась общая битва. Полки русскіе бросились на татаръ, и на всѣ 10 верстъ заволновалось Куликово поле. Густая пыль поднялась надъ полемъ и заволокла страшное побоище, происходившее на немъ. И русскихъ и татаръ падало множество; тѣла убитыхъ и раненыхъ образовали цѣлыя горы, на которыя приходилось взбираться всадникамъ. Бились мечами, копьями, а иногда схватывались руками и кусали другъ друга зубами. Отъ тѣсноты многіе задыхались. Наконецъ, татары, которыхъ было гораздо больше, чѣмъ русскихъ, стали одолѣвать. Почти вся пѣшая рать наша была скошена, какъ трава; много князей и бояръ было убито; самъ Дмитрій былъ раненъ. Мало оставалось уцѣлѣвшихъ русскихъ полковъ. Мамай, смотрѣвшій издали на битву, радовался удачѣ; уже слышны были радостные крики враговъ.
Видя и слыша все это, находившіеся въ засадѣ русскіе полки рвались въ бой, но Боброкъ все удерживалъ ихъ; онъ ждалъ, когда татары устанутъ окончательно, и тогда думалъ напасть на нихъ со свѣжими силами. Вдругъ (приблизительно черезъ 3 часа послѣ начала битвы) поднялся вѣтеръ въ лицо татарамъ. Тогда Боброкъ крикнулъ: «братья и други, дерзайте: настало время благое. Съ нами Богъ».
Мамай никакъ не ожидалъ, чтобы у русскихъ была запасная дружина, и не могъ понять, откуда она взялась. Татары были измучены и разстроены, а войско Боброка было со свѣжими силами; какъ орлы, налетѣли русскіе на татаръ. «Русь перехитрила насъ, – кричали татары, – худшихъ мы побили, а лучшіе сохранились». Страхъ охватилъ ихъ, и они бросились бѣжать. Мамай, видя пораженіе своихъ, воскликнулъ: «великъ Богъ земли русской» – и послѣдовалъ за своими воинами. Русскіе гнали татаръ нѣсколько верстъ и избили ихъ громадное количество; множество возовъ со всякимъ добромъ досталось въ добычу побѣдителямъ.
Татары были, такимъ образомъ, побѣждены, но дорого досталась эта побѣда русскимъ: изъ 150 тысячъ осталось въ живыхъ только 40 тысячъ. Князь Владиміръ Андреевичъ велѣлъ трубить сборъ. Стали сходиться ратники со всѣхъ сторонъ, но между ними не было великаго князя. Никто не зналъ, что съ нимъ случилось. Стали искать его среди убитыхъ и раненыхъ и послѣ долгихъ поисковъ нашли лежащимъ подъ срубленнымъ деревомъ, безъ чувствъ. Его доспѣхи были всѣ изрублены и покрыты кровью, но самъ онъ былъ раненъ не опасно. Слыша вокругъ себя знакомые голоса, Дмитрій очнулся, поблагодарилъ Бога за побѣду и, сѣвъ на лошадь, отправился объѣзжать поле, которое на пространствѣ 10 верстъ было до того покрыто трупами, что лошади съ трудомъ могли двигаться. Дмитрій благодарилъ всѣхъ воиновъ, помолился за убитыхъ, велѣлъ ихъ похоронить и установилъ обычай вѣчно чтить память ихъ (въ т. наз. Дмитровскую субботу). Послѣ этого онъ возвратился въ Москву, гдѣ его торжественно встрѣтило духовенство и всѣ жители. Восторгъ народа былъ неописанный. Дмитрія всѣ прославляли, сравнивали съ Александромъ Невскимъ и прозвали «Донскимъ», а князя Владиміра Андреевича – «Храбрымъ». (К.И. Добрынин «Элементарный курс Русской истории»).
Победа на Куликовом поле имела огромное значение для судьбы России. Во-первых, она спасла русский народ от нового порабощения, а возможно, и от физического уничтожения, но главное, сохранила православную веру на Русской земле. Во-вторых, она показала жителям отдельных княжеств и князьям силу единения русских людей, способствовала усилению Москвы и образованию единого русского централизованного государства. Как писал историк Лев Гумилев, «этническое значение происшедшего в 1380 г. на Куликовом поле оказалось колоссальным. Суздальцы, владимирцы, ростовцы, псковичи пошли сражаться на Куликово поле как представители своих княжеств, но вернулись оттуда русскими». В-третьих, победа на Куликовом поле нанесла сильнейший удар по Золотой Орде, после которого она не смогла оправиться. И хотя Русь еще сто лет платила дань ханам, но именно кровь, пролитая на Куликовом поле, способствовала бескровному освобождению Русской земли от монголо-татарского ига в 1480 году во время «великого стояния на Угре».
Редко можно найти такое событие в русской истории, которое было так увековечено в народной памяти. Во-первых, сведения о Куликовской битве были записаны во всех русских летописях и во многих западноевропейских хрониках, во-вторых, в ряде эпических произведений древнерусской литературы: «Задонщина», «Сказание о Мамаевом побоище», «Слово о житии и представлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя русского», «Летописный свод о сражении на Дону» и т.д. Ни один русский историк не оставил без внимания события Куликовской битвы.
По старорусским традициям Дмитрий Донской после Куликовской битвы основал ряд церквей и монастырей на местах святой помощи русскому воинству в войне с Мамаем. Так, на Куликовом поле из деревьев Зеленной дубравы, где стоял Засадный полк, была построена церковь в честь Рождества Пресвятой Богородицы (на месте захоронения русских воинов). В 1381 г. под Москвой был основан Николо-Угрешский монастырь. Основан он был по обету, данному Дмитрием Донским по пути на Куликово поле, когда войско остановилось на отдых, и в ветвях сосны явилась князю икона святителя Николая Чудотворца, которая укрепила князя и согрела его сердце верой: «сия вся угреша сердце мое». Им же в память этого события воздвигнут Ряжский Дмитриев монастырь около города Скопина на рязанской земле. В память Куликовской битвы прп. Сергий по просьбе великого князя основал Дубенский Успенский монастырь в 40 верстах от Лавры.