Страница 2 из 16
Мало поводов предполагать, что Юнг и Кереньи были знакомы с открытием Бутлерова. Подобное совпадение вместе с поэтическими интуициями свидетельствует о «скрытом порядке» С. Хокинга, «общем плане» Жоффруа, «лестнице метаморфоз» Руми и, конечно, «лестнице» Ламарка, открытие которой современный ученый сравнил с революцией, «произведенной Коперником в астрономии» (2, с. 392).
Если так, то «порядок», «план», «лестница» подтверждают наличие направления: от неорганического к органическому и к человеку. По этой единственной (отбросив незначительные оговорки) причине непрерывно и развитие культуры, тоже имеющее направление и тоже не зависящее – по своему содержанию – ни от времени, ни от географического места, ни от расы, коль скоро вписывается в представление о едином плане и порядке.
Об этих «плане и порядке» Дарвин заметил:
«Истинное сродство органических существ, в отличие от их сходств, вызываемых одинаковыми приспособлениями, обязано… наследственности и единству происхождения (4, с. 559–560).
Общеприродная закономерность выразилась и в духовной деятельности человека, свойственной его природе и отличающей его от остальных обитателей Вселенной:
«…В так называемых Книгах Гермеса о священных именах говорится, что энергию, связанную с вращением солнца, египтяне называют Гором, а эллины – Аполлоном; энергию же, связанную с ветром, одни называют Осирисом, другие – Сараписом, третьи по-египетски – Софис. А Софис означает “беременность” (киэсис) или “быть беременной” (киэйн). Поэтому вследствие ошибки в словах по-гречески Псом (кион) называется то созвездие, которое считают уделом Исиды. Итак, менее всего стоит препираться из-за имен; однако я скорее уступлю египтянам имя Сараписа, чем Осириса, ибо первое из них – чужеземное, второе – греческое, и я считаю, что оба они принадлежат одному богу и одной энергии» (19, c. 71).
Одна энергия и единство происхождения – принципы культуры, восходящей, если пропустить все промежуточные фазы, к праначалу самой жизни, которое современные эволюционисты именуют LUCA (Last Universal Common Ancestor – последний универсальный общий предок).
Не исключено, М. Фичино, один из флорентийских неоплатоников XV в., высказал родственную мысль, и не обязательно под влиянием Плутарха:
«…Над всем множеством сложных вещей должно находиться простое по природе Единое…» (23, с. 211).
Сотрудник Фичино по Флорентийской академии, Пико делла Мирандола, утверждал: «…Человек есть посредник между всеми созданиями, близкий к высшим и господин над низшими, истолкователь природы в силу проницательности ума, ясности мышления и пытливости интеллекта, промежуток между неизменной вечностью и текущим временем…» (18, с. 248).
Человек потому посредничает, что содержит не только предшествующие материальные формы, как о том писал Дарвин, но и «одну энергию» Плутарха, «единое» Фичино и «общего предка» современных биологов-эволюционистов:
«Вопрос о происхождении жизни по природе своей не может быть только биологическим, поскольку до того, как возникла жизнь… существовала “предбиологическая” химия, которая должна рассматриваться с точек зрения химии, геохимии и геофизики» (9, c. 395–396).
Ученый прав: это вопрос не только биологический, но, прибавлю, общегуманитарный, и, ответив на него, получим ответ о направлении культуры, восходящей к универсальному общему предку, которым (как частный случай) объяснимо уже аксиоматическое родство сюжетных схем известных ныне мифологий: «…Мы встречаем одни и те же мифические и сказочные мотивы во всех углах земного простора, так что негр южноамериканских штатов воспроизводит в своих сновидениях мотивы греческой мифологии, а торговый ученик из швейцарцев повторяет в своем психозе видение египетского гностика» (31, с. 666).
И не только «мифические мотивы», но и знаки. Одна из учениц Юнга открыла универсальность графической символики, распространенной по всей земле, в частности, символики круга в искусстве Востока и − независимо от Востока – в христианском искусстве (розетки над входом в готические соборы и в окнах; нимбы святых). Находят круг в наскальных изображениях неолита (еще до изобретения колеса) (24, с. 313–314).
В параллель один пример: «Включая… эти цвета, я вновь произвел наблюдения, чтобы… сравнить, будут ли части изображения, занимаемые цветами, пропорциональными струне, разделенной так, чтобы каждая ступень отвечала октаве?» (16, с. 216).
Речь идет о явлении, которое спустя столетия А.Н. Скрябин назвал «цветомузыкой». Я не нашел подтверждений интереса композитора к сочинениям Ньютона и предполагаю, что идея пришла на ум Скрябину без английской подсказки.
Свидетельством справедливости вышеприведенных суждений считаю книгу П. Дейссена «Веданта и Платон в свете Кантовой философии» (см.: 5). Немецкий философ открыл совпадающие интеллектуальные мотивы в трех независимых традициях: Древней Индии, Греции и Германии, хотя европейцы тех времен не были знакомы с Ведантой.
И еще: «Для Фичино Платон одновременно и “Моисей, говорящий на аттическом греческом языке”, и наследник мудрости Орфея, Гермеса Трисмегиста, Зороастра и мудрецов Древнего Египта» (17, с. 161).
Следовательно: человечество едино по происхождению (универсальный предок) и направлению развития до усложнения исходной организации, иначе необъяснимы названные совпадения, поэтому разницу расовую и национальную можно отнести к разнице «физиологических стилей», не затрагивающей фундаментального родства (единства).
Гёте в разговоре с Эккерманом (запись от 31 января 1827 г.) высказал теперь широко известную мысль: «Сейчас мы вступаем в эпоху мировой литературы, и каждый должен теперь содействовать тому, чтобы ускорить появление этой эпохи» (29, с. 211).
В письме к С. Буассере (от 12 октября 1827 г.) он пояснил: «…То, что я именую всемирной литературой, возникает по преимуществу тогда, когда отличительные признаки одной нации будут выравнены через посредство ознакомления их с другими народами и суждения о них» (цит. по: 14, с. 668).
О том же в письме к Т. Карлейлю (от 8 августа 1828 г.): «Очевидно, что устремления лучших поэтов и писателей всех наций <…> направлены ко всеобщечеловеческому. Во всем особенном, историческом, мифологическом, сказочном <…> все больше будет просвечивать это всеобщее» (цит. по: там же).
Сегодня всемирную литературу можно рассматривать одним из свидетельств движения к всеобщему, и с этого пути человечество не свернет, что бы ни произошло: мировая литература не может вернуться в состояние региональной, провинциальной. Разумеется, остановок и задержек на этом пути не избежать, и многое в отношениях между людьми, народами, правительствами сохраняет прежнее, «довсеобщее», а то и попросту архаическое значение. Что из этого? Направление культуры определено: «Во всем особенном все больше будет просвечивать всеобщее».
В связи с этим не случайна реакция Гёте на события 1830 г. во Франции, по словам поверенного его мыслей:
«Вести о вспыхнувшей Июльской революции сегодня дошли до Веймара и всех привели в волнение. После полудня я пошел к Гёте.
− Итак, − крикнул он, завидев меня, − что вы думаете о великом свершении? Вулкан извергается, все кругом объято пламенем. Это вам уже не заседание при закрытых дверях!
− Страшное дело, − сказал я. − Но чего еще можно было ждать при сложившихся обстоятельствах и при таком составе министров; это не могло не кончиться изгнанием королевской семьи.
− Мы с вами, кажется, не поняли друг друга, мой милый, − отвечал Гёте. − Я вовсе не об этих людях говорю, меня совсем не они занимают. Я имею в виду пламя, вырвавшееся из стен академии, т.е. необыкновенно важный для науки спор между Кювье и Жоффруа де Сент-Илером!
Заявление Гёте было для меня столь неожиданным, что я растерялся, не знал, что сказать, и на несколько минут утратил способность мыслить.