Я тебя не хочу

— Ксюш… Зачем это Стаське? Она ведь Волгина любит. Она мне это сегодня сама сказала.

— Сейчас полвторого ночи, так что уже вчера. И вообще… Покусаю, если не скажешь. Давай, не трусь.

— Я не трушу.

— Ну конечно.

— Правда! Скажу. А потом буду собирать себя по осколкам.

— Тебе полезно, — съязвила Ксюша и положила трубку.

Эх. Два дурака. И что бы они без неё делали?..

***

Проснулась я от ласковых прикосновений к волосам. Кто-то сидел сзади и нежно перебирал пряди. И я сразу поняла, что это вряд ли Ксюшка…

Повернулась на другой бок и, нахмурившись, уставилась на Лебедева, который сидел рядом со мной на постели с очень виноватым видом.

— Сколько времени? — спросила я хриплым со сна голосом.

— Семь, Стась. Ксюша там завтрак готовит, сказала, что у нас есть полчаса на откровенный разговор.

— Думаешь, управимся? — протянула я иронично, и Сашка хмыкнул, но как-то невесело.

— Постараемся. Можно, я начну? А ты потом мне выскажешь всё, что обо мне думаешь.

— А в глаз дать разрешишь?

— Разрешу, — Лебедев всё-таки чуть улыбнулся. — Я тебе всё разрешу, Стась…

— Тогда говори.

Я села на постели, завернувшись в одеяло. Где-то за стенкой чем-то гремела Ксюшка, и я со всей очевидностью поняла: наверняка это она и сказала Лебедеву, где я, и разрешила приехать утром. Интриганы…

— Помнишь тот день, когда я пришёл к вам работать? Накануне батя устроил мне очередной разнос по поводу моих отношений с Ларисой, пригрозил — мол, если не остепенюсь, наследства не видать, всё государству оставит. Бред, конечно… Но я ведь знаю своего отца, он мужик горячий. Даже если бред, может сотворить просто из упрямства.

А потом ты пожаловалась на Ленку, на то, что хочешь свою квартиру. И я подумал: а почему не убить сразу двух зайцев одним выстрелом? Я получу возможность встречаться, с кем захочу, ты — копить деньги. Дело было не в Ларисе, Стась, а в том, что мне понравилась эта авантюра. Я увлёкся.

— Угу, — фыркнула я. — Это в твоём характере, Саш. Увлекаться всякой фигнёй.

— Может быть. Но это оказалось не фигнёй. Поначалу да, игра, очень интересная и увлекательная, а ещё волнующая. У меня голова кружилась, когда я целовал тебя, Стась.

Я чуть смутилась, и Лебедев улыбнулся.

— Но тем не менее я намеревался придерживаться нашей договорённости. Хоть и срывался иногда, и дразнил тебя, но до конца доходить не собирался. Тем более что ты периодически меня постукивала…

— Так уж периодически. Пару раз всего.

— Мне хватило. Но во время свадьбы я понял — не могу так. Понял, что ты нужна мне. И в первую брачную ночь я действительно пришёл к тебе не для того, чтобы снять платье.

— Сволочь ты, Саш, — выругалась я искренне, и Лебедев кивнул.

— Да, признаю. Я хотел тебя и собирался получить. Нет, конечно, если бы ты оттолкнула… но ты ведь не оттолкнула, Стась.

— Сволочь.

— Да. Но я не жалею, и никогда не пожалею. И сейчас я постараюсь объяснить тебе, почему.

Я тогда наслаждался тобой, толком не анализируя ситуацию. Мне просто нравилось, что ты рядом, я обожал подшучивать, дразнить тебя…

— Так всегда было. И будет, видимо, — съязвила я. Язвила я от страха: не понимала, к чему ведёт Сашка…

— Наверное, Стась. — Лебедев смотрел на меня серьёзно, не улыбаясь. — Но я никогда не хотел причинить тебе боль или как-то обидеть. Возможно, я обидел тебя тогда… но знай, это было невольно.

Я решил: пусть всё будет, как должно. Нам хорошо вместе, так почему бы и нет? Правда, меня иногда грызло ощущение чего-то неправильного, но я гнал это ощущение прочь.

«Чего-то неправильного»… Кажется, я поняла, что Лебедев имеет в виду. Сейчас скажет: мы друзья, и должны оставаться друзьями, поэтому никакого секса с этого момента. Извини, что обидел, но ты ведь сама сказала — уговор дороже денег.

Я сглотнула.

— А потом был тот день, когда мы вернулись из Праги. Помнишь, я тогда впервые забылся и кончил в тебя? Меня в тот момент будто бы накрыло. Это было настоящее откровение, Стась… Я вдруг понял: я тебя не просто хочу, я тебя люблю.

Ага… А я сплю, наверное…

Сашка пересел, чтобы быть чуть ближе ко мне, взял меня за выглядывающие из-под одеяла руки, погладил ладони.

— Очень люблю, Стась. Ты мне как воздух нужна, и я готов это доказывать каждый день и час… Как во всех этих брачных клятвах. Но я понимаю, можешь не объяснять: ты всё ещё не забыла Волгина. Я понимаю, правда, Стась, и я даже уже почти не ревную… Просто позволь мне быть рядом с тобой.

Я хлопала глазами, а Лебедев говорил так жарко, будто действительно убеждал меня в чём-то очень для него важном.

— Позволь мне, Стась. Я не требую от тебя взаимности сию же секунду, я просто буду стараться добиться её, и надеюсь, что добьюсь. Но я хочу, чтобы наш брак не был фиктивным.

У меня перехватило дыхание.

— Будешь моей женой, Стасенька?

Я взгляд умоляющий. Не жалобный, и совсем не театральный, а искренний, беззащитный… выжидающий.

А ещё там был страх. На самом дне этого взгляда плескался страх… как отражение моего собственного страха. Страха, что тебя не любят. Что оттолкнут и отвернутся.

— Сашка… Боже, какой ты дурачок… — прошептала я, придвинулась ближе и поцеловала своего мужа сама. А потом, заметив его недоумение, рассмеялась.

— Теперь моя очередь говорить, Саш. И обещай не перебивать!

Он обещал. Но обещание своё не сдержал.

Как только я сказала Лебедеву, что тоже люблю его, он очень обрадовался и совершенно ничего больше не захотел слушать. Схватил меня в охапку, прижал к себе и поцеловал.

И этот поцелуй был самым сладким за всю мою жизнь. Наверное, потому что именно он был моим самым первым поцелуем. Не просто движением губ навстречу друг другу, а настоящим поцелуем, соединением двух любящих сердец.

А ещё с этим поцелуем растворился страх. Совсем-совсем, без остатка…

Целовались мы долго. У меня даже губы заныли, а Сашка совершенно нагло начал задирать выданную Ксюшкой ночнушку.

— Здесь нельзя, — заявила я категорично, хлопнув его по загребущим рукам. — Имей совесть!

Лебедев сокрушённо вздохнул и обнял меня крепче.

— Как скажешь. Вечером отыграюсь. У тебя же ещё месячные не начались?

— Нахал.

— Да, я такой. Скажи ещё раз, Стась.

— Что сказать?

— Что любишь.

Я закатила глаза.

— Очень люблю, Саш. Доволен?

— Ага, — Лебедев расплылся в улыбке. Ну как ребёнок. А потом вдруг нахмурился. — Только вот вчера ты говорила, что любишь Волгина. Зачем, Стась?

— Злая была, — протянула я виновато и чмокнула мужа в щёку, чтобы не злился. — Вот и брякнула. Неправда это, Саш. Наоборот, я после нашей с ним встречи поняла, что всё прошло окончательно и бесповоротно.

— Врушка, — пожурил меня Лебедев беззлобно, и я фыркнула.

— А ты тоже врушка.

— Когда это я врушка был?

— А кто мне в институте заявил, будто меня не хочет? А? Забыл? Я тебя тогда спросила, почему ты со мной дружишь, а ты сказал: «Просто я тебя не хочу». Врал же!

— Да-а-а, — Сашка ухмыльнулся. — Было дело. Соврал.

— Но зачем? — я недоумевающе подняла брови. — Нет, я не в обиде… Просто не понимаю. Зачем, Саш?

— Не зачем, а почему, — Лебедев посерьёзнел, заглянул мне в глаза и продолжил: — Ты помнишь, что я сказал тебе. А что ты сказала мне до этого моего ответа? Помнишь?

Я напряглась.

— Не-е-ет…

Сашка улыбнулся.

— Неудивительно. Мы чаще всего помним свои обиды, а не чужие.

Чего-чего?..

— Ты тогда начала рассуждать о том, почему люди дружат или просто общаются. Целую теорию вывела. И между прочим бросила: «Вот взять нас. Почему я дружу с тобой? Ты шалопай, я серьёзная. Мы очень разные. Можно было бы предположить, что кто-то в кого-то влюблён, но это не так. Ты меня как парень не привлекаешь. Мне высокие брюнеты нравятся, а ты белёсый коротышка».

Блин. Это что, я ТАК сказала?! Да не может быть! Да ещё и про Сашкин рост!