Я тебя не хочу

Я вспыхнула. Гад. Он старался! Да если бы он не старался, я бы его ещё ночью кастрировала!!

— Разве плохо было?

Сволочь.

— Как ты понял, что я девственница?

Он фыркнул.

— А как ты поняла, что я понял?

— Саш!

— Шучу. Ну… не знаю. — Голос Лебедева звучал неуверенно. — Почувствовал… Интуиция, вестимо.

— У тебя её отродясь не водилось.

— А сейчас вот завелась. Как вши. То они не водились, а потом бац — и завелись.

— Не смешно.

— Да? Ну ладно. Не знаю я, Стась. Просто понял. И… не ошибся.

Я непроизвольно всхлипнула, и Лебедев вновь обнял меня. Только… зря он это сделал.

Я прекрасно чувствовала попой — причём в прямом смысле — что он возбуждён. И немного испугалась.

— Нет! — я попыталась отойти, но Сашка уже обнимал меня обеими руками — словно в кокон заключил…

— Ты боишься меня, Стась? — шепнул он мне на ухо. — Почему?

— Я… не тебя. Просто… больно. Там. И кровь ещё идёт.

— Прости, — Лебедев поцеловал меня в шею, заставив вздрогнуть. — Мне не следовало брать тебя второй раз.

— И первый тоже! — вспылила я, вновь дёрнувшись.

— И первый тоже, — повторил Сашка, кивнув. А потом вдруг развернул меня лицом к себе, прижал к стене, положив мои руки себе на плечи, и пока я растерянно размышляла, в какую часть тела ему вмазать, продолжил: — Но я не дурак, и не стану отрицать очевидное. Мы с тобой, Стась, привлекаем друг друга физически. Ты согласна?

Не в привычках Лебедева было не подкреплять слова действием, и Сашка с видимым удовольствием сжал мою правую грудь, отчего я непроизвольно застонала.

— Да-а-а, ты согласна… — прошептал он, начиная играть с соском.

— Саш, перестань! Это нечестно, в конце концов!

— Неужели? — Лебедев усмехнулся, вновь положил ладонь поверх груди и погладил. — Может, и нечестно… но приятно же.

— Саш!

— Чш-ш-ш… Слушай дальше.

Он смотрел в мои затуманенные от страсти глаза и говорил медленно, будто бы смакуя каждое слово. И так же медленно гладил грудь. Вниз, вверх, по кругу… Вниз, вверх, по кругу…

— Я хочу тебя, Стась. И ты меня хочешь. Я вижу это и ощущаю. Если я сейчас опущу руку вниз, ты будешь очень мокренькой. И примешь меня, несмотря на боль.

— Саша!

— Чш-ш-ш. Я не закончил. Если мы хотим друг друга, почему не совместить приятное с полезным? Зачем мне какие-то другие девушки, если есть ты?

— Я не шлюха! — возмутилась я, дёрнувшись, но замерла: член Лебедева уже упирался в мой лобок и почти касался клитора.

— Я и не считаю тебя шлюхой. Знаешь ли, это было бы странно — считать шлюхой девушку, которую сам накануне лишил девственности. Я не идиот. Ты — мой друг, Стась. И ты останешься им в любом случае.

— И секс дружбе не помеха? — съязвила я и охнула, когда Лебедев, усмехнувшись, начал тереться об меня своим членом, задевая сладко ноющий бугорок клитора.

— Нет. Говорю же — совместить приятное с полезным. Но… я не собираюсь тебя заставлять, поэтому хочу предложить следующее. Подумай, пока мы будем в Праге. Если ты скажешь «нет», значит, нет. Если же «да», то мы с тобой станем спать вместе.

Всё это время Сашка поглаживал своим членом мой клитор, чуть раздвигал половые губы и проводил уже по ним… Я с трудом соображала, но всё же соображала.

Замечательно. Если я скажу «да», Лебедев будет иметь и эту свою Ларису, и меня, а может, и ещё кого-нибудь. Хорошо устроился! Целый гарем.

— Я скажу «нет», — прохрипела я и задрожала — Сашка усилил напор. — Не…

— Не сейчас, Стась. Подумай. Ответишь, как вернёмся из Праги. А пока… давай мыться.

Лебедев отошёл от меня, и я еле сдержала вздох разочарования. Ну не дура ли?

— И как ты собираешься мыться с таким… стояком? — пробурчала я, косясь на Сашкин член. Сравнивать мне, конечно, не с чем, но выглядел он внушительно. И стоял почти вертикально…

— Как-нибудь. А что, — Лебедев прищурился, — ты хочешь избавить меня от стояка? Я только за.

— Зато я против!

— Так я и думал.

Никогда в жизни не мылась с кем-то вдвоём в одной ванне. Странное ощущение, и не могу сказать, что мне очень понравилось. Под душем я привыкла расслабляться и отключать свой мозг, но с Сашкой за спиной это сделать не получалось. А уж когда я решила подмыться и вода из прозрачной превратилась в розовую…

— Отвернись, — буркнула я, возмущённо засопев, и Лебедев фыркнул.

— Перестань. Что я, крови не видел? Меня это не смущает.

— Зато меня смущает!

— Скромница ты моя, — вновь фыркнул Сашка. — Ладно, так уж и быть. Отвернусь. Но мыло хотя бы дай, а то мне без него заняться нечем, поэтому я только и делаю, что пялюсь на твою попку.

Вышеупомянутая попка, кажется, слегка покраснела.

— А ты не пялься. В конце концов, она у меня ничем не отличается от всех прочих попок.

— Неееет, Стась, — засмеялся Лебедев. — Отличается. И вообще, ты-то откуда знаешь? Ты же сама не можешь её увидеть.

— Почему не могу? Могу. В зеркале.

— Это не то. Все мы в зеркале видим не совсем себя, а… кого-то другого.

Я чуть струёй воды не подавилась — смывала в этот момент шампунь с волос на голове. Ничего себе заявочки… Лебедев никогда не проявлял склонностей к подобной философии.

— А кого же мы там видим?

— А кто кого. Ты вот видишь «обычную девушку», сама ведь говорила. Кто-то смотрит на себя — и видит писаную красавицу с глазами цвета неба, губами цвета роз и щеками цвета свёклы.

Я хихикнула.

— А ты что видишь, Саш?

— Я? Придурка вижу. Мелкого и смазливого. И не спорь даже! Это моё отражение, что хочу, то и думаю о нём.

Почему-то этот разговор немного расслабил меня, и дальше я мылась уже спокойнее. Правда, когда мы оба наконец решили вылезать, Лебедев вновь начал дурачиться…

Вылез из ванны, расставил руки и возопил:

— Прыгай, моя голубка, я тебя поймаю!

— Я не голубка, я лебёдушка, — хмыкнула я, отводя глаза — Сашка в неглиже всё ещё очень меня смущал.

— Точно, — хохотнул он, положил ладони мне на талию — и буквально вынул из ванны. И прижал к себе, совершенно не стесняясь нашего голого вида. Хотя ему, скорее всего, это даже нравилось.

— Какая же ты мягкая, Стась, — шепнул он мне на ухо, обнимая меня так, что я почти сливалась с его телом. — Как подушечка.

Лебедев прижался губами к моей шее, и я поспешила пробурчать, пока полностью не растеряла весь мозг:

— Ты обещал дать мне подумать!

— Думай. Это просто стимуляция мыслительного процесса.

Губы заскользили вниз по шее, и руки тоже переползли вниз, сжав ягодицы.

— Саш, это нечестно. Ну пожалуйста, хватит.

Он притворно вздохнул, отрываясь от моей шеи, и внезапно посмотрел на меня абсолютно серьёзно.

— Тебе вчера очень больно было, Стась? Я правда старался облегчить, но в какой-то момент точно помню — сорвался. И крови многовато, кажется…

— Нормально крови, — буркнула я, недовольно пыхтя и чувствуя, как пылают щёки. — У всех по-разному бывает. У кого-то два плевка, а у кого-то целый таз. У меня что-то среднее. И… знаешь, когда у меня однажды в кабинете стоматолога заморозка отошла слишком рано, было больнее. В общем… терпимо.

Лебедев поднял руку и погладил меня по плечу.

— Прости. — А потом хитро прищурился. — Зато если скажешь «да», я тебе очень хорошо сделаю, Стась, клянусь. Тебе понравится.

Я закатила глаза.

— Знаешь… я начинаю сомневаться в том, кто на самом деле совратил Еву на первородный грех. Есть у меня подозрение, что коварного змея придумали мужчины!

Сашка фыркнул.

— Я мог бы спошлить, конечно… Но ты у меня девочка скромная, так что сделаю вид, будто я смутился и признал свою вину. А чтобы быть ещё более виноватым, я, пожалуй…

Лебедев не договорил, да ему и не нужно было договаривать. Я и так поняла, что «пожалуй», когда он поцеловал меня. Недолго, всего пару секунд, но очень горячо.

— Всё. Вот теперь я доволен… и очень виноват, да. Пошли завтракать?