Жертва

Монстр явно желал продолжить молчание, но всё же смог выдавить фразу, почти заглушенную треском выстрелов обороны.

“Всё, что я делаю, это причиняю другим боль...”

Чувствуя, что словесная поддержка пусть и оказывает положительный эффект, Фриск поняла, что необходимо увидеть доктора вживую. Взгляд зацепился за металлическую дверь, растущую прямо из земли. Пробегая вперёд между взрывающимися снарядами, словно солдат Вьетнама, девушка впилась всем телом в стальную поверхность, прорываясь внутрь и падая по ступенькам перед Альфис, выряженной в вечернее платье в горошек. Понимая, что нужно сказать что-то прямо сейчас, Фриск брякнула слова из вступления первого вспомнившегося аниме:

“Мир не таков, каков видим глазам...”

Услышав знакомые слова, внезапно получившая второе дыхание ученая вторила:

“...Сделать свой выбор должен ты сам...”

Не тратя время на отряхивание, девушка попыталась обнять динозавра за толстую шею:

“...Верь в свою судьбу!”

Последняя строчка из куплета пробудила в Альфис ту самую активную внутреннюю себя, готовую полностью забыть о комплексах перед друзьями. Марля спала с её лица, позволив ей сказать заветные прощальные слова:

“Нет, это не правда! Мои друзья такие же, как я!”

Постоянная беготня сильно вымотала Фриск, наверняка её легкие изнывали от измождения, и теперь новый поток атак Азриэля угрожал куда большим, чем слабым искусственным загаром. Из последних сил прогибаясь под взрывом магии, девушка потеряла опору, падая вперёд на тело монстра. Не верящий в победу, монстр на мгновение поддался эмоциям и скользнул вперёд, позволив ногтю Фриск зацепить его душу.

Потерянные души стоят перед вами.

“Я ДОЛЖЕН ЗАХВАТИТЬ ЧЕЛОВЕКА!”

“просто сдайся. как я.”

Скелеты стояли в своих излюбленных позах: высокий упер красную перчатку в пояс, отставив вторую руку под прямым углом. Другой же, одетый в синюю меховую куртку и просторные шорты, неподвижно стоял на месте, засунув ладони в карманы. На их лицах так же присутствовало марево, что искусно сливалось с естественном цветом черепа.

В голове Фриск закопошились сотни слов, пытающихся сложиться в плохую шутку про скелетов. Папирус начал неспешную бомбардировку костями, грозящими парочкой переломов при успешном попадании. Отступив назад и позволив снарядам с хрустом обломиться об землю, девушка выкрикнула:

“Санс?! Что скелет надел на праздник?”

Невысокая фигура, всё ещё не предпринимающая никаких действий в “поимке” человека, задумчиво проговорила:

“не знаю.”

“КОСТЬюм!”

Услышав глупый каламбур, Папирус карикатурно затопал латным ботинком, в то время как Санс издал что-то похожее на смех. Не теряя времени, Фриск выпалила:

“Почему скелеты не пьют воду?”

Разгоряченный Папирус, не переставая избивать пол, ответил:

“Потому что это жидКОСТЬ!”

Не знаю, вкладывал ли он шутку в свои слова, но, несмотря на достаточно серьезную ситуацию (мы мир спасаем, все-таки), Фриск рассмеялась, решив добить братьев панчлайном своего выступления:

“Почему скелет может взломать любой замок? Потому что у него есть КЛЮЧица!”

Несмотря на изначально слегка пессимистичный настрой братьев, Папирус заорал от боли, а Санс рухнул на спину и начал дрыгать ногами в воздухе от громогласного смеха, но вскоре выдохся и заснул. Идеально.

-6!

-6!

-6!

Со стороны Азриэля было умно установить ловушку прямо на месте прибытия Фриск, которая тут же получила мощный разряд, заставивший в судорогах рухнуть вниз без сил. Но почему-то принц не спешил её добивать. Что-то внутри меня подсказывало, что стоит нам спасти всех близких монстров, как процесс превращения в Бога обратится вспять. Я думала, что мы спасли всех, кто был нам дорог, но, похоже, была не права. В полупрозрачной груди Азриэля всё ещё клубился тонкий дымок переливающейся радуги, бьющийся о стекло, вырываясь наружу и моля о помощи. Почему-то больше не оставалось сомнений, кому принадлежала эта душа.

Я ещё раз бросила взгляд на обездвиженную девушку, не способную пошевелить ни единым мускулом. Теперь больше некому пробиться через защиту монстра, когда решимость покинула даже Фриск. Всё кончено. Азриэль склонил рогатую голову, прикрыв меховыми веками глаза. По его щеке невольно скатился мутноватый шарик, оставляя влажный след на лице.

“Что это за чувство?.. Что со мной происходит?”

Моё сердце ёкнуло. Теперь оно буквально разрывалось на части, лицезря столь печальную картину. Он больше не напоминал кровожадного убийцу, и, несмотря на внешний вид, создавал полное ощущение возвращения во времени, зародившегося по прибытии домой, и достигшего апогея только сейчас. Раньше... Мы оба не могли терпеть, как кто-то из нас плачет. А потому старались сделать всё, чтобы успокоить...

У меня не осталось решимости, но в груди разливалось тёплое чувство. Не обжигающее, а приятное, наполняющее верой в добро. Из-под воротника с тонким лязгом цепочки вылетел сияющий медальон, зависший в воздухе перед нашими глазами. Азриэль в недоумении поднял мокрые глаза, протягивая к нему пальцы. Я всё ещё пыталась понять, какая именно энергия бурлила внутри. Нет, не решимость. Любовь.

Вливаясь в поток эмоций, я протянула бледную руку Азриэлю, хватая его за ладонь. Раздался треск.

Прошла уже пара недель с тех пор как мы приютили Чару, но она всё ещё очень замкнута и редко общается с нами, предпочитая общество четырех стен. Недовольные этим обстоятельством, родители велели мне хоть как-то поучаствовать в её социализации, чем я сейчас и занимаюсь.

“Порисуем?”

Девушка оторвала взгляд от темного угла и медленно обратилась ко мне, безэмоционально всматриваясь в никуда. Я удержался от желания вздрогнуть, настолько жутко иногда можно классифицировать её поведение, подсаживаясь к ней за низкий деревянный столик и устраиваясь на цветастом ковре. Перед ней очутился лист белоснежной бумаги, отражающий слабые блики от горящей настольной лампы. Рядом я вывалил несколько разноцветных мелков, и Чара, скорее инстинктивно, чем осознанно, тут же схватила желтый в кулак. Слегка дрожащей левой рукой в объемном свитере она придвинула листик поближе, нерешительно уставившись в одну точку.

Я непринужденно начал рисовать, стараясь дать девушке пример. Первым, что пришло в голову, оказалось Водопадье с его мерцающими потолками, гладкими волнистыми стенами и завораживающими дух переливами потоков. Я ненадолго прикрыл глаза, вспоминая прелестный плеск от стремительно текущей воды, после чего начал выводить синим мелком контуры пещеры. Примерно через пять минут у меня уже была заготовка, и я решил проверить, как обстоят дела у подруги. Она нарисовала жёлтый круг.

“Хей, Чара? Что-то случилось?”

Вопрос скорее был риторическим, и я не ожидал ответа. Её лицо было сокрыто в тёмных локонах, не давая распознать эмоции. Тем не менее, девушка повернулась ко мне, её голос сильно дрожал:

“Н-не вижу...”

Я приоткрыл рот в желании переспросить, но её блуждающий взгляд объяснил всё. Глаза Чары, уголь, смешанный с молоком, обрамленные двумя шрамами-слезками, будто кричали о слабости. Из-за каких-то событий на Поверхности она практически ослепла. Девушка не плакала, но во всём её виде читалась такая скорбь, что душевное состояние читалось без лишних знаков. Всё шло не по плану, но я старался не нервничать.

“Ничего страшного! Давай я тебе помогу!”

Чуть сместившись вбок, я взял обрамленную тонкими рубцами, но в то же время очень гладкую ладонь, подводя её чуть ближе к уже готовому кругу.

“Что ты хочешь нарисовать?”

Чара несколько секунд в недоумении сидела неподвижно, введенная в ступор таким близким контактом с другим живым существом. Она мягко прохрипела:

“Цветочек.”

Сразу же проведя параллель между своими запросами и Чариными, я сдержал улыбку, усердно направляя её движения по линиям.

“Смотри, вот один лепесток, закруглим чуть-чуть, вот второй... Кстати, сколько всего их будет?”