Научи меня любить

Лиля проводила его взглядом, вздохнула и тихо пробормотала:

- Спасибо за предложение поужинать, милорд, - после чего переступила порог комнаты.

Она сознательно отодвигала назойливо звучавшие слова Судьи об аукционе подальше: они впивались в сердце ледяными иголками и грозили неконтролируемой истерикой. Может, позже, когда Лиля останется одна в этой спальне, словно сошедшей с фотографий старинных особняков, и осознание произошедшего и собственной незавидной судьбы нахлынет с ужасающей ясностью. А вообще, наверное, где-то в глубине души упорно не покидало ощущение нереальности происходящего… Ну где это видано, чтобы живого человека продавали?! И мир вполне современный, с электричеством – или что тут его заменяло – и автомобилями, фонарями. Тихо фыркнув, Лиля прикрыла наконец за собой дверь и огляделась.

Да, как в каком-нибудь викторианском загородном доме. Тяжёлая, деревянная мебель, украшенная резьбой – кровать, шкаф, туалетный столик с овальным зеркалом, кресло у окна. Неизменный камин, плотные шторы на окне, шёлк на стенах. Украшенное вышивкой тёмно-синее покрывало, два светильника по бокам от кровати. Хорошо хоть, без пошлого балдахина. Уютно, хотя и немного безлико, как в комнате, где давно никто не жил. Лиля прямиком направилась в ванную и приятно удивилась наличию нормальной сантехники и водопровода. Хотя, в мире с машинами и фонарями странно, если было бы иначе. Вспомнилось, как лорд открывал дверь…

- Так, мыться и в постель, - решительно выдохнула Лиля и скинула плед, зябко переступив на светлом кафеле и обняв себя руками.

В просторной ванной комнате на крючке на стене висел пушистый халат, тоже синий, под скамьёй стояли тапочки, а на полке – набор баночек и бутылочек. Включив душ, Лиля залезла под горячие струи, с удовольствием ощущая, как тает внутри ледяная пустыня, и по телу растекается блаженное тепло. Хорошо! Кажется, простуды таки удалось избежать, чему девушка только обрадовалась. Понежившись под душем и смыв с себя грязь, она вышла, вытерлась и завернулась в чистый халат, больше на несколько размеров – Лиля буквально утонула в нём. Придерживая полы, чтобы не споткнуться, она вернулась в спальню, только присела на край, покосившись на чашку с горячим чаем и круглую белую пилюлю, как в дверь раздался стук, и она распахнулась, не дожидаясь ответа Лили.

Гостья вздрогнула, невольно стиснув края халата у горла, и настороженно уставилась на позднего посетителя… Однако к её удивлению это оказался вовсе не лорд Сеттен, а кто-то другой. Шире в плечах, темноволосый, смуглый, с крупными чертами лица и стильно выбритыми в форме молний баками, в свободных спортивных штанах и футболке, обтягивавшей крепкие бицепсы. Точно, не аристократ, по крайней мере, при виде Лили на лице незнакомца отразилось искреннее изумление, и брови поползли вверх.

- Ох, и правда, полуночная, - густым, сочным голосом произнёс мужчина, шагнув в спальню и прикрыв за собой дверь. – Не соврал Дейн, - на лице позднего гостя сверкнула белозубая улыбка, и Лиле захотелось улыбнуться в ответ, такой она была открытой и притягательной. – А вот об ужине наверняка не подумал, да? Томас Эддертон, можно просто Том, - представился он, легко удерживая на широкой ладони поднос с накрытой тарелкой, и подошёл к Лиле. – Держи, поскрёб по сусекам, что нашёл, - он поставил поднос ей на колени и поднял крышку.

А там лежал невообразимых размеров бутерброд с мясом, помидорами, салатом и соусом, и у девушки тут же заурчало в животе. Умерла там или не умерла, а есть хотелось по-настоящему, как живой.

ГЛАВА 2.

- Спасибо! – Лиля благодарно посмотрела на Тома и вцепилась в бутерброд, сосредоточившись на сиюминутных потребностях, и едва не замычала от удовольствия, зажмурившись.

Она пропустила момент, когда рядом опустился новый знакомый, увлечённая поздним ужином, и вздрогнула, чуть не выронив бутерброд, когда Том аккуратно убрал влажную прядь с её лица. Замерла, сердце скакнуло к горлу и чуть там не застряло, и нахлынуло острое осознание, что она – одна, в спальне с едва знакомым мужчиной. Сильным и наверняка опасным, таким же, как лорд Сеттен. Лиля с трудом проглотила кусок бутерброда и попыталась осторожно отодвинуться, внутренне напрягшись.

- А ты в самом деле красивая, - негромко произнёс Том, откровенно разглядывая её. – Полуночная… Никогда не видел никого из вас, - его губы тронула задумчивая улыбка, а в глазах отразился огонёк светильника.

Или… зажёгся другой? Пугающе яркий и с откровенным интересом? Бутерброд уже не казался таким уж вкусным, Лиля отодвинулась ещё, чувствуя, как позвоночник обвивают холодные щупальца страха. Похоже, он и в прошлой, и в этой жизни был её постоянным спутником, потому что ощущался сейчас, как старый знакомый, привычный и почти родной, хотя и не очень приятный. Она… боялась мужчин? Похоже на то.

- Вы… носфайи? – тихо спросила Лиля, выудив из памяти незнакомое слово, не сводя с Тома настороженного взгляда.

- Так и есть, - он склонил голову, продолжая разглядывать Лилю, но не предпринимая больше попыток прикоснуться или приблизиться. – Боишься меня? – тёмная бровь выгнулась, а в уголках губ снова притаилась улыбка.

- Д-да, - пробормотала Лиля честно, хотя внутри всё сжималось.

Однако почему-то казалось, что этот мужчина не такой холодный и отстранённый, как тот, лорд Сеттен. И улыбался он обаятельно, что же до страхов… «Он мне пока ничего плохого не сделал», - попыталась убедить себя Лиля.

- Не стоит, - совершенно спокойно ответил Том, без признаков раздражения или злости. – Ты жуй, зря, что ли, старался? – он кивнул на бутерброд, про который Лиля уже успела позабыть.

Она послушно откусила, а потом выпалила:

- Ваш друг сказал, что меня продадут на аукционе. Это правда?

И уже прежде, чем Том ответил, по его хмурому лицу поняла, что правда, Судья не обманул. Аппетит пропал окончательно, Лиля отложила надкусанный хлеб и отвернулась, прижав нижнюю губу зубами. Подбородок задрожал, перед глазами всё поплыло от навернувшихся слёз. Стало зябко, несмотря на принятую недавно ванную, сухой, тёплый халат и плясавшее в камине пламя.

- Ты ничейная, - раздался глухой голос за спиной. – И о тебе уже завтра будет известно в городе. Дейн – Судья, он не может пойти против закона.

Лиля не знала, отчего вдруг поддалась сиюминутному порыву и оглянулась на собеседника.

- А вы? – тихо спросила она.

По лицу Томаса пробежала тень.

- Я – Палач, - ровно выговорил он. – Я связан клятвой с Судьёй, и обязан подчиняться ему.

Она снова отвернулась, переставив поднос на тумбочку. Глухая, безнадёжная тоска оставила во рту привкус пепла, почему-то именно после этого короткого разговора с Томом осознание реальности происходящего нахлынуло с отчётливой ясностью. Она в другом мире. Где-то там, в родном, Лиля умерла, и никто ни в какой реанимации не пытается её откачать. А здесь она – желанная игрушка для странных нелюдей, и её кровь для них деликатес…

- Тебе надо отдохнуть, - наконец нарушил тяжкую тишину Томас, и Лиля почувствовала, как он встал с кровати. – Спокойной ночи, увидимся утром за завтраком.

И новый знакомый покинул спальню, неслышно прикрыв за собой дверь. Лиля же, беззвучно всхлипнув от пронзившей грудь острой безысходности, повалилась прямо поверх покрывала, крепко зажмурилась и всё-таки заплакала. Тоже беззвучно, слизывая солёные капли с губ, сжавшись в комочек и трясясь от поднявшегося из глубин озноба. Не болезненного, нет, а – отражения того холодного одиночества, охватившего сейчас Лилю. Одна, в чужой реальности, среди чужих нелюдей даже, без шанса самостоятельно начать новую жизнь. И её продадут. Так стоило ли ради этого прыгать с моста?.. Эмоции внутри выли, как ветра в зимнюю метель, но из плотно сжатых губ Лили не вырвалось ни звука. Кажется, где-то неимоверно далеко, в прошлой жизни, она именно так и плакала… Почему, девушка не могла вспомнить, как ни пыталась. Знакомая тупая боль сжимала виски, усугубляя её состояние, и Лиля поспешно бросила попытки докопаться до уснувшей памяти.