Страница 7 из 14
Торжественно, и весело, и пышно! — похоже репетиция утомила Гарсию-Тезея.
Дамблдор одобрительно закивал и повернулся к МакГонагалл:
— Теперь ваш диалог с Тезеем!
Тезей
— Ну, Гермия, прекрасная девица,
Что скажешь ты? Обдумай хорошенько.
Отца должна считать ты как бы богом:
Он создал красоту твою, и ты
Им отлитая восковая форма;
Ее оставить иль разбить — он вправе.
Деметрий — человек вполне достойный, — похоже, Лавлейс не жаловал гриффиндорского декана и решил отыграться — каждое слово сочилось сарказмом.
— Лизандр мой — также, — с вызовом ответила Минерва.
— Да, сам по себе;
Но если твой отец не за него,
То, значит, тот достойней
— Как бы я
Хотела, чтоб отец смотрел моими
Глазами!
— Нет! Скорей твои глаза
Должны его сужденью подчиняться.
Да, этот диалог смотрелся очень живо, даже органично. В их жестах, словах и глазах читалось противостояние, что соответствовало разыгранному ими диалогу.
Простите, ваша светлость, умоляю.
Сама не знаю, где нашла я смелость,
И можно ли, не оскорбляя скромность,
При всех мне так свободно говорить.
Но заклинаю, мне узнать позвольте:
Что самое плохое предстоит мне,
Когда я за Деметрия не выйду? — декан Гриффиндора смиренно опустила глаза.
— Что? Смерть! Иль отречение навеки
От общества мужчин. Вот почему,
О Гермия, проверь себя. Подумай:
Ты молода… Свою спроси ты душу,
Когда пойдешь против отцовской воли:
Способна ль ты надеть наряд монашки,
Навек быть заключенной в монастырь,
Всю жизнь прожить монахиней бесплодной
И грустно петь луне холодной гимны?
Стократ блажен, кто кровь свою смиряет,
Чтоб на земле путь девственный свершить;
Но роза, в благовонье растворясь,
Счастливей той, что на кусте невинном
Цветет, живёт, умрет — все одинокой!
— Так я цвести, и жить, и умереть
Хочу скорей, чем девичьи права
Отдать ему во власть! Его ярму
Душа моя не хочет покориться! — Гермия смотрела прямо в глаза царю Тезею.
— Молодцы! Это самый удачный диалог за всю репетицию! Так, теперь, пожалуйста, Оберон и Титания, — Дамблдор поаплодировал паре и повернулся к Снейпу.
Не в добрый час я при сиянье лунном
Надменную Титанию встречаю, — Снейп скривился и посмотрел на Гермиону.
На девушку этот взгляд впечатления не произвёл, она приподняла бровь и смерила его взглядом:
— Как, это ты, ревнивец Оберон? —
Летим, эльфы, прочь! Я отрекаюсь
От общества и ложа Оберона.
Тут уже Снейп фыркнул и схватил её за руку:
— Постой, негодная! Не я ль супруг твой?
— Так, я — твоя супруга! Но я знаю,
Как ты тайком волшебный край покинул
И в образе Корина на свирели
Играл весь день и пел стихи любви
Филлиде нежной. А зачем ты здесь?
Из дальней Индии затем явился,
Что дерзкую любовницу твою,
В котурнах амазонку, нынче в жены
Берет Тезей, и хочешь ты их ложу
И счастье и радость даровать?
Регулус пытался подавить смех, Снейп в образе Великолепного Оберона выглядел, мягко говоря, комично, а их с Грейс препирательства очень забавляли.
— Стыдись, стыдись, Титания! Тебе ли
Меня за Ипполиту упрекать?
Я знаю ведь твою любовь к Тезею!
Не ты ль его в мерцанье звездной ночи
От бедной Перигены увела?
Не для тебя ль безжалостно он бросил
Эгмею, Ариадну, Антиопу? — Снейп вошёл во вкус.
— Все измышленья ревности твоей!
Уж с середины лета мы не можем
Сойтись в лугах, в лесу, у шумной речки,
У камнем обнесенного ключа,
На золотом песке, омытом морем,
Водить круги под свист и песни ветра,
Чтоб криком не мешал ты нашим играм!
И ветры нам напрасно пели песни.
В отместку подняли они из моря
Зловредные туманы. Те дождем
На землю пали. Реки рассердились
И вышли, возгордясь, из берегов.
С тех пор напрасно тянет вол ярмо,
Напрасно пахарь льет свой пот: хлеба
Сгнивают, усиков не отрастив.
Пусты загоны в залитых полях,
От падали вороны разжирели…
Грязь занесла следы веселых игр;
Тропинок нет в зеленых лабиринтах:
Зарос их след, и не найти его!
Уж смертные зимы скорее просят;
Не слышно песен по ночам у них…
И вот луна, властительница вод,
Бледна от гнева, воздух весь омыла
И ревматизмы всюду развела.
Мешаются все времена в смятенье:
И падает седоголовый иней
К пунцовой розе в свежие объятья;
Зато к короне ледяной зимы
Венок душистый из бутонов летних
В насмешку прикреплен. Весна, и лето,
Рождающая осень, и зима
Меняются нарядом, и не может
Мир изумленный различить времен!
Но бедствия такие появились
Все из-за наших ссор и несогласий:
Мы — их причина, мы их создаём, — похоже Гермиону задел насмешливый тон мужчины.
В глазах девушки плясали злые искорки, щёки покраснели, движения были резкими — она еле-еле сдерживала себя.
Регулус засмотрелся на неё, сейчас перед ним была не всезнайка с Гриффиндора, а девушка, причём, очень симпатичная девушка. Очень хотелось её прижать и поцеловать, а потом…
Его взгляд скользнул по длинной шее и остановился на блузке, в паху всё напряглось…
— Блэк! Ты меня слышишь? — Гарсия тряс его за плечо.
Регулус моргнул и наваждение рассеялось.
Снейп усмехнулся, всё-таки некоторые мелкие невербальные чары очень выгодно влияют на организм. Он даже не знал, что одно простенькое заклинание вызовет столь бурную реакцию у Блэка, похоже, что новенькая ему очень даже симпатична…
Ну что, первый шаг сделан, осталось понять, какие чувства Блэк-младший вызывает у девушки.
Дамблдор доверил Снейпу сводить два факультета в музей – Гриффиндор и Слизерин. Ну, идут по магловским улицам. Почти пришли – только через дорогу осталось перейти. Малфой, презрительно покосившись на светофор, дергает своего декана за рукав:
- Профессор, как мы с помощью этой штуки дорогу перейдем?
Снейп, подкованый в магловских правилах дорожного движения, злорадно улыбается:
- Вот, видите, мистер Малфой, зеленый человек на табличке светится? Значит так, Слизеринцы, вперед!
Слизеринцы переходят. Загорается красный человек. Снейп:
- А вот теперь Гриффиндорцы вперед!
(Анекдот)
====== Глава 6 ======
Возвращается Дамблдор из отпуска:
— Ну как, Северус, все нормально?
— Нормально, господин директор. Только вот лопата сломалась.
— Ну, не беда. А что случилось?
— Да вот могилу копали -и сломалась.
— Какую могилу?
— Да наш Хагрид преставился.
— Как?!
— Хижина его сгорела, и он вместе с ней.
— Почему сгорела хижина?!
— Профессор МакГонагалл проходила мимо, бросила окурок, вот хижина и сгорела.
— Какой окурок?! Минни же не курит!
— Тут, профессор, закуришь, когда Вольдеморт Поттера замочил!
(Анекдот)
С самого утра у Северуса Снейпа болела голова.
Особенно на этой боли отразилось то, что у Слизнорта резко, даже подозрительно резко, ухудшилось состояние здоровья, и теперь этот индюк отдыхал в горах Эллады, наслаждаясь парным козьем молоком и оливками.
Нет, парное молоко он терпеть не мог, но, подумайте, что ещё в отпуске «по состоянию здоровья» может делать старикашка, который не признавал всех его новых рецептов и разработок, он понятия не имел, поэтому и ворчал, срываясь на нерадивых учениках.
Блэк и Морган опять устроили дебаты по теме значения личности в истории, то есть Блэк занял место Моргана, а тому это не понравилось. Гарсия сидел тихо, точнее спал подложив учебник под голову.
Дебаты двух учеников набирали обороты, поэтому Снейп решил вмешаться:
— Мистер Морган! Вы не могли бы, в конце концов, угомониться и сесть на своё место? Нет! Я имел ввиду не рядом с мистером Лавлейсом. Вон, рядом с мисс Грейс есть свободное место.