Чаша любви

— Вот что я скажу, Джордж, — продолжил Анвин, — она ничего не смыслит в шахтах, зато волнуется о своем положении в обществе. И так же, как и моего непроходимого тупицу братца, её заботит только красота пейзажа. Этот человек, Баррингтон Бердетт, адвокатская душа, подкинул ей идею выкупить у меня права на недра. Дал ей совет, чёрт бы его побрал... Однако цена справедливая, а синица в руке всегда лучше, и так далее... Но что это за вино? Контрабандное?

— Нет, это новая партия из одного из городов Ганзейского союза. С открытием портов на континенте вся торговля того и гляди перевернётся с ног на голову...

***

— Как насчет чашечки чая в субботу? — спросил Джереми Кьюби.

— Что?

— В «Красном льве» в четыре. Или можем пообедать там и выпить чай сразу после. Клеменс может сесть между нами, чтобы я не мог даже дотронуться до тебя.

Она принялась за еду, потом остановилась и незаметно облизнула палец.

— Надо спросить у Клеменс.

— Значит, наша последняя встреча? Последняя перед свадьбой... Я точно не вернусь домой до Рождества. С субботы твой путь свободен. Я даже не стану призраком на празднике. Когда я вернусь, всё уже будет кончено.

— Ты всегда останешься призраком на празднике, Джереми. И ты это знаешь!

— О нет! — сказал он. — Я подумываю пойти по стопам моего кузена Джеффри Чарльза и привезти домой пухленькую фламандскую жену.

Она взглянула на него сквозь ресницы.

— Ну конечно!

— Они там такие пышки! Как маленькие голубки. Но не все, разумеется. Некоторые — наоборот, довольно тоненькие.

— Лучше женись на тоненькой, — сказала Кьюби. — Растолстеть она всегда успеет.

— Вот и я так думаю. Но та, что запала мне в душу — её зовут Лиза Дюпон — довольно пухленькая. Как думаешь, она мне подойдет?

— Полагаю, с твоим сегодняшним настроением тебе любая подойдет.

— Твоя правда. Но умоляю, пойми меня правильно. Я думаю о Лизе Дюпон только как о возможной замене для тебя, когда придёт время. Представляешь, как будет выглядеть общество Корнуолла через несколько лет, с таким-то смешением народов? Честно говорю, а точнее предупреждаю — в будущем нам придётся встречаться и общаться, потому что графство не так велико, чтобы избежать встреч. Можем обсудить это в субботу.

— В субботу, — сказала Кьюби, — меня точно там не будет!

— Приходи. Ты не можешь лишить осуждённого последних счастливых часов.

Джереми мог бы рассказать ещё много интересного, знай он, какой сюрприз приготовил сэр Джордж Уорлегган. Беседа продолжалась, как вдруг у входа послышался шум и Джордж наконец услышал долгожданный сигнал. Он вскочил, извинился перед собеседниками и вышел за дверь.

Там стоял раскрасневшийся Гектор Трембат, сжимая в руках чёрную треуголку.

Взгляд Джорджа взметнулся вверх.

— Проклятье! Почему так поздно? Что вас задержало? Он уже переоделся?

— О нет, сэр Джордж. Боюсь, его здесь нет.

— Что? Что, Бога ради, это значит?

Кадык Трембата дёрнулся.

— Сегодня утром мы сели в дилижанс, сэр. Мистер Роуз по-прежнему неважно себя чувствовал и жаловался на сильную головную боль. Просил даже подождать ещё один день, сэр! Но я заставил его, убедил, чуть было не притащил со связанными руками! Поначалу, в экипаже, всё шло как по маслу, мы даже долго разговаривали на разные юридические темы...

— Давайте уже дальше!

Нанкивелл стоял здесь же, в прихожей, нервно теребя хлыст. Рядом ещё трое слуг.

— Ну а потом, в Тресилиане, стоило только нам увидеть реку, как мистер Роуз заявил, что не может больше терпеть головную боль, очередной толчок кареты, сказал он, сделал её невыносимой. Нам пришлось остановиться почти на полчаса. Мы подняли его — а он очень крупный человек, сэр, и очень тяжёлый, с пунцовым лицом и совершенно седыми волосами. Мы послали в ближайший дом за водой — у одного из пассажиров оказался бренди, но мистер Роуз не мог его пить. Через полчаса, поскольку поблизости не нашлось никакой помощи или хотя бы аптекаря, пришлось кое-как вернуть его в экипаж. Остальные два пассажира сказали, что они поедут снаружи, чтобы дать больному больше места, и так мы прибыли в Труро. Там его вытащили и отправили в больницу. Я не знал, что делать, но счёл своим долгом остаться с ним. Врач или аптекарь должны привести его в чувство, и тогда я всё же смогу убедить его поехать. Сэр Джордж, я намеревался отправить вам сообщение, но экипаж, который и без того уже сильно задержался, уехал без предупреждения...

— Да, да, продолжайте! Сейчас-то он где?

— Нам посчастливилось застать дома доктора Дэниэла Бенну, нашего самого уважаемого врача — вашего врача, если я правильно помню, конечно! К тому времени как он приехал, мистер Роуз уже не мог ни пошевелиться с правой стороны, ни говорить. Он так много болтал накануне вечером, а также в начале нашего путешествия, и было невозможно поверить, что он не может произнести ни слова, а только время от времени теребит губу опухшей левой рукой...

— Так что сказал Бенна?

— Сказал, что тот перенёс апоплексический удар, и сразу же пустил ему кровь из яремной вены. Клянусь, сэр Джордж, я как увидел кровь, так мне совсем дурно стало...

— Избавьте нас от описания своих чувств. Где он сейчас?

Мистер Трембат затрясся, но продолжил рассказ.

— Доктор Бенна задержался на полчаса, и я не знал, что и предпринять, потому что, ясное дело, не было никакой надежды доставить сюда мистера Роуза сегодня вечером или добиться от него чего-нибудь на месте. Так что я взял на себя смелость послать домой за лошадью и перевёз его в гостиницу Пирса. — Мистер Трембат откашлялся. — Однако, прежде чем я ушёл, чтобы доставить сюда дурные вести, служанка, которую приставили присматривать за мистером Роузом, сбежала вниз и сказала, что с больным произошли серьёзные изменения. Так что мы с трактирщиком пошли за ней. Она оказалась права. С мистером Роузом произошли катастрофические изменения. Потребовалась пара минут, не больше, чтобы привести аптекаря — тот как раз только что вошёл в гостиницу, чтобы чего-нибудь выпить — и аптекарь тут же объявил его мёртвым.

— Мёртвым?

— Да, сэр.

— Ясно.

Спустя мгновение Джордж вдруг понял, что всё ещё сжимает в руке бокал, принесённый из столовой. Первым желанием было разбить его об пол. Но вместо этого он крепко стиснул его мощными пальцами, переломив ножку, и отдал осколки удивлённому лакею.

После чего снова присоединился к гостям.

Стивен Каррингтон наслаждался вечером до самого конца. За карточным столом он всё время выигрывал достаточно, чтобы восполнить проигрыш Клоуэнс. Он чувствовал себя в своей стихии, вращаясь в более высокородном обществе, чем когда-либо ранее, и все приняли его без видимого неодобрения высказываний или манер. И наконец, он женился на девушке, которую страстно желал с первого дня знакомства. Никогда его позиции не были так сильны. Его проступки, рассуждал он, остались далеко позади. С того случайного удара ножом прошло уже более двух лет, и единственный человек, узнавший его в ту ночь, теперь стал партнером и близким другом. Вероятность того, что его опознает кто-то ещё казалась совсем небольшой, ведь прошло столько времени, хотя он всё равно ещё некоторое время постарается избегать Плимута на всякий случай.

Что до последней авантюры с дилижансом, это произошло позже и заставило сильнее поволноваться. Но Стивен верил в свою удачу. До сих пор для него всё оборачивалось хорошо, а награбленные деньги дали старт началу морской карьеры. Он точно знал, нутром чувствовал, что немало людей вокруг заработали свой первый пенни не самым честным образом. К примеру, он бы удивился, если этот человек с кислой миной — хозяин дома — тоже не был бы замешан в тёмных делишках. Вот только в случае мистера Уорлеггана, вероятно, речь идет об обмане каких-нибудь вдов, а не о такой отважной и рискованной авантюре, которую он предпринял.

Итак, Стивен с уверенностью смотрел в будущее, высоко подняв голову, даже не подозревая о мистере Артуре Уильямсе Роузе, чьё грузное тело сейчас выносили через заднюю дверь гостиницы Пирса по пути на кладбище.