Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 7 из 22

— Очень правильно рассуждаете, Анна Петровна — покачал головой дядя Саша, он же комиссар госбезопасности товарищ Кириллов, благодаря которому я и попала в "Рассвет" (под этим кодом проходит все связанное с миром будущего) — но позвольте провокационный вопрос. Чем освободительная борьба вьетнамского народа отличается от ливийского или украинского, как на западе все газеты нам тычут? На государственные интересы СССР ссылаться нельзя — мы ведь не какая-то империя, покупающая благосостояние населения метрополии за счет бедных негров и индусов.

Дядя Саша любит быть "адвокатом дьявола" между своими — с тех пор как попав на "Воронеж" еще в сорок втором услышал, что в будущем (еще до развала СССР) политработники станут бояться отвечать на ехидные вопросы личного состава, вроде "а отчего в Америке до сих пор нет революции, если социализм более прогрессивный строй". Курсанты же нашей Академии (будущие "инквизиторы", и прочие партийные кадры) должны уметь ответить на любой каверзный вопрос, и в самой недружественной обстановке — поскольку за вами, авторитет нашей Партии. Сейчас я не на экзамене, и среди своих — но отвечать надо, пусть оргвыводов не последует, но станет дядя Саша хуже думать обо мне, а я этого не хочу.

Отвечаю — свобода это не абсолют, а лишь средство для достижения цели (иногда надо напротив, покрепче штурвал зажать, ну где вы видели демократию в осажденной крепости). "Свобода" по-бандеровски, это ненависть, рабство, разруха, каменный век — а Советская Украина, это счастье, богатство, процветание. Так и в Ливии — где простому человеку будет легче, в сенуситском халифате, или в заморской провинции Итальянской Народной республики? А во Вьетнаме (про Африку пока молчу, там все пока впереди) с точностью до наоборот. Если там хозяева (слово "помещики" не совсем правильно, поскольку у них в собственности не только сельхозугодья, но и заводы и шахты могут быть) с народом обращаются хуже, чем с рабами — причем свои, местные, часто зверствуют еще больше французов. Тогда коммунистический, свободный Вьетнам — это счастье для простого народа. Хотя допускаю, что лет через сто в наше истории он присоединится к всемирному СССР, как у нас Словакия, Монголия, Тува присоединились, а Маньчжурия к тому же склоняется. То есть, свобода свои границы имеет, рубежи — и они не постоянные, а от текущей политической обстановки зависят, что вчера было справедливым, сегодня должно быть изменено.

Дядя Саша лишь кивнул. И больше о политике не продолжал. Сегодня мы все отдохнуть собрались, в нашей квартире на Ленинградском шоссе: Юрка с Лючией подошли, Валя Кунцевич с Марией (ну это понятно — в одном доме квартиры получили, Смоленцевы над нами, выше этажом, а Кунцевич в другом подъезде), еще дядя Саша, бывший старым другом еще моего отца, Мария Степановна пришла, за нашими детьми присмотреть, ну и Валя своего китайского "крестника" Юншена пригласил, с двумя сестричками, "розой" и "орхидеей". На стол выставили что нашлось, радиола играет, лето за окном, свежесть после прошедшего дождя. Жалко лишь, что моего Адмирала нет, в Ленинграде он по своим "атомным" делам. Ну ничего, Пономаренко же обещал нам отпуск хотя бы десять дней? Вот не отстану, напомню обязательно!

Мужчины в своем конце стола собрались — мы тоже о своем секретничаем. Люся, расскажи, как было в Италии? Документы я читала, как вы "Лючию" брали. Рада за твоего отца — что все хорошо получилось. Да, людей жалко — хотя очень может быть, что "комета" упала не из-за диверсии, а есть такой технический дефект — я тебе после подробнее расскажу. Так что ожидается совместная экспедиция, по извлечению обломков со дна Средиземного моря. Это, на фото, Софи Лорен рядом с тобой? Что, и в Риме сейчас это носят — да, тебе очень идет, особенно с этой шляпкой. Хотела бы я и у вас в гостях побывать — только там наверное, солнца еще больше чем в Одессе, я же обгорю вся. А осенью у вас погода какая?





Кто-то остановил пластинку, включил новости. Про выполнение пятилетнего плана — и постановление Советского правительства "О мерах по укреплению кормовой базы животноводства". Обязать колхозы и совхозы отводить часть земли под горох и кукурузы — последнюю, лишь в определённых районах. Особо указывается, что в данном случае кукуруза, это корм для скота или зеленая масса для силоса, то есть вызревание початков не обязательно. А где климат неподходящий, вместо кукурузы сажать люпин и амарант. А также наладить промышленное производство белковых добавок из хлореллы[6]. И это, насколько я знаю, не просто закон — в исполнение его, Госплан должен ресурсы выделить. То есть, не будет у нас ни "кукурузы-травы" едва ли не в Заполярье, ни скармливания хлеба скоту (поскольку дешево). Вот и еще хоть чуть-чуть, отворот истории на новый курс с прежнего, ведущего к "перестройке"!

Маши и китаяночки журнал изучают, что Лючия принесла, "русско-итальянскую моду", самый последний — летняя коллекция этого года. Вспоминаю, как римлянка на ленинградском показе в пятидесятом французов высмеяла — "какой-то там Диор", Женщины, что при коммунизме, что при капитализме, всегда хотят быть нарядны. Понятно, что в СССР пока еще время нелегкое, военные раны залечиваем — но все же москвички на улице выглядят не хуже парижанок (с учетом того, что во Франции сейчас тоже далеко не рай, не изобилие). Вот только я никогда не надену узкую "диоровскую" юбку, похожую на то, как двумя ногами в одну штанину мужских брюк влезть — наш первый и главный принцип, чтоб движений не стесняло. Лично я предпочитаю привычное уже, "тонкая талия, широкая юбка" — хотя могу попробовать и новинку этого года, "русские традиции", когда клеш от груди или сразу от горла, как у русского крестьянского сарафана. В журнале и выкройки есть, с методикой расчета под ваш размер, ткань купить можно (принцип "сделай сам" у нас всячески поощряется, и не только в одежде), так что тем, кто шить умеет, полное раздолье. Я умею, Лючия тоже, а китаяночки научились уже?

Мне было хорошо. Для полного счастья не хватало лишь моего Адмирала рядом. И еще, мой отвратительный характер — мысли о том, что сейчас случится что-то, и станет хуже. Как сегодня, с утра было солнце, я Олюшку в коляске вывезла, детям ведь свежий воздух необходим, и тут вдруг тучи набежали, гром ударил, дождь начался, ветер деревья гнет, на мне платье рвет, а главное, коляску грозит опрокинуть. Видела я и пострашнее, настоящий тихоокеанский тайфун в Порт-Артуре в пятидесятом, когда вода стеной, а ураган буквально человека уносит — но там я одна в ненастье выходила, а тут с ребенком, и если я закаленная, холодной водой обливаюсь, то девочка легко простудиться может и заболеть. Зонтик у меня был, так его наизнанку выворачивало, и я больше старалась дочку прикрыть, чем себя — и потому, промокла немножко, зато Оленька сухая, и даже не напугалась. А этим летом было в июне, наш отпуск на пароходе "Нахимов", от Одессы до Батуми и обратно, как должно было быть — первый день был, как самый счастливый в моей жизни… до той минуты, как тварь Василь Кук хотел моего Илюшеньку зарезать, ребенку к горлу нож приставил. Гадина, "генерал УПА", в иной истории он уже в самостийной Украине помер, кажется в две тысячи шестом, и даже памятника удостоен как борец с москальским игом — и в этой себе жизнь вымолил своим мнимым раскаянием, хотя Пономаренко меня заверил, что не заживется он долго, пусть сначала тех, кто не попался еще, своей изменой деморализует, ну а после якобы его же дружки и убьют. Что ж, Пантелеймон Кондратьевич, ваше слово твердое — но я тоже на контроле держать буду, не слишком ли долго Кук на этом свете задержится. Напрасно надеется, гад, что я ему своего сыночка прощу! Илюша после меня спрашивал недоуменно — даже не понял мой ребенок, что кто-то может ему зла желать. Никогда мои дети не узнают такого, как Валя однажды спел (сугубо в нашей компании) под гитару — "чтоб ваши дети не выбрали водку, чтоб ваши внуки не выбрали пепси. Чтобы твой сын не родился "кяфиром", чтоб твою дочь в гарем не продали. Чтобы твой сын не сидел в каталажке, чтоб твою дочь не снимали с панели". Проклятые девяностые той истории — все сделаю, убивать буду и сама умру, чтобы здесь такого не случилось! Чтобы мои дети, и мои внуки — не знали иной жизни, как в СССР!