Золото скифов

То, что люди в конторе «Альфа-Форум» жили не бедно, Райнгольд понял в первый же рабочий день, прибыв на свою первую планёрку в офис на Дмитровском шоссе. Втискиваясь на своей скромной Е-шке между здоровенными Infiniti, Lexus и Range Rover, Роман случайно притёр здоровенный золотой Lexus. Упакованный золотой слиток, видимо обидевшись на названного гостя, стал истошно вопить дорогой сигнализацией. На призывный вой элитного японца из дверей офиса выскочила охрана и с весьма серьёзными намерениями кинулась к машине Ромы, но затем следом за охраной на шум из дверей на улицу вышло руководство агентства и заместитель директора Андрей Дмитриевич, узнав Райнгольда, добродушно улыбнувшись, зычно гаркнул охране: "Э, вы служивые, всем стоять-бояться! Это наш новый сослуживец решил свою коробчонку на нормальную машину поменять! Ха-х-а!"– и все Альфовцы, выскочившие толпой из агентства на шум-тарарам на улицу, дружно заржали.

Райнгольд быстро вошёл в коллектив конторы, он работал по установке и розыску имущества должников, и самих должников иногда привозил в багажнике. Искал наёмных убийц и пропавших жён, бывал в заграничных командировках и вскоре обрел известность в определённых кругах столицы, со временем Райнгольд оброс своей постоянной клиентурой среди дельцов, олигархов, валютчиков, антикваров и местного криминала. Хотя он работал за большие деньги, и это было реальностью сложившихся у нас на данный момент трудовых отношений, скрягой он никогда не был, деньги считал лишь средством для жизни, а не идолом для поклонений.

Когда в контору пришёл тот самый конверт, который изменил планы Романа на лето, Андрей Дмитриевич вызвал его в свой рабочий кабинет и показал Роману документы. В письме, написанном на дорогой бумаге с водяными знаками, было изложено предложение прислать Рому в Крым, в Феодосию, для работы в семье тамошнего земельного и винного магната Карла Морица. Бумаги были составлены отцом Карла, Олберихом Леопольдовичем Морицем.

Старший Мориц писал, что в связи со скоропостижной смертью сына, он заручился рекомендациями своих московских компаньонов и просит выслать ему в распоряжение именно Райнгольда, так как имеет на него благоприятные отзывы о его компетенции и деловой репутации как успешного детектива. Приложением к письму был составленный нотариально именной контракт Олбериха Морица с Романом Райнгольдом на оказание информационных услуг по выяснению обстоятельств смерти Карла Морица на сумму 150 тысяч долларов, с покрытием накладных расходов по исполнению данного контракта в полном объёме.

– Вот, такое All inclusive! – с усмешкой сказал Андрей Дмитриевич, – старик то старой закалки, бумаги вручную пишет. Ну, исходя из суммы контракта, отказать такому клиенту, как ты понимаешь, я не имею права. Значит, берёшь отпуск за свой счёт и вперёд, вся ответственность на тебе. Я подстрахую, конечно, ну и комиссионные, как положено 20 процентов занесёшь. Всё, что нужно из спецтехники и вооружения грузи из оружейки под мою ответственность. Если есть вопросы, слушаю.

– Вопрос один, как вы думаете, почему они выбрали именно меня? – спросил Рома.

– Ну, это ты на месте узнаешь, – сказал Дмитрич, – но вот опять же немцы наверно, как и ты.

– Как будто я последний немец, – усмехнулся Райнгольд.

– У нас да, – подтвердил заместитель начальника, – первый и последний. Зайди потом к нашим аналитикам, пусть тебе забронируют билеты на самолёт и гостиницу, ну и соберут там всё на эту семейку, что найдут.

– Да, нет, я лучше на машине махну, в Крыму наверно крутиться по месту придётся, – отказался Рома.

– Как хочешь, – отмахнулся Андрей Дмитриевич, – да долго там не тяни. Деньги, честно говоря, не большие, неделя сроку и домой.

– Слушаюсь, – козырнул Рома, на том и расстались.

Отдохнув в кафе и остудив машину, на сколько вообще можно было использовать это слово остудить в такую жарищу,  при не милосердно палящем южном солнце и температуре воздуха в 34 градуса, дышать свободно можно было только при климат-контроле в салоне машины. Роман выехал со стоянки и его «Mercedes», разрезая жаркое марево, висевшее над асфальтом трассы, полетел серой стрелой к Керченскому проливу.  Через полтора часа Райнгольд въехал на развязку Крымского моста, сбросил скорость до положенных 90, проехал КПП досмотра машин, где его машину с московским номерами не остановили и скоро дорога пошла над морем по эстакаде с двух полосным движением, а внизу открылась бесконечная гладь пролива.

Слева от действующей трассы строилась дублирующая автодорогу железнодорожная эстакада. Под эстакадой по морю шли грузовые суда и летали чайки. Асфальт на мосту и подъездах к нему был новым и безупречно ровным, трасса была с небольшим подъёмом к центру моста и скоро впереди показались две огромные светлые полукруглые арки Крымского моста, под главным пролётом которого проходили большие морские танкеры и сухогрузы, сновали туда-сюда вездесущие буксиры и дрейфовали прогулочные яхты.

Мост впечатлил Рому своей монументальностью и грандиозностью масштабов проделанной работы, что там пишут в богом обиженной Украинской прессе про трещины и разрывы полотна, что мост вот-вот рухнет и развалится, так то полный бред и злопыхательство, всё сделано дорого, качественно и надёжно, на века. Россия по всей вероятности вернулась в Крым  надолго, и как видно навсегда.

От светлых монументальных арок моста дорога пошла вниз и отсюда, с этой точки, открылся прекрасный вид на полуостров, в наступающих сумерках уже зажглись справа огни Керчи.

После развязок съезда с эстакады на Керчь, дорога сузилась. Основная трасса Таврида, в Симферополь, была еще в этапе реконструкции и на ней функционировала лишь одна полоса. Встречная полоса шоссе, была отделена от рабочей полосы пластмассовыми ограничителями, и на ней работало множество дорожных рабочих и разнообразной строительной техники. Огромные дорожные катки трамбовали многослойную прослойку подушки из песка и щебня под новый асфальт, экскаваторы рыли и благоустраивали обочину на многочисленных развязках и съездах с основной трассы.

Движение здесь стало  плотным, дорога узкой и машины ехали спокойно и неторопливо, плотной колонной. Машин с отдыхающими стремящихся к морю было бесчисленное множество, больших и маленьких, дорогих и бюджетных, с прицепными домиками и гидроциклами, набитых разнообразной поклажей, детьми и домашними животными. Но всех находящихся в этом потоке машин людей объединяло безотчётное чувство приближающегося счастья, ощущение предстоящего отдыха, встречи с тёплым ласковым Чёрным морем и с благодатным солнцем, весёлым праздничным застольем, ароматной шаурмой, сочными фруктово-творожными самосами, всевозможными экскурсиями и развлечениями и беззаботного лежания на пляже.

Рома тоже особо не напрягался от предстоящей работы в Феодосии, ему был заказан хороший люкс в гостевом доме «Асоль» на улице Земской, недалеко от проспекта Айвазовского, который был местом вечернего променада горожан и отдыхающих. И все блага курортной Феодосии были для него в шаговой доступности, и море, и Золотой пляж, и набережная, и многочисленные кафе и ресторанчики.

Особняк Олбериха Морица располагался в тихом квартале Феодосии, в тенистой зелени старых акаций и можжевельников, рядом с древне-заветной армянской церковью Сурб-Саркис, на тенистой территории которой находится усыпальница великого мариниста,  художника Айвазовского.

Кратко ознакомившись с  информацией аналитиков «Альфы», которую те накопали из открытых источников по семье Морица, с обзором их активов и бизнеса, а так же краткими биографиями членов семьи и ближайшего окружения, Райнгольд решил объявиться у заказчика утром, сообщив по оставленному ему в письме телефону адвоката семьи Шварца, о своём прибытии в город.

На довольно узких улочках старой центральной исторической части Феодосии, были припаркованы бесконечные вереницы машин курортников и туристов, с номерами различных регионов Украины, России, Белоруссии, дальнего и ближнего зарубежья.