Солнечная пыль

Несмотря на испортившуюся погоду, под влиянием странного настроения я отправился из гостевого дома к маме. Коттедж находился на краю хутора, в получасе ходьбы. Хотелось прогуляться, привести мысли в порядок, но на полпути меня настиг настоящий ливень. Я бросился под развесистый вяз, растущий у дороги. Но листва слабо защищала от потоков воды. Прижавшись спиной к толстому стволу, я вдруг начал улыбаться. Настроение менялось, потоки воды словно смывали тот непонятный, неприятно-тоскливый настрой, не дававший мне покоя с самого утра. Я поднял голову и закрыл глаза. Капли дождя бежали по лицу, но я не вытирал их, наслаждаясь прохладным скольжением влаги.

– Эй, журналист! – услышал я звонкий голосок, вздрогнул и открыл глаза.

К вязу подбежала парочка. Это была Лара и ее вчерашний дружок с пляжа. Он держал над их головами прозрачный, обвисший от воды дождевик. В руках девушки болтались сандалии, ее маленькие босые ступни перепачкала мокрая земля. Мой взгляд зацепился за поблескивающие сквозь грязь розовым перламутром ноготки, но я тут же отвел его, вновь начиная смущаться. На Ларе были крохотные белые джинсовые шортики и бирюзовая шелковая майка. Намокшая тонкая ткань облепила ее тело, я четко увидел упругую небольшую грудь, торчащие соски и снова отвел глаза.

– Привет! – весело сказала Лара, вынырнула из-под укрытия дождевика и встала рядом со мной. – Дождь скоро кончится, уже видны просветы вон там!

И она махнула рукой влево, задев меня локтем. Я замер, жар разлился по телу.

– Может, пойдем? – недовольно произнес ее спутник, по-прежнему стоя возле вяза. – Чего ты тут застряла? Все равно промокли! Надо бы чаю… или чего покрепче!

– Ага, с утра и покрепче! – раздраженно бросила она. – Отстань, Стасик!

– Простудишься! – сказал он и зло на меня посмотрел.

– В такую-то жару! – рассмеялась Лара. – Дождь теплый.

Я отчего-то ощутил себя лишним, захотелось уйти. Но тут сверкнула молния, и почти сразу раздался оглушительный удар грома. Лара вскрикнула и спрятала лицо у меня на груди, крепко ко мне прижавшись. Я инстинктивно обнял ее. От ее влажных волос исходил сладкий цветочный аромат с примесью ванили. Я втянул носом воздух и замер. Стаса не испугал почти вертикальный разряд электричества, ударивший в паре метров от вяза, парень даже не шелохнулся. Его потемневшие глаза метали молнии не хуже грозовых, желваки ходили ходуном. Атмосфера все больше накалялась. Лара не шевелилась, я слышал, как колотится ее сердце.

Сильный порыв ветра взметнул дождевик над головой Стаса, парень чертыхнулся и скомкал его. Выглянуло солнце, лужи засверкали тысячами искорок. Траву, листву и даже заборы осыпало бриллиантовой пылью от заблестевшей влаги, и я обомлел от странного восторга, восхищаясь про себя этим послегрозовым, сияющим на солнце убранством. Тучи унеслись, и мир вновь стал ярким и безмятежным. Лара оторвалась от меня, легко перепрыгнула через огромную лужу, образовавшуюся в ложбинке у подножия вяза, бросила: «Пока, журналист!», схватила Стаса за руку и потащила его по дороге. А я все никак не мог выйти из оцепенения и понимал, что со стороны выгляжу как полный дурак. Парочка удалялась, я смотрел вслед, испытывая непонятное сожаление. Лара вдруг остановилась, что-то резко сказала своему спутнику и бросилась обратно к вязу. Я вышел из столбняка, картинка залитой солнцем, бегущей по сверкающим лужам босоногой девушки была восхитительна, и я остро пожалел, что оставил фотоаппарат в номере. Лара замерла в шаге от меня и улыбнулась, ясно глядя мне в глаза.

– А ты, может, фотожурналист? – уточнила она. – Я видела у тебя там, на пляже… ну помнишь?.. какой-то крутой большущий фотик. А я давно мечтаю о профессиональной сессии… Вот и подумала, ты бы мог меня снять… за бесплатно! – весело добавила она.

– Нет, я специализируюсь на автомобилях, пишу статьи для журналов соответствующей тематики, – растерянно сообщил я.

– А‐а, понятно, – сказала Лара и поскучнела. – Тебя как зовут-то?

– Диего.

– Я просто так спросила, – сказала она, резко развернулась и бросилась прочь.

– Милая… но странная, – пробормотал я и пошел в противоположную сторону, направляясь к коттеджу матери.

Волнение, возникающее при встрече с этой девушкой, схлынуло, я был недоволен собой и постарался выбросить новую знакомую из мыслей.

Когда я открыл калитку, то увидел, как мама щеткой на длинной ручке сгоняет воду с дорожки, выложенной крупной плиткой и ведущей от ворот к дому.

– Мой Диего пришел! – радостно сказала она, увидев, как я вхожу во двор. – Привет, сынок!

Мама прислонила щетку к стене дома, вытерла руки и заправила выбившиеся волнистые пряди под косынку. Ее такие же, как у меня, зеленые глаза засияли, широкая улыбка вызвала ямочки на румяных щеках, я улыбнулся в ответ и обнял ее.

– Петя рыбы наловил, – сообщила она. – Мелочовка всякая, но какой роскошный судачок попался.

Петром звали ее мужа. Он обожал рыбалку.

– Под грозу не попал? – спросил я. – Как раз со стороны Дона пришла.

– Нет, что ты! Они ж рыбачили на утренней зорьке, тихо было, а гроза только вот… Да что мы во дворе застряли! – спохватилась мама. – Сейчас я тебе свежей рыбки пожарю, знаю, как ты любишь…

Мама скрылась в доме, а я отправился на веранду. Виноград увивал ее, создавая кружевную тень внутри просторного помещения. Семейство любило здесь собираться и пить чай. Деревянный резной буфет, выглядевший, как антикварный, большой овальный стол, удобные стулья, укрытые плоскими мягкими подушками-сидушками, простые глиняные напольные вазы с букетами полевых цветов создавали атмосферу обволакивающего и расслабляющего уюта. Я любил сидеть на этой веранде.

– Привет, Диего!

Из-за стола встала девушка и расцеловалась со мной. Это была Софа, моя младшая сестра. Русоволосая, зеленоглазая, румяная, пышущая здоровьем – она уродилась точной копией мамы. Я увидел на столе большое блюдо с крупной темно-красной клубникой, рядом на тарелочке зеленели обрезанные листочки. Тут же стояла кружка с уже остывшим зеленым чаем. Возле нее лежал мобильный телефон сестры.

– Вот сколько еще клубники насобирала! – довольно сообщила Софа. – Хватит на пару банок варенья.

– Какой-то поздний сорт? – поинтересовался я и сел за стол. – Уже конец августа, и вдруг клубника!

– Можно подумать, ты такой оголтелый садовод! И знаешь сроки созревания ягод, – весело заметила она и прыснула. – Это вам не какой-нибудь джип или кабриолет, тут ты спец…

– Ты обобщила, – оживился я, – машина машине рознь. Джипы тоже разные…

– Ага, скажи еще, что на сорта делятся, как клубника! – ответила Софа и хихикнула. – Подумаешь! Просто большая тачка.

– Я недавно писал о Subaru Outback, очень крутая машина, – сказал я, не удержавшись от назидательного тона, – универсал повышенной проходимости, полный привод, четыре цилиндра оппозитного мотора…

– Ох-ох-ох, я в обмороке! – задиристо ответила сестра, сняла с блюда очень крупную ягоду и повертела ею у меня перед носом. – Сорт «Эльсиноре» от итальянских селекционеров. Мы с мамой весной высадили. Классная ягода! Противостоит нашествиям земляничного клеща, правда, может пострадать от мучнистой росы.

– Н‐да, в этом ты спец… – заметил я и осекся, услышав звонкий голосок, несущийся из телефона.

– Софка, эй, ты там с кем болтаешь?

Я вздрогнул и взял гаджет. Показалось, это голос Лары, и я на миг решил, что уже начинаются галлюцинации.

– Блин, забыла громкую связь отключить. Я ж с подругой разговаривала, когда ты заявился, и одновременно клубнику чистила. Дай сюда! – сказала сестра и схватила телефон. – Ларчик, тут брат мой пришел. Давай, пока!

Она отключила связь, села напротив меня и улыбнулась.

– Кто это был? – слегка севшим от волнения голосом спросил я, взял клубнику и откусил округлый кончик.

– Это наш «Ларчик с секретом», – охотно ответила Софа. – Вообще-то Лариса, моя одноклассница, это ее прозвище.

– С секретом, значит… Такая загадочная? – упавшим голосом спросил я, понимая, что Ларе, как и моей сестре, всего шестнадцать, ведь они перешли в 11-й класс.