Страница 11 из 12
Урок этот дался мне болезненно. Не успела я протянуть руку и взять без спросу два яблока из красивой пирамидки на прилавке, как услышала:
– Мадам, не трогайте! – хозяин так на меня посмотрел, что я уронила яблоки и непроизвольно подняла руки вверх. Лавочник шагнул вперед, подобрал рассыпавшиеся яблоки, сунул мне их почти в лицо и осуждающе спросил:
– Хотите купить? – а сам между тем осторожно наводил порядок на потревоженном прилавке, затем обернулся ко мне и сказал:
– В моем магазине сперва спрашивают, потом покупают.
Я выучила урок.
Устыдившись своего проступка, я рассыпалась в извинениях, но он лишь поднял бровь в знак молчаливого упрека. Бежать, укрыться от его праведного гнева! И я бежала.
Несколько недель я набиралась смелости вернуться. Впрочем, я уже знала, что к чему, и надеялась, что на этот раз не ошибусь. Придав лицу выражение спокойствия и радости от встречи (по крайней мере, спокойствия точно), я с порога выпалила:
– Добрый день, месье. Как дела сегодня?
И в тревоге замерла – узнает, не узнает? К счастью Фруктовый Человек, похоже, никогда не видел меня раньше.
Он был дружелюбен и приветлив, и так как в лавке мы оказались одни, проявил необыкновенную любезность и, пока я выбирала, что бы купить, откровенно кокетничал со мной. Он из кожи вон лез, предлагая мне то свежую клубничку (только утром привезли), то лакомый кусочек папайи, то зеленую виноградинку – прежде чем взвесить товар, он отщипнул ягоду от красиво разложенной веточки и вложил ее мне между губ.
Такое деликатное обхождение было чертовски приятным, и он, услышав мою похвалу, засиял от гордости как медный грош. Каждый фрукт и каждый овощ он укладывал с такой любовью и заботой, будто составлял натюрморт. Его отношение ко мне, любовь и забота, которые он вкладывал в свое дело, привели меня в неописуемый восторг. Я собрала пакеты и сложила их в тележку.
Он рассказал, что встает в пять утра, чтобы успеть получить и разложить товар до открытия. Показал, как сортирует фрукты и овощи, как отбирает товар для витрины, признался, что продает своим клиентам только самое лучшее, потому что они никогда не согласятся на меньшее.
– Ах, нет! Как можно! – восклицал он, уверенный в том, что если товар окажется второй свежести, то его клиенты поднимут бунт. Это была не просто его профессия – призвание. Я выпорхнула из лавки, понимая, что значит настоящее обслуживание. Какое разительное отличие от равнодушного «КБ». Впрочем, и там, и здесь поступали совершенно по-французски! Воистину, Франция – страна контрастов.
Как я отпустила прошлое
Первые несколько недель мы с утра до вечера наводили уют в квартире. Дни летели, и за полночь я валилась в постель полуживая от усталости. Но едва голова освободилась от проблем, появилась тревога. Только теперь я поняла, что замужество было важной частью моей личности, моим оплотом в жизни, Брак рухнул, и следовало найти новую опору, такую, которая не зависела бы ни от моих отношений, ни от моего прошлого.
Сейчас я готова была окунуться в преувеличенную заботу и поддержку самой себя, потому что, к своему ужасу, осознала, что никогда их не имела. Я всю себя отдавала заботе о ближних. Мне и в голову не приходило уделять внимание себе – ни в детстве, ни в замужестве, ни даже в роли преподавателя, наставника и экстрасенса.
Пришла пора меняться. Роль женщины – лишь ей я училась, лишь ее осваивала, в ней одной видела мое призвание, она одна удавалась мне, и, положа руку на сердце, она-то и нравилась мне более прочих. Но мое профессиональное образование не подготовило меня к заботе о себе, и я даже не знала толком, с какой стороны приняться за заботу о своем Я.
Я обнаружила, что мое подлинное Я – та Соня, что не была замужем, не воспитывала детей, не проводила семинаров, не преподавала, не давала частных консультаций и не помогала друзьям – в настоящий момент очень ранима и здорово зла.
Эта сторона моей личности, мое глубинное Я, нуждалось в защите и прочной любви не ради моих дел, а ради моей внутренней сущности, которую я практически всегда игнорировала и старалась избегать. На протяжении всей жизни, которую я посвятила служению людям, эта моя сторона была скрыта от посторонних глаз, она ждала, она была одинока и незаметна.
Я больше не могла отрицать эту потаенную сторону моей личности. Пора уже было считаться с этой частью себя самой, которая и так слишком долго была лишена моего внимания, и не прятать голову в песок. Только сейчас я поняла и полюбила эту отметаемую сторону моей личности.
В то же время я хорошо помнила, как училась быть сильной и уверенной в себе женщиной, которая никогда не просит многого. Училась быть милой, стойкой, жизнерадостной и доброй девой-воительницей, которая смело смотрит в лицо своим страхам, помогает людям и не хнычет. Разве я не достойная во всех отношениях женщина?
Хотя эти бойцовые качества много лет служили мне верой и правдой и помогали выполнять миссию экстрасенса в мире, отрицающем интуицию, я начала понимать, что в моем случае они неестественны. Не здоровы. Я сама развила эти качества в себе, я была благодарна им за мощь, которую они подарили мне. Но от них так устаешь! Они истощили меня, вычерпали до дна мои душевные силы.
«Если бы только я была терпимее к себе, если бы не злилась на Патрика за его нетерпимость – может, наш брак не рухнул бы в одночасье?» – размышляла я. Наверное, надо было стать добрее к себе. Впрочем, момент уже упущен.
Я поняла, что не хочу больше быть девой-воительницей Устала. Воинственность во мне перегорела. Война закончилась. Я мечтала лишь завершить все сражения и обрести глубокий внутренний мир – может быть, впервые в жизни.
В глубине души я понимала, почему в моих глазах Париж обладал такой притягательной силой. Он воплотил в себе священное женское начало. Париж был местом, куда я приехала учиться состраданию к себе. Время пришло.
Город был бесконечно красив – и архитектура, и сам образ жизни парижан. От величественных зданий до изысканно разложенных товаров в витринах, от соблазнительных цветочных на каждом углу до цветов в кадках на каждом окне, от восхитительных блюд в превосходных ресторанах до платьев по последней моде, от изысканных садов до семенящих капризных болонок – повсюду, куда ни падал взгляд, Париж был пиршеством тонкого вкуса. Париж питал душу. Он был воплощением красоты, и я уже одним тем, что жила в этом городе, купалась в его целебных водах.
Город радовал взор, парижане руководствуются разумом (по крайней мере, те, кого я встречала). Удивительное сочетание. Действительно, парижане поклоняются Высшему Разуму, редко прислушиваются к духу и интуиции, так как не считают это нужным. Я так думаю, что в их лексиконе вряд ли встретишь слово, равнозначное «духу» – источнику и голосу интуиции, которую я слушаю постоянно.
«Не помочь ли нам друг другу?» – размышляла я, изо дня в день карабкаясь по парижским лестницам, исхаживая Париж из конца в конец. У французской столицы очень мощная внешняя энергетика ее женственной природы. Вдруг она поможет мне с моей собственной, новой, более женственной природой. Которая будет сочетаться с моей собственной привлекательностью, красотой и гармонией – как она сочетается у этого города? А поскольку интуиция у меня очень развита и я следую моему внутреннему голосу, то почему бы мне не помочь его жителям? Почему бы нам не встретиться, не открыть душу друг другу, не расслышать собственный внутренний голос, не довериться интуиции и внутренней истине, которую они наверняка ищут в себе и не находят?
День за днем я не спеша делала первые шаги к избавлению от себя прежней, пекущейся о других, и привыкала к себе новой, пекущейся о себе. Пребывание в чужой столице дарило фантастическое ощущение свободы. Ни знакомых, ни обязательств, ни связей с прошлым. Я была вольна расставлять новые приоритеты и принимать новые решения – более взвешенные, более осознанные, соответствующие моей самости, и, разумеется, более себялюбивые (или хотя бы индивидуальные).