Партион

— Просто. Так что у тебя случилось, пока меня не было?

— Я человека убила. Двух, — прошептала я, садясь на своё место. Почему-то опять полились слёзы. Я всё время запрещала думать себе о тех днях. Запрещала вспоминать и вновь переживать тот момент. Я его сознательно забыла. А тут прям воспоминания волной нахлынули. Я зачем-то начала рассказывать о произошедшем Гарту. Хотя не хотела. Давилась слезами. Пыталась успокоиться, но не выходило. Он внимательно слушал мой рассказ. Не перебивал. Я не слышала от него никаких слов. Только холодное участие. Я начала жестикулировать, махать руками, но он поймал мои руки и сжал.

— Извини, за то, что меня не было рядом. Что допустил такое.

— При чём тут ты? — не поняла я.

— При том. Нельзя такое допускать. Ладно. Сейчас всё закончилось. Другая жизнь будет, — прошептал он. — Ты ведь меня простишь? Я не выдержу без тебя до лета.

— Я тебя и не виню. Не знаю, зачем тебе всё это рассказываю.

— У тебя не получится промолчать. Что здесь хранишь, то мне и расскажешь, — ответил он касаясь свей груди, где было сердце. — Так и должно быть.

— Почему? — вытирая слёзы, спросила я.

— Потому, — улыбнулся он.

— Не любишь отвечать на мои вопросы.

— На какие-то я не понимаю, как отвечать. А на другие, я не хочу, чтоб ты знала ответ. Для твоего же спокойствия.

— Как-то неправильно всё получается. Ты говоришь, что я всё что на душе буду тебе вываливать, а ты секреты будешь скрывать?

— Да какие у меня от тебя секреты? Солнечная, подозрения глупые. А тот случай, не вини себя. Тогда тяжёлые были времена. Или ты, или тебя. Забудь, как ты и хотела сделать. Пусть они раньше были твоими земляками. Но теперь ты другая. Ты стала нашей. Пусть и не похожа на нас, но наша. И всё это понимают. Кроме тебя и твоих земляков. Я видел таких людей. Растерянные. Они не могут принять себя. Принять изменения. Всё чего-то ищут. Злятся. А ведь просто нужно принять и жить дальше. Хорошо?

— Хорошо. Я постараюсь перестать во всём искать ответы.

— Даже солнце с этим согласно. Посмотри, как из-за тучи вышло и нам светит.

Тучи действительно разошлись. Показалось солнце, которого осенью было так мало. Я вздохнула. Жизнь продолжалась. С этим трудно было спорить. Только что было впереди...

Я начала уборку. Гарт ушёл по делам. А вот что у него были за дела он отказался сообщить. Солнце продолжало светить, не думая скрываться. Хмурые тучи его словно стороной обходили. Я уже ужин приготовила, а Гарт всё не возвращался. Раздался стук в дверь. Я поторопилась открыть. На пороге стояла Нана.

— Ты смотри какая сегодня погода чудесная. И на осень не похоже. Солнце печёт как летом. А что у тебя с губами?

— Гарт вернулся, — ответила я, не зная куда глаза спрятать. Пропустила её в квартиру.

— Муж?

— Да.

— Поздравляю. Хорошо, когда любимые возвращаются. А ещё лучше, когда они никуда не уходят, — весело ответила она.

— Он меня за ветром завёт пойти, — сказала я, замечая, что в который раз уже отвечаю на местный манер.

— Главное, что вы вместе. А ветер всегда путь укажет. Ты не бойся. Перемен не надо бояться. Они всегда к лучшему происходят. Или так, как должно было случиться. Пойдём в клуб?

— Я Гарта жду.

— Так найдёт тебя там.

— А если не найдёт? Не хорошо получиться, если я без него гулять буду.

— Ерунда. Ты слишком серьёзно ко всему относишься. Пойдём. И мне одной так не будет скучно.

— Так ты идёшь там женихов искать. А мне чего делать?

— Болтать. Не всё же дома сидеть? К тому же сегодня его в первый раз открыли после войны. Танцы будут. И твой милый придёт.

— Хорошо. Дай только кофту накину.

Чем меня удивляла одежда патрионцев, так это своей простотой. Рубашка однотонного цвета, юбка коричневого цвета или тёмно-синего и серо-зелёная шерстяная кофта. Ещё я видела чисто зелёного цвета и чисто серого, но почему-то чаще всего попадались серо-зелёные цвета. Мужчины же поверх рубашки надевали ещё куртки, которые были из мягкой кожи. Шерстяных вещей на рынке для мужчин я не заметила. Нана сказала, что тёплые вещи можно купить на границе с землями покрытыми снегом. А так они были просто не нужны. Я с ней согласилась.

В клубе было очень много народу. Казалось, что весь город решил сегодня сюда прийти. Бегали дети, играли музыканты, голоса людей сливались в гомон. Наш город был перевалочным звеном в цепи городов, стоящих на главной дороге страны. Люди возвращались по домам, поэтому проходили через наш город. Некоторые здесь задерживались, другие шли дальше. Клуб же не был рассчитан на такое количество людей.

Нана сразу убежала танцевать с каким-то молодцом, который лихо закружил её в танце на небольшой площадке. Я же присоединилась к группе, которая обсуждала подробности военных действий у космодрома. Землянам тогда пришлось несладко. Они думали, что им придёт подкрепление, но патрионцы сбили флаеры ещё на подлёте к атмосфере, а потом пригрозили, что и корабли на орбите собьют. Никто и не знал, что у нас есть воздушно космическая оборона. Говорили, что  нашли благодаря одному проклятому военную базу. Там много было всяких «штук» законсервированных, которых удалось запустить. А ещё сейчас прям эпидемия была. У многих глаза поголубели. И назад не хотели возвращаться в естественный цвет. Люди вначале испугались, а потом приняли, как данность. Патрионцы со многим могли смириться, особенно с тем, что не могли изменить. Они это принимали и продолжали жить дальше, как будто ничего не случилось. Вот и сейчас, дети бегали между столиками, мы болтали, слушали тех, кто хорошо умёл слова складывать, узнавали, как развивались события. Я поймала себя на мысли, что начинаю воспринимать случившееся, как историю, прочитанную в книге. Или где-то услышанную. Война стала забываться, как неприятное воспоминание. Я не морщилась от того, что над тем местом, где я убила двух человек и не смогла спасти троих, сейчас молодёжь танцует. Для меня это осталось в прошлом. В том, где был какой-то парень, который меня бросил ради работы. Дикость какая. И что я тогда в нем нашла? Или в том прошлом, когда я летала на кораблях по холодному космосу, где не было солнца и ветра. И как там люди могли всё это вытерпеть? Как годами не видить солнца, не ощущать его на лице, не чувствовать как ветер ласкает кожу? Там холодно и страшно, среди звёзд, металла и пластика. Но кому-то такая жизнь нравилась. Я была за них рада, но сама предпочитала другую жизнь. Вот такую, как эта.