Партион

— Ты красивая.

— Ты тоже ничего, — хмыкнула я. Голова же уже была занята тем, как себя в порядок привести. Надо волосы заплести... — Я тебя толком не знаю, но мы уже с тобой оказались вместе.

— И?

— Так не должно быть.

— Бывает по-всякому. Это жизнь. Тут нельзя ничего предугадать.

— А тебя это не смущает?

— Что?

— Такое быстрое развитие событий.

— Нет. Оно меня устраивает. Арина, сними сегодня с меня «сапог».

— Думаешь зажило?

— После сегодняшней ночи точно уверен, — ответил Гарт.

— Не буду спрашивать как это взаимосвязано, — подумав, сказала я. Он улыбнулся. Взял со стола кобуру. Это меня вернуло в реальность.

Мне начало казаться, что я понимаю патрионцев, но стоило мне только начать так думать, как всё мои мысли ломались отсутствием логики в их отношение друг к другу. Например Теран. Он не любил проклятых. Можно сказать, что их ненавидел, но при этом ко мне относился хорошо. Это при том что я была ещё и чужачка. Значит меня нужно было не любить вдвойне. Но мы с ним хорошо общались. Шутили. Я это не могла понять. Или отношения Гарта и других раненных. Они действительно готовы были ему вцепиться в глотку. Порой они ругались друг с другом. Но стоило зайти разговору на бытовые вещи, семейные, то начинались подколки. В этом плане я видела, что они его уважали. Для меня всё это оставалось загадкой.

Было ещё два боя. В итоге вся больница была загружена раненными, которые после выздоровления не стремились возвращаться на линию обороны, а оставались здесь же. Тех, кто мог уже нормально передвигаться, а по факту мог быть выписан, я припахала ухаживать за другими или помогать нянечкам. Рук не хватало. О страсти и ночах пришлось забыть на какое-то время. Хорошо, что мне удавалось поспать пару часов, потому что работы было не то, что много, а очень много.

Самолёты пронеслись над крышами домов, всполошив всю округу. Мы выскочили из больницы, чтоб увидеть вторую цепочку. А потом раздались взрывы. Они были вдали, но были слышны и здесь.

— У колонистов не было самолётов, — прошептала я.

— Это наши, — ответил какой-то мужик с неожиданно поголубевшими глазами. Наши самолёты. В душе появилась какая-то пьянящая радость. Не всё потеряно. Захотелось вдохнуть полной грудью. Мы ещё сможем сдержать агрессора. Когда я возвращалась назад в больницу, то столкнулась с Гартом, который стоял на ступеньках у входа и задумчиво смотрел на меня с улыбкой на губах. Только в глазах была тревога?

— Ты когда-нибудь видел самолёты? Я их видела лишь на картинках.

— Не видел, — ответил он.

— Старые машины, но мощные. Наверное, самые мощные на этой планете.

— У вас мехи сильные. Хорошо что их всего две штуки на всю планету, — ответил Гарт.

— Значит есть шанс...

— Шанс есть всегда. Может небольшой, но есть, — он посмотрел на небо. — Солнце в зените.

— Это что-то значит?

— Возможно. Потанцуем?

— Смеёшься?

— Нет. Ты всё равно сейчас лишь лекарства перебираешь. Они не сбегут, пока ты будешь со мной танцевать. Пойдём, — беря меня за руку, сказал Гарт.

— Здесь? Перед больницей? Когда народ глазеет?

— Почему бы и нет? — насмешливо спросил Гарт, как будто ничего такого в этом не было.

— Я не знаю ваших танцев. Да и юбки нет.

— Это всё мелочи. Иди за мной. Просто иди за мной.

У него всё в жизни было просто. Для него словно не существовало проблем. Он их не видел. Или считал затруднениями. Небольшими затруднениями, которые сможет решить. Просто идти. На глазах у толпы, что решила поглазеть на бесплатное приглашение.

— Зачем щипаться? — я хотела потереть руку, но Гарт перехватил её.

— Чтоб привлечь твоё внимание. Ты ведь опять не со мной, а где-то. А я хочу, чтоб ты обо мне думала сейчас.

— Это уже тиранство.

— А разве должно быть иначе? — спросил Гарт. Танцевать было непривычно, неудобно, но он вёл уверенно. Мне же пришлось подстраиваться под его неспешный шаг. Я всё время боялась отдавить ему ноги. — Ты опять думаешь о чём-то.

— О ногах.

— Зачем тебе о них думать? — рассмеялся Гарт. — Ноги пусть танцуют. А думать надо о другом.

— О чём?

— О том, что сколько лет упущено. Надо было тебя раньше встретить.

— Этого не возможно. И разве у нас нет ничего впереди?

— Есть. Только сложно всё это будет. Отвернуться от меня захочешь.

— Возможно так и сделаю.

— М, а я думал начнёшь утешать и клятвы давать. Хоть и чужачка, а ответила как своя.

— Я уже не знаю кто я. Но я не хочу, чтоб колонисты уничтожили эту планету, — ответила я.

— В тебе говорит проклятье. Или оно просто наложилось на твои мысли. Кто это знает? Да и не важно это.