Страница 54 из 62
Суворовский кадетский корпус занимал комплекс красивых, прекрасно оборудованных помещений в самом центре Варшавы. Традиции именно этого Суворовского корпуса стали основой замечательного процесса воспитания и обучения всех последующих поколений суворовцев. У кадетов корпуса сложились некоторые особенные неформальные правила, нормы и обычаи, которые, впрочем, не противоречили строгим российским воинским уставам. Например, кадеты каждого старшего-выпускного класса заказывали себе у лучших варшавских художников и мастеров особенные жетоны с небольшой цепочкой. Непременной частью оформления этих выпускных жетонов было наличие российского герба и воинской атрибутики. Перед выпуском кадеты старшего класса с гордостью носили эти жетоны на мундире и щеголяли этими знаками отличия на выпускных балах. Обычно жетоны при помощи цепочки прикреплялись к одной из верхних пуговиц кадетского мундира. Однако кадет Борис Федоров часто стремился выделиться из рядов однокурсников, иногда это происходило на грани эпатажа. В частности, свой выпускной жетон Борис прикрепил не к пуговице мундира, а к кадетскому погону.
Отражением незначительных шероховатостей в общении с частью националистически настроенного польского населения являлись слова кадетской песни «Журавль», которую иногда пели первые российские суворовцы: «У Варшавы, как бельмо, То Суворовцев гнездо…». В этом отношении Борису сильно повезло, ведь он имел и русские и польские корни, кроме того в Варшаве жила большая часть многочисленной родни Слупских. Однако из-за смущения перед товарищами, Борис все свободное время стремился проводить в корпусе и не общаться с варшавскими родственниками.
Время пролетело быстро, бывший кадет-суворовец захотел стать офицером. При таком решении было не миновать стадии юнкерства. Борис успешно поступил и завершил обучение в Императорском Тверском кавалерийском училище. С его скамьи он из юнкеров был произведен в офицеры и призван в действующую армию (Рис. 47). Службу начинал в кавалерии. В звании корнета Борис служил в 4-м драгунском Новотроицком Екатеринославском полку 4-й кавалерийской дивизии. В первом же бою в ходе лихой кавалерийской атаки, молодой офицер — вчерашний юнкер, отличился и был удостоен высокой боевой награды.
С боями храбрый офицер дошел до Румынии. Как противовес снобизму некоторых надменных офицеров Борис, для развлечения в редкие минуты отдыха, использовал не какой либо «благородный инструмент», например, гитару, а простонародную русскую балалайку (Рис. 48).
Со временем он перешел в механизированные технические войска. Пройдя краткосрочные курсы обучения летному делу, неоднократно совершал боевые вылеты на аэропланах против германцев, фактически он являлся одним из первых боевых летчиков России (Рис. 49).
Он был смелым, мужественным и даже отчаянно храбрым человеком, однако излишне грубым и прямолинейным, возможно, потому, что воспитывался вдали от родителей. Борис оказался единственным членом большой дворянской семьи, который перешел к большевикам.
Бравый офицер, он начинал службу в кавалерии. Но из-за своего тяжелого неуживчивого характера, неравного брака с простой девушкой Ксенией, мать которой была прачкой и стирала белье офицерам, в армии он находился в постоянном конфликте с частью офицерской среды. В результате, а возможно, еще и из-за тяги к технике, в Первую мировую войну он вынужден был перейти в самокатные части. К ним в тот период относились танки, броневики, самолеты и другие технические средства.
Борис быстро переобучился и уже, через несколько месяцев, стал летать на аэропланах. Многие известные летчики России были его друзьями или знакомыми. Он рассказывал, что прямо из открытой кабины самолета ему приходилось сбрасывать бомбы на немецкие позиции, осуществлять рекогносцировку, и даже проводить фотосъемку линии окопов и немецких позиций (Рис. 50).
Так как аэропланы того времени были относительно тихоходны, а запас бомб быстро заканчивался, то летчики часто использовали достаточно необычные средства ведения боя. Со своих крылатых машин в расположение позиций противника, в окопы и другие укрытия они кидали специальные тяжелые кованные металлические стрелки. Они были диаметром, примерно, 1–2 см, длиной около 30–40 см. Впрочем, размеры иногда варьировались. При попадании во вражеских солдат, за счет набранной кинетической энергии, эти оригинальные снаряды пробивали их мундиры и тела, иногда даже проходили насквозь, принося противнику гибель или тяжелые увечья. Имелись случаи, когда такие незамысловатые средства ведения боевых действий, поражали не только вражеских солдат, но также офицеров и даже генералов.
Как память о Первой мировой войне в квартире Б.Н. Федорова висели шашка и немецкий цейсовский бинокль, взятый в бою в качестве трофея. Эта знаменитая цейсовская оптика отличалась большим угловым обзором, высокой кратностью увеличения, была удобна в использовании и ношении. Цейсовские бинокли были не только высокого качества исполнения, но за счет использования латунных элементов корпуса, современного по тем временам футляра, удачного крепления ремешка — обладали красивым оригинальным дизайном. Поэтому и на Западном и на Восточном фронте немецкие цейсовские бинокли считались очень ценным трофеем.
В действующей армии Борис Николаевич сдружился с некоторыми боевыми офицерами. В знак дружбы и особого расположения они обменивались фотографиями. На фотографии, сделанной в Петрограде, к сожалению не подписанной, изображен офицер в косоворотке — полевой форме русского образца (Рис. 51).
С другой фотографии, с подписью «На память моему другу от вольноопределяющегося Ф. Слупского», на нас смотрит молодцеватый вольноопределяющийся, готовящийся к производству в первое офицерское звание (Рис. 52). Об этом можно судить по щеголеватым офицерским сапогам со шпорами, погонам с продольной и широкой поперечной полосой и характерным кантом, а также по холодному оружию — шашке, носить которую разрешалось только перед производством в офицеры. Этот вольноопределяющийся был двоюродным братом Марии и Бориса. Он же в период Первой мировой войны стал товарищем по оружию своего родственника — Бориса Николаевича Федорова.
Институт вольноопределяющихся в России — явление достаточно интересное. С его помощью на иррегулярной основе постоянно пополнялся кадровый состав офицеров русской армии без ущерба к качеству подготовки. Это обуславливалось тем, что соискатель офицерского звания постигал все тонкости армейской службы на низовом уровне младших чинов.
Согласно установлению о воинской повинности 1908 года, вольноопределяющиеся — лица с образованием, поступающие добровольно на действительную военную службу нижними чинами. Они делились на два разряда. К первому разряду относились соискатели, получившие образование не ниже среднего, т. е. прошедшие полный курс высших и средних учебных заведений или курс 6-ти классов гимназии. Ко второму разряду относились соискатели, выдержавшие испытания по особой программе, приблизительно эквивалентной курсу 4-х классного училища.
Срок действительной службы для вольноопределяющихся первого разряда был один год. Перед увольнением в запас они были обязаны держать экзамен на чин прапорщика запаса армии. Если соискатель оставался в армии, то после получения унтер-офицерских чинов, он становился офицером, получая сначала младшее офицерское звание.
Вольноопределяющиеся должны были содержать себя за свой счет, включая экипировку и обмундирование. Их размещение проводилось в двух вариантах — или бесплатно в казармах вместе с нижними чинами, или на частных квартирах за свой счет. Часто вольноопределяющиеся, если их набиралось несколько человек в одной воинской части, снимали квартиру или дом вскладчину.
По форме одежды вольноопределяющиеся выделялись среди прочих нижних чинов пестрым трехцветным — черно-желто-белым шнуром (имелся более простой черно-желтый вариант окантовки), который нашивался по всему периметру погон. В быту их за глаза на армейском жаргоне называли «вольноперами». В гвардию могли поступать только вольноопределяющиеся первого разряда. Вольноопределяющиеся-артиллеристы становились офицерами только после преодоления нижних ступеней артиллерийских чинов — канонира, бомбардира и фейерверкера.