Звезда Бессмертия

— Только в этом дело? Так это проблема разве?! — подивился Оби-Ван.

Энакин уже приготовился прочесть в собственную защиту целую речь о своей жуткой фобии песка, но вместо этого с удивлением обнаружил себя подхваченным на руки Кеноби, которого он обхватил за плечи.

Раньше, чем Скайуокер успел сообразить, что на самом деле задумал его муж, на которого невольно залюбовался в этот момент, он запоздало обнаружил, что Кеноби по колено в воде. Тут-то задумка стала понятна.

— Доктор Кеноби… — жалобно протянул Энакин, вцепившись в плечи мужа ногтями, которыми по ночам частенько расцарапывал эти самые плечи в кровь.

— Ну что? — Оби-Ван явно горел желанием увидеть, как Энакин искупается, и именно ради этого даже помог ему преодолеть трудность, возникшую на его пути в виде песчаного пляжа.

Зайдя по пояс, Оби-Ван попросту отпустил возлюбленного, который с грацией картошки бултыхнулся в воду. Косметика, конечно, пусть и была водостойкой, но не выдержала такой подставы, и Энакин аж ощутил, как предательская тоналка сползает, оставляя открытыми и незащищёнными от чужих взглядов его шрамы. Скайуокер уже даже решил было остаться на дне и постараться тихо утонуть, но Кеноби со смехом выдернул его на поверхность.

— Иди сюда, — прошептал он, вовлекая жмурившегося от отблесков яркого солнца на воде и навернувшихся на глаза слёз обиды Энакина в мокрый и солёный от морской воды поцелуй.

Затем юноша ощутил, как мягкие губы любимого нежно касаются каждого шрама на его лице, после переходя ниже, как поцелуи проходятся по искалеченной правой руке, которую Оби-Ван бережно обхватил своей, поднося к губам. В этот момент Скайуокеру стало попросту наплевать, что подумают о нём все другие. Самая главная истина заключалась в том, что для своего мужа он был красив.

И все же вечером, перед походом в ресторан Энакин загримировался снова. В отглаженной белой рубашке и черных брюках, с аккуратно зачесанными волосами и поблескивающим на безымянном пальце левой руки обручальным кольцом он, по словам доктора Кеноби, был и без того неотразим. Однако Энакину было гораздо комфортнее, когда все его увечья были скрыты от посторонних глаз. Этот ужин был одним из тех моментов, которые можно с полным правом считать абсолютным счастьем. Они наслаждались местной кухней, потягивали ароматное вино — поначалу Энакин, не слывший любителем столь изысканных напитков, морщился и вообще хотел ограничиться каким-нибудь холодненьким пивом, но Оби-Ван был непреклонен и теперь рассказывал Энакину краткий, но очень интересный экскурс по винной карте, которую им предоставили вместе с меню.

Хотя Энакин и честно пытался слушать и вникать во все, что говорил ему возлюбленный, все его мысли на самом деле были заняты Оби-Ваном. Тот тоже был облачен в классическую одежду, которая выгодно подчеркивала каждый его мускул, когда доктор Кеноби шевелился, и ткань облегала его роскошное тело. Энакин просто обожал всячески его трогать, ласкать — пусть даже ненавязчиво, но ему было необходимо постоянно касаться любимого, чтобы знать: это не сон, Оби-Ван действительно принадлежит только ему одному, они друг друга любят и наслаждаются жизнью в этом райском уголке. Только немного скучают по детям, и Энакин предложил было остаться в номере и поболтать с их многочисленным потомством по Скайпу, а затем посмотреть какой-нибудь фильм, валяясь на постели в обнимку и периодически заказывая в номер всякие вкусняшки. Но Оби-Ван предложил компромисс, и, завершив полуторачасовое общение с детьми, супруги все-таки отправились в ресторан, о чем Энакин нисколько не пожалел. Здесь было так же здорово, как и в собственной постели. Ну… почти.

— Не скучайте без меня, — Энакин промокнул губы салфеткой, на которой осталась часть грима, и вздохнул. Жара, несмотря на вечер, стояла неописуемая, и даже маскировочная косметика не выдерживала ее. Приходилось постоянно поправлять грим, но Энакин, уже набивший на этом руку, рассчитывал справиться в считанные минуты. Оби-Ван с улыбкой кивнул и сделал изящный глоток из наполовину опустевшего бокала.

Спустя три минуты после ухода Энакина, когда доктор Кеноби как раз заканчивал мастерить из салфетки розочку для любимого, на стул того вдруг неожиданно приземлилась незнакомая брюнетка с ровным загаром и явно гиалуроновыми губами. Как бы ни старались пластические хирурги добиться максимальной естественности, но Оби-Ван в силу своей профессии и наметанного взгляда на любые хирургические вмешательства мог моментально вывести обладательницу столь выдающихся форм на чистую воду. Впрочем, против инъекций и всякого рода имплантатов он не имел ровным счетом ничего, а потому лишь приподнял бровь в вежливом вопросе.

Брюнетка очаровательно улыбнулась, откинула за спину роскошную копну блестящих волос и вдруг провела наманикюренными пальцами по ладони Оби-Вана. Руку тот сразу же убрал, но брюнетку это не остановило.

— И почему такой эффектный мужчина скучает в одиночестве? — протянула она, не обращая никакого внимания ни на тарелку Энакина, ни на его бокал.

— Вам показалось, — заверил девушку Оби-Ван.

— Все же, думаю, мы могли бы решить эту проблему. Как насчет проводить меня в мой номер? Время уже позднее, меня могут и украсть, — брюнетка кокетливо рассмеялась.

— Прошу меня простить, мисс. Я здесь не один, — Оби-Ван взял бокал левой рукой, чтобы в поле зрения девицы попало обручальное кольцо.

Удивительно, но она решительным образом ничего дальше своего носика не замечала.

— Я не займу много вашего времени.

Оби-Ван вздохнул. Его пациентки и родственницы пациентов порой реагировали на него и похуже, откровенно вешаясь доктору на шею со словами благодарности и предложениями «отблагодарить» в более приватной обстановке. Оби-Ван и прежде на все отвечал крайне профессионально (кроме того злосчастного раза, когда пациентка после аппендэктомии скромно и вежливо предложила доктору выпить с ней кофе, когда ей будет можно, и Оби-Ван умудрился вляпаться в дерьмо по самое не хочу, едва на ней не женившись. Слава богу, что все закончилось так, как закончилось), а после свадьбы с Энакином Оби-Ван пресекал подобные знакомства и предложения на корню, не особо заботясь о том, что и как говорит. Доктор Кеноби — счастливо женатый человек, отец пятерых детей, и никакие интрижки с супермоделями Victoria’s Secret не стоят того, чтобы попрать с таким трудом выстроенное счастье.

— Послушайте, я же уже сказал вам, что я здесь не один. Мне крайне неловко обижать вас, но я верен своей второй половинке и…

С каждым его словом девица все более понимающе улыбалась, словно хотела тем самым сказать: «Да-да, мы это уже проходили, что ж, посмотрим, на сколько хватит тебя». Оби-Ван начал закипать. Если Энакин придет и увидит сию картину неудачного соблазнения, он может сделать совершенно непредсказуемые выводы… К счастью, Энакин обстановку оценил очень трезво, глядя на напряженное выражение лица супруга, а потому наклонился к нему и ласково поцеловал в щеку.

— Прости, что заставил ждать, любимый. Мы можем идти.

Оби-Ван бросил девушке извиняющийся взгляд, на что та улыбнулась уже куда естественнее и кивнула, мол, сразу бы так и сказал, что ты не по девочкам. Взяв ладонь Энакина в свою, Оби-Ван расплатился с метрдотелем, и парочка вышла из ресторана, провожаемая двумя дюжинами взглядов — кто-то смотрел с явной завистью, кто-то с восхищением, ну, а кто-то и с неодобрением, но Кеноби и Скайуокеру было плевать. Их ждала приятная пешая прогулка до отеля, номер-люкс с большой кроватью и ноутбук с фильмами. Прекрасное завершение идеального медового дня.

Когда Энакин вернулся в ресторан за забытым мобильником, он сразу приметил знакомую брюнетку, в гордом одиночестве напивающуюся у бара. Чувства превосходства, пожалуй, Скайуокер не испытывал: в конце концов, он ведь прекрасно знал, что это такое — быть безответно влюбленным в доктора Кеноби. Но тут Энакин сам себе слукавил и довольно расправил плечи: доктор Кеноби был его мужем и всецело принадлежал ему одному, поэтому ни капли сочувствия к брюнетке у него не осталось. Будь эта девица парнем, она бы до сих пор собирала с пола выбитые Энакином зубы, ибо нечего заглядываться на чужих мужей.