Звезда Бессмертия

Чуть поморщившись от ударившего в ноздри резкого запаха нашатырного спирта и открыв глаза, Энакин увидел перед собой лицо незнакомого мужчины, склонившегося над ним. Вернее, половину лица, поскольку другая была закрыта медицинской маской. Но этого оказалось достаточно для того, чтобы понять, насколько его таинственный спаситель необычайно красив, даже хмуря светлые чуть рыжеватые брови, сдвигая их к переносице и уставившись на Энакина с неподдельной строгостью во взгляде светлых глаз с отблеском морской волны.

— Вы ангел? — пробормотал Скайуокер, расплываясь в полупьяной блаженной улыбке. — Я умер и попал в Рай, да?

— Ты попал в Ад, — с нежностью проговорил Оби-Ван, сам подивившись тому, как прозвучали его слова — от Вентресс понабрался ее саркастичной манеры общения, не иначе. Тут уж, как говорится, с кем поведешься… — И я тебе его обеспечу, если ты немедленно не дашь удовлетворительные ответы, почему ворвался в мою операционную и вынудил прервать работу, — грозно пообещал доктор, помогая юноше, чья голова доселе покоилась на его коленях, сесть на полу. На этом его забота себя исчерпала, и Кеноби убрал вату вместе с баночкой нашатырки обратно в шкафчик.

— Я Энакин, — представился парнишка куда более робко, чем того следовало ожидать после его весьма претенциозного визита. — Энакин Скайуокер.

— Это должно мне как-то помочь? — доктор между тем невозмутимо вернулся к операции. В его руках, облаченных в окровавленные перчатки, остро блеснул скальпель, как бы мотивируя говорить правду как можно скорее.

Энакин же успел в ужасе сообразить, что только что произошло. Такое с ним случилось в третий раз в жизни. Первые два произошли, когда он был еще сопливым студентом, и Скайуокер очень надеялся, что такого больше не повторится. Хорошее же первое впечатление он о себе составил — будущий хирург, падающий в обмороки от вида… А что это, кстати, было? Кажется, легкие? Он даже разглядеть толком не успел.

— Если доктор Кеноби — это вы, то я ваш новый практикант, — пояснил он севшим голосом.

Взгляд будущего наставника из-под медицинской шапочки, сурово сдвинутой на лоб, не обещал ему ничего хорошего. Энакин с трудом сглотнул образовавшийся в горле ком из нервов. Вот что-что, а такая необъяснимая робость приключилась с ним впервые.

— Ты должен был явиться два с половиной часа назад. И если ты всегда такой припадочный, Энакин, сложновато тебе у нас будет, — оповестил его доктор Кеноби.

— Нет-нет, что вы, я всего лишь переволновался перед своим первым рабочим днем, пустяки, — отозвался Скайуокер бодрым тоном для пущей убедительности, поднимаясь на ноги.

— Оно и видно… Ладно, — обреченно вздохнул Кеноби, — тогда приходи в себя, а я закончу здесь и покажу тебе отделение, да и с клиникой в целом ознакомлю… Не трясись, больше ничьи органы ты не увидишь, я тебя к практике, такого нервного, еще нескоро допущу, — хмуро произнес Оби-Ван, но решил все же сменить гнев на милость, пожалев мальчишку на первое время, хоть и заранее планируя, как оторвется на нем в дальнейшем.

Энакин в то же самое время думал о совершенно иных вещах. К примеру о том, что у его нового непосредственного руководства не только прелестные глаза, но и очаровательная задница, что он успел оценить в то время, как Кеноби наклонялся к шкафчику.

«Господи, и о чем я только думаю?» — одернул себя Скайуокер, который с радостью снял бы с хирурга не только маску, но и всю оставшуюся медицинскую форму. Угодить на него всегда было сложно: цену себе Энакин знал, а вдобавок всячески ее набивал и уж никак не думал, что в итоге его идеалом, укравшим сердце с первого взгляда, окажется человек, за минуту до этого укравший чьи-то легкие.

========== Фантастические фрики и где они обитают ==========

К полудню, когда доктор Кеноби проводил плановый осмотр, попутно показывая Энакину отделение, к ним пожаловала гостья. Без особых предисловий она поинтересовалась:

— Кеноби, ты забрал свои легкие? Где, в таком случае, мой пациент?

Энакин пропустил мимо ушей, что там ответил доктор, поскольку был в этот момент занят беззастенчивым разглядыванием незнакомки — бледной, скорее даже с каким-то серым оттенком кожи, словно она очень давно не бывала на свежем воздухе, коротковолосой блондинки с выбритым виском, облаченной в медицинский халат поверх черного свитера с высоким горлом, и в довершение образа — с черной помадой на губах. Последовал весьма логичный, по мнению Энакина, вопрос:

— Вы — смерть?

— А мне нравится этот парень! — блондинка залилась одобрительным смехом.

— Да уж, кажется, у вас много общего, — обреченно пробормотал Кеноби, представив: — Это доктор Асажж Вентресс, патологоанатом, а это мой новый интерн — Энакин Скайуокер.

— Мои соболезнования, — хмыкнула Вентресс, хватая руку Энакина неожиданно сильным для хрупкой с виду дамы рукопожатием, заставив тихо прошипеть, когда в его ладонь впились длинные и крайне остро заточенные ногти.

«Еще длиннее, чем у той девчонки со стойки регистрации», — подумал Энакин, еще не знающий в этот момент, что скажи он это вслух — Вентресс была бы польщена, а Баррис, вероятнее всего, автоматически записала бы его во враги. Эти двое вот уже второй год вели странное соревнование, желая, видимо, довести свои ногти до образа идеального орудия убийства.

— Кстати, я помыла руки после вскрытия? — спросила Вентресс у самой себя, рассуждая вслух и весело глядя на резко переменившегося в лице Энакина.

— Не надо пугать интерна Скайуокера, Асажж, он у нас и без того юноша тонкой душевной организации, — Кеноби приободряюще похлопал своего подопечного по плечу. — Кстати, Квинлан у себя? — хирург направился к выходу из отделения, и Энакину не оставалось ничего, кроме как последовать за ним и Вентресс, чувствуя себя полным идиотом.

— А где ж ему еще быть? — хмыкнула Вентресс, остановившись рядом с Кеноби возле автомата с напитками и обратившись к стоящему перед ними короткостриженному красноволосому мужчине, из-под белого халата которого виднелись татуировки, которыми, должно быть, было покрыто если не все его тело, то шея и руки — определенно, и который отчаянно тряс автомат: — Эй, Мол, как настроение?

— Пизда, — последовал лаконичный, но весьма емкий ответ, после которого Мол хорошенько пнул автомат напоследок, и застрявшая банка газировки все же с грохотом упала.

— Доктор Мол, гинеколог, — пояснил Кеноби Энакину после того, как красноволосый победоносно удалился со своим заслуженным напитком. — Не такой плохой парень, каким может показаться, но к манере его общения надо привыкнуть.

— Издержки профессии, — усмехнулась Вентресс, с тщательностью выбирая напиток у автомата.

«Кажется, дядюшкина клиника собрала под одной крышей всех фриков в округе», — мысленно отметил Энакин красную прическу доктора Мола, ставя ее в один ряд с колоритной внешностью патологоанатома Вентресс.

— Асажж, слушай, будь добра, покажи нашему новичку больницу, а я пока схожу навещу Квинлана, — скороговоркой выпалил Кеноби, который явно не намеревался дожидаться ответа от возмущенной патологоанатома и весьма скоро скрылся в том крыле коридора, что вело к отделению психоневрологии, слыша вслед, как Вентресс весьма неиронично угрожает его вскрыть.

Прямо возле кабинета Воса Кеноби едва не сшибли с ног двое санитаров, которые как раз выволакивали под руки очередную жертву белой горячки. Квинлан всегда с досадой жаловался на таких, в расстроенных чувствах изливая Оби-Вану, что народ нынче совсем разучился пить.

— О! Оби-Ван, надо же! — психиатр, как обычно, был в наилучшем расположении духа. — Рановато ты сегодня. Я-то думал, раньше обеденного перерыва не заглянешь. Ну что, как прошло знакомство с Палпатином-младшим?

— Доставай коньяк, — хмуро ответил Кеноби, падая в кресло, предназначенное для пациентов, прижав ладонь ко лбу.

— Одобряю твой деловой подход, — усмехнулся Квинлан, но все-таки исполнил требование давнего друга и извлек из ящика стола новую, еще полную бутылку, припасенную как раз на случай его визита, и два стакана, откупорив коньяк и плеснув по глотку обоим. — Больше нельзя, у нас рабочий день впереди. А у тебя еще, к слову, рабочая ночь.