Записки практикующей ведьмы

Спрашивает:

– А можете труп найти?

Отвечаю:

– Нет, ребята, это без меня.

Он:

– Понимаете, мы всё знаем. Знаем и про эту машину, и про людей этих, но взять их не можем. Во-первых, нет трупа, не с чем прицепиться. А во‑вторых, там с другими доказательствами дело плохо. Не за что нам их пока брать.

Спрашиваю:

– А не было, случайно, такого, чтобы они засветились в связи с кражей автомашины?

– Было, говорит. Это цыгане. Мы знаем, что они занимаются подобными делами, но пока взять их не можем. Знание к делу не подошьёшь. Нужны улики и доказательства. Поэтому и обращаюсь к вам за помощью.

– Всё, что я знала, я вам сказала. А искать на местности труп… Увольте. Извините, нет.

Диму так и не нашли.

Вот такая первая история. Но ее я пережила относительно легко. Когда я СМОТРЕЛА, пытаясь узнать судьбу пропавшего Димы, я воспринимала все как бы изнутри этого человека. И я точно знаю, что Дима не боялся, не чувствовал опасности. И не мучился.

Теперь вторая история.

Гораздо более страшная лично для меня. Морально мне было очень тяжело общаться с родственниками. Почему-то родные часто хотят знать подробности, какими кровавыми они ни были бы. Я не понимаю, откуда такое желание.

Пришла ко мне пожилая пара лет пятидесяти. Сказали, что у них пропал сын. Положили передо мной фотографию молодого человека. Сказали, что занимался бизнесом – что-то перевозил, а однажды поехал и не вернулся. Напоминаю, что речь идёт о 90-х, такое тогда происходило нередко.

Поиски ничего не дали. Не нашли ни его, ни машину. Родители попросили меня посмотреть. Я взяла фотографию, подержала её в руках и в этот момент как будто провалилась сквозь фото. Почувствовала себя стоявшей в каком-то сыром помещении. Вокруг меня были люди. Причём настроенные очень агрессивно. И человек, которого я смотрела, в это момент понимал, что его сейчас убьют. Он был в жутком состоянии: всё понимал, более того, ЗНАЛ.

Он ждал своей смерти. Это было очень страшно. Потом выстрел. Но этого выстрела он не слышал. Я очень хорошо помню его рубашку в синюю и белую клетку. И помню, как по ней расползалось пятно крови. Стреляли в сердце, довольно профессионально. Те мгновения, которые я смотрела, были пропитаны чувством страха. Звериного страха. Я прочувствовала именно последние мгновения его жизни. Ни что было до выстрела, ни после, я не смотрела, поэтому ничего сказать не могла. И вот сижу я в этом жутком состоянии, а родители просят подробностей. Помню, что закрыла фотографию и сказала:

– Всё, я больше не буду смотреть.

И для себя поняла, что больше никогда, ни за какие деньги не буду смотреть такие вещи. Потому что-то чувство звериного страха, переживание, что тебя убивают и ты это понимаешь, слишком сильно на меня подействовало. Это на самом деле очень страшно. Ужасно. После этого я стала держаться подальше от таких дел. Мне гораздо проще менять судьбу, чем её предсказывать или смотреть события, которые происходили в прошлом человека.

Лихие 90-е. Две истории о предательстве и прощении

Конечно, мы в этой книге затронем и практику, но все эти истории я рассказываю не просто так. Они, помимо того что интересны сами по себе, показывают насколько от вас, вашего настроя может зависеть то, что вы делаете.

Когда-то в нашей стране существовал институт семьи, была мораль. Впрочем, реализовывалась она порой достаточно своеобразно. Я помню старые, ещё советские времена, когда были парткомы и комитеты ВЛКСМ. И если случалось так, что мальчик жил с девочкой, но штампа в паспорте у них не было, то родители девочки, а иногда и сама девочка могли написать заявление на мальчика в партком или комитет комсомола. В итоге мальчик делал предложение прямо на заседании, иногда в красивой и торжественной обстановке, при всей честной компании, обещал любить девочку, пока смерть их не разлучит, в результате сохраняя все те дивиденды, которые давала система. Если же мальчик говорил «нет», то ему очень быстро объясняли ценность комсомольского или партийного билета для карьеры. Стоило только положить такой билет на стол, как о нормальной работе можно было бы забыть. Или по крайней мере не рассчитывать на какие-то повышения или продвижения по службе. В определённом смысле тогда было проще. Женатых, кстати, при попытке развода ждала похожая процедура.

Но вот настали лихие 90-е. Партия и комсомол приказали долго жить, и контроль исчез. Казалось бы, пришла свобода. Но, как у нас часто бывает, эта свобода трансформировалась в хаос: стало вылезать наружу самое плохое, что есть в людях, то, что раньше, пусть криво и косо, но сдерживалось. Теперь контролировать стало некому, и, чтобы восстановить справедливость, люди потянулись к магам. У меня была клиентка с одной довольно поучительной историей. Назовём её Екатериной.

Катя и её молодой человек учились в институте и женаты-то не были. Парень попал в автомобильную катастрофу. Кате позвонили из больницы, и врач сказал, что, скорее всего, её парень из больницы не выйдет. А если и выйдет, то будет лежачим. Но организм у парня был крепким, он выжил, хотя двигаться и правда не мог. Катя бросила институт и устроилась нянечкой, чтобы иметь возможность постоянно быть с любимым. И, пока он находился в больнице, она убирала в его палате, выносила за ним «утку», как могла, выхаживала его. В результате институт она так и не закончила.

Парень лежал в больнице долго, и окружающие стали уговаривать Катю, чтобы она выучилась хотя бы на медсестру или на фельдшера. В той ситуации это было хоть что-то. Она согласилась, закончила медицинское училище, стала медсестрой. Параллельно пошла учиться на массажистку – ей сказали, что парня можно попробовать поставить на ноги при помощи массажей.

Мучилась Катя долго. Лет пять. Но в результате всё-таки вытащила возлюбленного. Он пошёл на поправку, стал двигаться, затем ходить. Конечно, сильно хромая, но и это была победа. Парень даже смог закончить институт. Катя всё это время работала. На своей карьере она фактически поставила крест, считая, что мужчине обязательно нужно доучиться, получить высшее образование, а она будет зарабатывать, ведь одновременно учиться и где-то подрабатывать любимому будет тяжело. Наконец они поженились, родился сын. Жили сначала в однокомнатной квартире. Катя работала, муж тоже нашёл хорошую работу, сын рос. Супруг стал зарабатывать всё лучше и лучше. И тут, в один прекрасный момент, она поняла: что-то не так, у него кто-то есть. Муж стал агрессивным, раздражительным по отношению к ней. В это время у Кати умерла мама. Болел отец, ей приходилось за ним ухаживать, а параллельно работать, воспитывать ребёнка. Наверное, за всеми этими проблемами она не имела возможности в достаточной мере заниматься собой, но верила, что после пережитого они всегда будут вместе. Дело было даже не в том, что муж был обязан ей жизнью, Катя верила в чистую дружбу.

В один прекрасный момент муж сообщил Кате, что уходит. Да, он помнит, что она ему сильно помогла и поэтому без денег её не оставит. Она будет получать ежемесячно определённую сумму на ребёнка и на себя. Сумма будет такая, что она, в принципе, даже сможет не работать. На ребёнка платежи закончатся, когда он получит образование и сможет сам зарабатывать. А ей бывший муж будет давать деньги до тех пор, пока она не выйдет замуж. И новая квартира тоже остаётся ей и сыну. Вроде бы всё честно и благородно, скажете вы. Наверное, если бы не его слова, сказанные при расставании:

– Зачем я буду стареть вместе с тобой? У меня есть деньги, у меня есть интересная жизнь. А ты? То ты с папой больным возишься, то домом занимаешься. Какие у нас общие интересы? В общем, так: пособие я тебе платить буду как бывшей жене и из благодарности – понимай как хочешь, но жить я буду своей жизнью. С тобой мне уже не интересно.