Страница 26 из 60
Раскрыв блокнот, вывела ручкой жирный заголовок «Кто я? Что я знаю о себе?»
Ниже стала писать.
Я: ведьма и, причем черная.
Что я знаю об этих «сказочных» персонажах?
Только то, что читала в детских книжках, видела в кино, ну и, пожалуй, слышала из уст своей матери. То есть, реально — ничего. Ладно, зайдем с другой стороны. Что я вообще о них знаю, так сказать, подытожим данные.
Всех ведьм можно разделить на две основных категории — черные и белые ведьмы. Белые ведьмы ― это те, кто связан в основном с духами природы, и не имеют никакого отношения ни к аду, ни к дьяволу. Они никогда не служат смерти, и объявлять их действия принадлежностью к дьявольской структуре — примерно то же самое, что объявить сатанинским творением всю природу.
Черные ведьмы — полная противоположность белым. Они напрямую связаны с адскими силами и занимаются преимущественно наведением порчи. Разница между ними определяется тем, кому конкретно из князей тьмы они служат. Наводимые ими порчи так же специфичны для определенных адских ведомств.
Н-да… не густо.
Вопрос: Сказки это правда? Можно ли им верить? И если верить то чему именно?
Сноска на полях: узнать на всякий случай про князя. Кто это? Где его найти? Вдруг это и есть мой покровитель? Соколовский князь?
Мои особенности: питаюсь чужими эмоциями. Можно любыми, но желательно отрицательными и от не очень хороших людей.
Вопрос: Как часто моя тварь будет желать отужинать чужими жизнями?
Сноска на полях: Кто такой Соколовский? Он хороший или плохой? Почему его энергетика мне приятна? Почему моя тварь желает его?
В чем моя сила:??? Возможно подчинение (Вспомнила случай с парнишкой, недалеко от кафе). Что еще? Могу кормить Соколовского. Значит, я важная особа.
Мои родственники: Мать — обычный человек (если верить Соколовскому и Королевой). Королевой верю, Соколовскому нет. Вывод: мать человек. Отец — неизвестен.
Ссылка на полях: узнать кто отец. Информаторы: мать. Источник: домашнее видео, фото, записные книжки. Помощь: Соколовский.
Перечитала список. Скривилась. Куда ни плюнь везде Соколовский. Кстати, опять же о нем.
Взяв в руки телефон, наконец-то открыла мигающий конвертик на экране.
«Надеюсь, что в мое отсутствие ты не наделаешь глупостей. Если настигнет сильный приступ голода, звони. Разберемся. А, вообще, звони по любому поводу. До встречи».
Это что, мне нужно будет питаться несколько раз за день? Или Соколовский смылся на несколько дней? И что значит, звони по любому поводу? И чего он вечно прыгает с «Вы» на «Ты»? Это его конек?
Опять вопросы. Одни вопросы. А ответов на них нет.
Пара уже хоть что-то начать делать. И начнем с матери.
Через полчаса, я шагала по корпусу психиатрической клиники, одной из лучших в нашей стране, куда по поручению Соколовского определили мою маму. Спорить не буду, здесь действительно было все на лучшем уровне, как и гласила реклама, но я была зла. Очень, очень зла.
Спасибо Соколовскому. Последнее предложение считать произнесенное с сарказмом, так как, во-первых, помощи я не просила, а во-вторых, кое-кому мне хочется в эту секунду свернуть шею и желательно раз и навсегда.
Мало того, что меня — родную дочь не пустили к матери, так даже не сказали, как она себя чувствует. Если говорить нормальным языком, то на ресепшине меня ласково послали.
Внутри все клокотало от ярости. Мне казалось, что я могу взорваться в любую секунду.
Остановившись перед дверями кабинета с табличкой главный врач, стукнула по древесине несколько раз.
― Войдите.
Я и вошла. Особого приглашения было и не нужно. Кабинет был обычный. Все в меру: стол, шкафы, диван и, конечно же, цветы. Куда без них.
За столом сидел тучный мужчина в возрасте. Не иначе профессор. Так вот. Этот толстопузик, а иначе сказать, язык не поворачивается, даже не взглянул, кто к нему вошел.
Злиться стала не одна я. Тварь тоже зашевелилась. Ей не нравилось, что нас игнорируют. Пока она просто молчала, но в любую минуту была готова действовать. Я чувствовала это. Хоть в этом моменте мы солидарны.
― Здравствуйте, ― пропела я, отчего мужчина вздрогнул, и перестал что-то усердно записывать у себя в блокноте. Подняв голову, врач окинул меня похотливым взглядом с ног до головы, а после улыбнулся.
― Здравствуйте, юная леди. Чем могу быть любезен?
«Фу-у-у» ― донеслось тут же от ведьмы. Видимо, этот экземпляр мужчины ей не понравился.
И чего тебе не нравится? — адресовала я вопрос своему второму я. — Видно же что твой клиент. Рыльце в пуху. Развратный дядька. Поди, еще и взяточник. Или ты у нас дама благородная, тебе еще и красавцев подавай?
А сама мило улыбаясь, посмотрела на дверь, что так и была открыта. На ней крупными буквами было написано: «Симаков Валерий Павлович».
― Что же Вы, Валерий Павлович, ― с грохотом закрыла я дверь, чего и сама не ожидала, обратилась я к мужчине, ― запретили мне, Соколовой Анне Владимировне, посещение своей родной матери?
Глазки мужчины забегали. Догадался гад.
― Что Вы себе позволяете? — повысил он тон. Сообразительный. Сразу понял, что лучшая защита — нападение.
― Я! Это что Вы себе позволяете? ― хотела сказать грозно, но не получилось. Вместо этого из моего горла вырвались мурлыкающие нотки. Скрипнула зубами.
Брови мужчины, удивленно приподнялись.
― Давайте Вы, Аня, присядете, и мы спокойно все обсудим. Я как раз изучал дело вашей родительницы, ― указал он рукой на папку, что лежала перед ним на столе.
Я присела. Запал чуть поостыл. Оказывается, рано я успокоилась.
― Елена Викторовна находится в крайне тяжелом состоянии. Любые посещения в настоящий момент ей пойдут во вред.
«Врет» ― оскалилась ведьма, подобравшись почти к самой коже. Я почувствовала внутренние напряжение, когда по рукам пошла рябь. Врач не видел, какие метаморфозы сейчас происходили с моим телом, так как ему мешал массивный стол. А мне было жутко. Мои руки медленно стали покрываться морщинами и пигментными пятнами. Ногти тоже не отставали. Они отрастали и тут же загибались. С дико бьющимся сердцем я смотрела как мои некогда красивые рученьки, превращались в конечности Бабы-Яги.
Я даже потёрла руки друг о друга. Мне не померещилось. Это реально мои конечности.
«Да кто же я такая?! Урод? Я урод. О, боже!»
Мои мысленные песнопения, перебили.
«Ты это я».
«Я не хочу быть такой! Какого ляда, ты вытворяешь?!» — взвизгнула я про себя. Даже и не знаю, как не закричала вслух. Наверное, сидящий передо мной человек, тормозил начинающуюся истерику. Не хотелось оказаться рядом со своей матерью в соседней палате.
«Я голодна» ― в висках застучало. Сущность давила на меня, пытаясь взять контроль надо мной. Я сопротивлялась, как могла, но получалось плохо. На меня одновременно накатило чувство голода и тошнота. Причём чувство голода не сопровождалось обычными симптомами в виде спазмов в желудке. Каждая клеточка моего тела сигнализировала о том, что ей нужна пища. Мне казалось, что я сама один сплошной желудок.
Почему-то вспомнились слова Соколовского: «Если ты не будешь регулярно её кормить, и ещё хуже, если ты вообще откажешь ей в нормальном рационе, сущность сорвется и натворит очень много плохого, о чём твоя душенька потом будет сожалеть».
Ведьма услышала меня и тут же подсуетилась.
«Я сделаю всё сама. Просто расслабься. Плохо мне — плохо тебе. Давай… ну же…»
Сущность стала ластиться ко мне, словно котёнок, подначивая меня. И как бы страшно мне не было, но и терпеть я больше не могла. Я сдалась.
Каких-то несколько секунд и истерики, как ни бывало. На меня наоборот снизошло спокойствие и умиротворение. Я даже стала прислушиваться к словам Симакова, что трещал уже на протяжении десяти минут не меньше.
― … поэтому посещение я и ограничил…
Подняв голову, посмотрела на доктора. Симаков улыбнулся и продолжил что-то говорить. Я же не вслушивалась. Было незачем. Во-первых, с каждым произнесённым словом, я убеждалась, что меня нагло обманывают, а во-вторых, тварь взяла бразды правления на себя. Не знаю, что она конкретно делала, но я на уровне сознания понимала, что кормлюсь ложью, которая так легко слетала с уст толстопузика. Чем больше он врал, тем лучше мне становилось.