Страница 5 из 7
— Это часть секса, — ответил Брок. — А как часто… Столько, сколько мы оба будем хотеть.
— Также, как целоваться? — улыбнулся Баки, касаясь губами щеки Брока.
— Да, также, как целоваться, — сказал Брок, не представляя, сколько Баки захочет минетов.
Ему самому понравилось сосать Баки, это было необычно, ново, но до одури приятно.
— А какой еще есть секс? — Баки лежал, прижимаясь всем телом к Броку, потираясь об него, словно хотел слиться, стать единым целым.
— Я тебе потом покажу, — пообещал Брок, понимая, что к полноценному сексу надо хоть немного, но подготовиться, да и почитать что-нибудь было бы неплохо, чтобы не сделать своему партнеру больно.
Мысли о том, что абсолютно гетеросексуальный в прошлом, он собирался заняться сексом с мужиком, очень красивым и немного странным мужиком, совершенно не пугали Брока. Он подошел к этому очень легко, словно это было нормальным логическим продолжением их отношений, которые длились чуть больше двух недель. Брок не пытался анализировать ситуацию, он хотел Баки, и задумываться над такими вещами, как правильно это, или нет, он не стал, понимая, что раз хочет, значит, или надо взять, если согласится, или гнать от себя, чтобы забыть, чтобы никогда больше не видеть, но не видеть, не быть рядом было бы таким мучением, что Брок бы умер сразу, как только за Баки закрылась бы дверь. Поэтому Брок решил однозначно, что Баки будет его во всех смыслах, раз отпустить он просто не в силах.
Больше всего Брок боялся, что в один прекрасный день Баки очнется, посмотрит на Брока, словно того нет и никогда не было, и уйдет. Брока так и подмывало спросить у Баки, а не уйдет ли он, когда все вспомнит, но он уже однажды ответил, что нет, Брок даже почувствовал на его губах блаженную улыбку, а спрашивать по десять раз одно и тоже Брок считал признаком тупости.
Баки быстро учился всему новому, и за несколько дней освоил минет почти профессионально, так ему понравилось это занятие. Он не торопил Брока с полноценным сексом, ему хватало и того, что он мог таким образом доставлять Броку удовольствие, и Брок отвечал ему взаимностью. Броку казалось, что секс им и не особо нужен, что они уже давно сплелись душами, а еще что-то подсказывало ему, что Баки, такой светлый и чистый Баки изменится. Не кардинально, но что-то в нем станет иначе, потому что, хоть у Брока не было этому никаких подтверждений, он ангел, а ангелы святы, чисты и не запятнаны мирским. Но желание, вязкое, душное, плотское, бушевало в Броке, и на исходе третьей недели он решился предложить Баки больше, чем минет, решился предложить попробовать заняться сексом по-взрослому. Брок купил смазку и презервативы. Ему было все равно, кто будет сверху, а кто снизу, он просто хотел полного единения не только душ, потому что ему казалось, что их души чуть ли не слились в одну, таким цельным, полным и счастливым ощущал себя Брок рядом с Баки, но он хотел и единения плоти. Низменного, чисто человеческого секса. Но до этого он почему-то решил, что пришло время уволиться из армии, расстаться с работой, которая заставляет отнимать жизни, рискуя быть убитым самому, потому что он пообещал Баки, что не уйдет от него. Оставалась неделя до конца его отпуска, он еще успевал оформить все бумаги и распрощаться с армией, что он и сделал. Оставалось еще много всяких формальностей, но начало было положено, и он мог теперь честно сказать Баки, что никуда от него не денется, чего тот очень боялся.
Жить с Баки было так замечательно, словно вернулся в свою юность, когда все казалось простым и понятным, легким, не было войны, смертей, крови и грязи, да и он был не один. Тогда у него была избранница, но она покинула его в тот же момент, когда он записался в армию, и с тех пор Брок не обременял себя длительными отношениями, считая, что они ему просто не нужны. Но с Баки хотелось всего и надолго, а лучше навсегда. Брок понимал, что не просто влюбился, а полюбил мужчину, и даже подумал, что, может быть, именно его всю жизнь и ждал, чтобы наконец-то вспомнить о мире вокруг и задержаться в нем.
— Баки! — позвал он, открыв дверь. Он ушел рано, пока Баки еще спал, не оставив даже записки, подумал, что вернется быстро. Ему никто не ответил, и это насторожило Брока, он быстро разулся и прошел в квартиру. Брок с ужасом подумал, что случилось что-то непоправимое, что Баки ушел, не найдя его дома, потому что надумал себе невесть чего. Или, что не ушел, а случилось что-нибудь похуже. Он успел передумать массу самых невероятных причин тишины в квартире, но когда дошел, наконец, до гостиной, увидел Баки, сидящего в футболке и белье на диване. Он притянул колени к груди и обхватил их руками, и теперь сидел так, раскачиваясь, а глаза блестели непролитыми слезами.
— Баки, — бросился к нему Брок, обнимая, прижимая к себе, согревая своим теплом.
— Ты обещал, что не уйдешь, — ровно сказал Баки, но Брок чувствовал, что это ровно далось ему с неимоверным трудом. — Я так испугался, Брок. Думал, что ты покинул меня, оставил…
— Нет, Баки, нет, — Брок гладил Баки по спине, по плечам, и тот оттаивал, жался к нему, уткнувшись носом в шею, обхватил руками, сжал с невероятной силой. — Я вернулся, я с тобой. Я больше никуда не уйду, не предупредив тебя, обещаю. И всегда буду возвращаться к тебе. Ну же, Баки, посмотри на меня.
Баки оторвался от Брока, чтобы заглянуть ему в глаза, и тот тут же притянул его для поцелуя, чувствуя влажную горечь на губах Баки.
Брок мысленно обругал себя последними словами, что заставил своего ангела плакать, но почувствовал, как Баки улыбается ему в губы, и выдохнул, прижал его к себе, тоже улыбаясь, но продолжая целовать.
Отец Брока всегда говорил ему, что настоящие мужики не плачут, и Брок верил в эту нехитрую житейскую мудрость, но сейчас слезы Баки по такому дурацкому поводу, как его отсутствие, не казались ему смешными, не унижали Баки в его глазах, он думал о том, что напугал его, а ведь у Баки никого, кроме Брока не было. По крайней мере, он больше никого так и не вспомнил, тянувшись к Броку всем своим существом.
— Хочешь чего-нибудь? — спросил Брок, когда Баки посмотрел на него, и Брок принялся вытирать мокрые дорожки с его щек.
— Какао? — предложил Баки, и Брок, завернув его в рядом лежащий плед, пошел варить какао, чтобы порадовать и согреть частенько мерзнущего ангела.
На кухню к нему Баки пришел сам, обнял, обхватив руками поперек живота и груди, и положил подбородок на плечо.
— Прости, что усомнился в тебе, Брок, — шепнул он на ухо, пуская по телу Брока мириады мурашек возбуждения. — Прости меня.
— Все хорошо, — Брок погладил его по руке. — И ты прости меня, что никак не предупредил.
Вместо ответа Баки стиснул его сильнее, прижимаясь, повторяя изгибы тела, и Брока бросило в жар от ощущения горячего, желанного, податливого тела рядом.
Брок внезапно понял, что именно сейчас хочет большего, чем просто минет, он хочет Баки присвоить себе целиком и полностью. Он еле доварил какао, отставляя ковшик со сладкой коричневатой жидкостью, и повернулся в объятиях Баки.
Тот смотрел на него своим светлым, совершенно невинным взглядом, продолжая обнимать. Брок всматривался в такие знакомые, родные черты лица, погладил Баки по щекам, скулам ладонями и потянулся за поцелуем. Легко, почти невинно, коснулся губ, понимая, что надо объяснить, чего он хочет, вдруг Баки будет против, но тот чутко уловил его возбуждение по алеющим щекам, неровному тяжелому дыханию, внушительному стояку, которым Брок упирался ему в бедро, с силой провел от плеч до задницы Брока, прижал к себе. Он хотел уже опуститься на колени, совсем забыв про какао, когда Брок остановил его движение.
— Подожди, — Брок облизал пересохшие губы, глядя Баки в глаза. — Я… Блядь, Баки, господи, как же я хочу тебя. Всего. Без остатка.
Брок спрятал лицо на шее Баки, а тот погладил его по волосам и спине, коснулся губами макушки, тихо выдохнул.
— Ты хочешь того самого большего, о чем говорил? — понятливо спросил Баки.